- Тише, Олька, - слышала я сквозь душный туман Ванькин шепот и смех, - а то Алёнка больше не поверит в эту чушь про друзей.

- Тихо. Я тихо, - отвечала, словно в бреду. Усиленно пыталась сжать зубы и подавить очередной крик, но никак не получалось, потому что с Иваном так чертовски хорошо, что совершенно было не до его сестренки. И я больше не сдерживалась, а он продолжал смеяться.

Вот так вот Ванька стал моим вторым мужчиной.

Снова уткнувшись в плечо и засыпая, держала привычно его за руку.

- Вань, ты обманул меня. Ты все-таки воспользовался мной пьяной, - вроде и без обиды, но упрекнула. Обещал ведь.

А он ничего не ответил, лишь крепче сжал ладонь.

Глава 14

Разбудил шум в прихожей. Ну как шум? Там просто разговаривали, и даже вроде не очень громко, но слышно отчетливо.

- Сколько? - узнала я Ванькин голос.

- По полторы тысячи собирают, - это Алёнка. Послышался шорох, брат беспрекословно отсчитывал купюры. - Масло надо еще взять и лук, - девчонка решила накинуть сумму, - и мяса, кстати, тоже нет.

- Через неделю зарплата. Возьмем, - обнадежил Иван.

- А сейчас что?

- Сейчас пока то, что есть.

- Ничего уже нет. По пивнушкам ходить деньги находятся, а на еду нет, - фыркнула, - Вот пусть твоя "просто подруга" и думает, что приготовить поесть из того, что есть, когда ничего нет.

- Приготовит, не переживай.

- Не переживай. Переживаю вот! Ей там сегодня, кстати, кошмары снились что ли? Наверняка, ты, такой страшный, не во вкусе, который, приснился.

Вот язва! Меня, как ледяной водой окатили. Сразу в голове всплыли события прошедшей ночи. И ведь, как назло, не могла с легкой душой заявить, что пьяная была и ничего не помню. Пьяная да, была, но провалов в памяти, увы и ах, не случилось. Все четко, ясно и в мельчайших подробностях. Дорвалась, как будто три года мужика не видела. Ну ладно, переспали по-пьяни. С кем не бывает? Господи, ну, а кричать-то, зачем надо было? Раньше как-то и не замечала за собой такого греха. Горячая и страстная женщина, блин. Стыдобище. Я прикрыла лицо ладонями. Брат с сестрой находились в коридоре, и меня не видели, но я все равно ужасно застыдилась, уши запылали. Старалась глубоко вдыхать, чтобы успокоиться. Одновременно прислушивалась, что происходит за стеной и ждала, ответа Ваньки.

"О Боже, - думала при этом я, - как мне ему теперь в глаза смотреть? Кошмар какой-то. Мало мне было проблем. Если он мне хоть словом напомнит о произошедшем, я его убью. Пусть только попробует. Точно получит".

Что получит и чем я ему мысленно угрожала, не знала, но получила первой Алёнка. Она ойкнула от слабого, но все же шлепка, подозреваю, что по мягкому месту пониже спины, а уж потом раздался суровый голос братца:

- Болтаешь слишком много. Иди уже.

Дверь хлопнув, закрылась.

Я затаилась. Больше всего, чего мне сейчас не хотелось, это чтобы Иван зашел в комнату. Огромное желание, пусть на пять-десять минут, но отсрочить встречу и объяснения. Хотя, я не собиралась ничего объяснять, вообще разговаривать на эту тему не хотела. И не дай Бог ему вздумается пообсуждать и пообмусоливать случившееся.

Не повезло мне. Встреча не оттянулась. Иван зашел сразу и растянулся рядом на диване, навис надо мной. Я все так же пряталась, закрывая лицо.

- Как чувствуешь себя, пьяньчужка? - поцеловал меня в ключицу и уставился на меня, я это видела сквозь пальцы. Бегающие голубые глаза озабоченно разглядывали мои руки и ждали ответа.

- Пойдет, - пробубнила. На самом деле я чувствовала себя замечательно, если рассматривать мое состояние с точки зрения похмелья. Последствий вчерашних возлияний не было никаких. Разве что сушило рот, и хотелось пить. А так, ни головной боли, ни тошноты, ни разбитости. Видимо, помог совет Димки-эскулапа. Иван мне все же принес потом и аспирин, и уголь. Не забыл, даже после таких бурных отвлечений.

- Нормально всё? - аккуратно, едва касаясь, провел пальцами по моему оголенному ушибленному плечу.

- Да, - я открыла лицо, смотреть ему в глаза неудобно, но и закрываться несерьезно. Выглядело, как какое-то ребячество. Взгляд, тем не менее, опустила, натянула на себя одеяло. Да, он там все уже видел, и не только видел, и все равно я стеснялась: и голого вида, и синяков.

Иван понаблюдал за моими старательными движениями, едва заметно улыбнулся. Наверное, так и подумал, что нашла, когда строить из себя скромность. А я еще и заявила:

- Вань, выйди, пожалуйста, я оденусь.

Он реально прифигел от услышанного, разглядывал меня, как какую-то чудаковатость.

- Выйти? - переспросил.

- Да, - я осмелилась и с вызовом посмотрела прямо в бегающие удивленные глаза.

Когда он все же без комментариев вышел, на кухне зашумела вода, пискнул, включенный чайник. Я же спешно одевалась, распалялась и накручивала сама себя.

«Наверняка еще и на утренний перепих рассчитывал, - думала я. - Нет уж, пусть обломится и тусуется, где подальше. И нечего обижаться».

Мне и самой было до слез обидно. Для него это, наверняка, просто развлечение и ничего серьезного, как и поцелуйчики. Как он там говорил, когда мы первый раз поцеловались. “Не переживай, Оля - это ничего, совершенно, не значит”. Естественно не значит. С чего бы оно значило. Сама ведь виновата. Идиотка, ёлки-палки. Нечего было вчера зачем-то трепать своим языком про себя и козла-Толика. Нет, мне же, непременно, всем обязательно надо было сообщить, что я, больше чем любовницей продажной никем быть не достойна.  Укладываюсь в койку и “каши варю” за машину, айфон, путевку в жаркие страны или вот эту цепочку.

Я поправила кулончик с тремя крохотными бриллиантовыми глазками, который перевернулся за спину.

Теперь так вообще мои расценки упали. Перепихнусь за хлеб и крышу над головой. Фигня какая. Подумаешь.

Подумаешь, не подумаешь, но у меня никак не получалось отнестись к произошедшему этой ночью, как к незначительному обыденному событию.  Не казалось мне все это ерундой не стоящей внимания. Вот только вряд ли теперь это как-то можно объяснить Ивану.  Бесполезно пальцы гнуть и доказывать, что я не такая и жду трамвая. Кто мне теперь поверит, что я не шалава, если еще и вела себя соответствующе. Сама вешалась на Ваньку, а до этого с Димкой заигрывала. Несерьезно и шутя, чтобы Ивана зачем-то побесить. Типа его это как-то взволновало. Сидел себе спокойно, хоккей смотрел, да на Алиску пялился, а на меня только ухмылялся, как на придурошную. А ночью… Ночью я сама себя предложила, а он дурак что ли отказываться.

Вздохнула.

Ну и ладно. Пофиг. С меня не убудет. Это и в самом деле ничего не значит. Тоже мне, нашла проблему. Нисколько это не проблема. Наоборот, даже приятно. Вон даже Аленка и, наверняка, все соседи в курсе, насколько приятно.

Поморщилась, вспоминая подслушанный утром разговор сестры и брата. Опять вздохнула, еще сильнее.

И пусть не обижается. Обидчивый какой. Если хочет перепихнуться, то перепихнемся сейчас, прямо там на кухне. Могу еще и “каши сварить”. Как уж без нее. Устрою запоминающийся постпраздничный завтрак.

Шмыгнула. Сама не заметила, как слезы уже катились по щекам. Смахнула. Еще чего, реветь вздумала. Не дождутся моих слез. Все они козлы.

На кухню вышла в невозмутимом спокойствии. Ванька ждал меня вместе со вскипевшим чайником. Собственно, это, похоже, всё, что было съедобного сегодня на завтрак - кипяток и заварка.

- Сахар еще есть, - придвинул он мне услужливо баночку.

Мне-то на завтрак ассортимент вполне подходящий, а вот здоровому крепкому мужчине, однозначно, нет.

- А хлеб? - тут же подумала, что можно быстро сообразить какие-нибудь гренки. Вчера видела, два-три яйца в холодильнике еще оставались.

- Хлеба нет.

Ого, даже этого нет. Хмм. Открыла холодильник, обвела цепким взглядом. Замечательно. Не задумываясь, достала молоко, небольшой кусок масла, чуть заветренный, но пойдет. Сахар есть - еще ближе приставила сахарницу. Теперь, где-то я видела у них крупу. Задумалась на секунду и... Ага. Вспомнила. Из шкафа уверенно выложила на стол пакет с манкой. Понятия не имела, кто и зачем ее покупал с такой категоричной неприязнью к этому блюду, но она там была.

Иван, наблюдавший затеянную мной суету, напрягся:

- Я каши не ем, - посчитал нужным напомнить, - вообще не ем. Ни на каких условиях.

- Совсем-совсем ни на каких? - прищурилась с недоверием и издевкой. Сестрица Алёнушка вряд ли так уж была не права, язвя мне про него по этому поводу. Съест, как миленький, если предложить, еще и довольным останется. Строит тут из себя благородство.

- Абсолютно ни на каких, - мотнул головой и тоже прищурился.

Уставились друг на друга, играя в гляделки. Сначала смотрели заносчиво, выставляя напоказ свою спесь. Постепенно она с меня сходила. Не могла я долго злиться на эти голубые глаза. Улыбнулась. Зря я так на Ваньку ополчилась. Он ни в чем не виноват. Он, на самом деле, добрый и хороший. Это просто я дура. Сама все испортила, а на нем срываюсь.

Отвернулась, поспешила достать миску и сковороду. Улыбнулась еще шире.

- Вань, расслабься. Это не каша, - рассмеялась. - Это манник будет. К чаю.

- Манник?

- Да, пирог такой.

Иван внимательно оглядел продукты. А я уже быстро всё смешивала. Стакан молока, стакан манки, сахар, тоже почти стакан вышел, когда высыпала все, что было в сахарнице. Плюс в общую кучу яйцо. Осталось лишь растопить масло и включить духовку.

- Ясно, - безэмоционально проговорил Ванька, - сколько готовиться будет?

Пожала плечами:

- Полчаса, наверное. Подождешь?

- Угу. Позовешь.

Встал и вышел. Я растерянно посмотрела вслед. Ушел? Ну да, зачем ему возле меня сидеть? Он совершенно не должен всегда быть рядом. Совсем ничего не должен. И даже после сегодняшней ночи не должен. Особенно после ночи.