- Год какой?

Врач хмурился, а я понимала, что число, названное мной, ему не понравилось. Здесь явно какая-то накладочка вышла. По всей вероятности, тридцатое число с телефоном и путешествиями в лифте - это мой бред. Может тогда сегодня двадцать девятое апреля? Надо подумать, что было двадцать девятого. Но год, однозначно, пятнадцатый. На такой ответ доктор удовлетворенно кивнул, приблизился ко мне, заглядывая в глаза, и проговорил зловеще-страшным голосом, отдающим гулким эхом по стенам и болью в голове.

- Сегодня двадцать шестое апреля. С днем рождения, Оля.

Лицо его страшно исказилось, после чего у меня снова померкло в глазах, и я в очередной раз отключилась.

Неизвестно через какое время я опять очнулась, но в этот раз бодрствовала достаточно долго. Подходила медсестра - меняла у меня емкости с лекарствами. Я даже попыталась ее расспросить о случившемся, но вышло не очень внятно - говорить все еще было затруднительно. Сама же медсестра отмахнулась от меня, сославшись на то, что все вопросы надо задавать врачу, и она не вправе ставить диагнозы и рассказывать о ходе лечения. Дальше пришла санитарка и провела со мной не очень приятные и даже жутко мучительные процедуры, а потом на какое-то время меня оставили в покое. Я прикрыла глаза и стала дальше складывать разлетевшиеся в разные стороны в моем сознании пазлы. Их до такой степени уже разнесло, что кажется и не соберешь никогда теперь.

Значит так. Тридцатое апреля - это уже глюк однозначно, а вместе с ним все дни от двадцать шестого числа и дальше, раз именно сегодня мой день рождения. Днюху мы справляли в спорт-баре. Я, Иван и Димка. Смотрели хоккей, пили пиво, закусывали креветками. Ну, здесь грешить можно только на спиртное. Алкогольное отравление? Меня ведь конкретно вырубило и я уснула прямо на Димке. И получается, что все остальное, начиная от безумно-страстного до криков секса с Ванькой, заканчивая еще более наивным “Мы любим друг друга” - это все мои фантазии и грезы. Закономерные, конечно, грезы - Ванька парень классный, о таком не грех и помечтать. Тут, пожалуй, даже Брагин со своим заводиком на фоне Ивана покажется бледной тенью, не стоящей ни малейшего внимания. Ванька в миллион раз лучше. Жаль, что все наши такие красивые отношения оказались игрой воображения. Мысленно вздохнула. Делать настоящие глубокие вдохи было очень болезненно. И все же что произошло? В следующий визит врача надо постараться не падать сразу в обморок и подробно все расспросить. Хотя в обморок уже, вряд ли бы свалилась, скорее всего, могла просто устать и уснуть. С каждым приходом в сознание меня хоть и выворачивало от боли, но мое самочувствие заметно улучшалось. Во всяком случае, глаза открывала я теперь легко, могла даже чуть-чуть двигать головой и коситься в сторону. И при разговоре язык уже легче ворочался. Я поправлюсь, и все будет хорошо, в этом у меня сомнений не было никаких. Однако очень волновало, когда ко мне смогут пустить Ваньку. Он же зайдет меня навестить? Пусть у нас, как оказалось, не любовь, но мы же все еще друзья. Он обязательно должен ко мне зайти и узнать о моем здоровье. Я очень, очень по нему скучала.

Но первым пришел, не Ванька, а Димка. И насколько я поняла, совсем не как посетитель. Зеленого цвета медицинская одежда красноречиво об этом говорила.

“Я в травматологии, - сразу же сделала однозначный вывод, - ну или в каком-то рядом с ним отделении”.

- Добрый вечер, - поздоровался он со мной официально.

Смешно он все же смотрелся на рабочем месте в роли врача. Деловой весь из себя, хотя оболтус еще тот. Я даже попыталась улыбнуться, чуть растягивая губы.

- Привет, - ответила.

Он едва нахмурил бровь, окинул меня взглядом, посмотрел на приборы и потом снова на меня.

- Как самочувствие?

- Все болит, - прошептала. С еще большим трудом добавила. - Пить хочу.

Димка кивнул, но поить явно не собирался. Этим занимались медсестры, смачивая мне губы. Почему-то подумалось, что Иван бы непременно мне дал воды. Да, в общем-то, это и не важно.

- Дим, - позвала я его. Мне показалось, он немного вздрогнул и еще больше нахмурившись, уставился на меня. - Почему я здесь? - спросила и очень надеялась, что он меня понял, потому что как-то неудачно сложились в этот раз у меня слова, мычание какое-то вышло.

Димка сунул руки в карманы, пожал плечами:

- Тебя сбила машина. Не помнишь? - посмотрел на меня внимательно.

Помню. Как уж такое забыть? Только не машина, а микроавтобус, но это нюансы. Но ведь вот только четыре дня назад он сам же мне при осмотре сказал, что со мной все в порядке, а тут резко в баре плохо, получается, стало. Так долго последствия проявлялись? Наверняка это от его странной теории, что в пьяном состоянии амнезия пропадет. Долечил до реанимации, чертов эскулап. Но высказывать не стала, во-первых еще неизвестно виноват ли он на самом деле, а во вторых так много я все равно не смогу ему сказать. Получилось лишь в ответ кивнуть, мол, да помню, что попала под машину.

- Что со мной? - добавила.

- Черепно-мозговая травма и ушиб левой почки, вроде. Может еще что, точно не знаю. Историю болезни внимательно не смотрел. Подробности у лечащего врача узнаешь. Я просто дежурный сегодня.

«Не смотрел. И это друг называется?!» - хмыкнула все так же безмолвно. Задумалась, пытаясь вставить еще один дополнительный пазл в общую картину.

Наверное, своим видом я показалась Димке слишком печальной, и он решил меня подбодрить,  сам того не понимая, что таким образом подкидывает мне еще один кусок из мозаики, только такое ощущение, что из какой-то совершенно другой.

- Завтра, скорее всего, пустят к тебе твоих родителей, - сказал он мне утешительную новость.

“Родителей?” - удивилась я, пока не совсем понимая, каким образом они вдруг отыскались.

Димка, наверное, заметил в моих глазах замешательство, поэтому поспешил уточнить:

- Родителей-то помнишь?

Я кивнула, конечно помню. Всегда их помнила.

- А Ванька? - еле слышно спросила я.

- Ванька? - переспросил Дмитрий, - Он родственник? Брат?

Попробовала покачать головой, но поморщилась от пронзившей боли.

- Муж?

Не брат и не муж. Что Димка такое несет? Он прекрасно должен знать, что Иван просто друг. Так и сказала из последних сил.

- Друг.

Лимит для разговоров на сегодня у меня был исчерпан. А Димка, извиняясь, пожал плечами.

- Пускают только родственников и то ненадолго, посещение всех остальных друзей, когда переведут в общую палату из реанимации. Ну всё. Отдыхай давай, - сказал и вышел.

Отдыхать? Разве можно отдыхать после такой информации. Все ведь надо хорошо переварить, иначе снова ничего не складывалось. Мозги просто взрывались. И потому перед глазами снова все, как занавесом в театре закрылось, и я в очередной раз скатилась в забытье. Надо и в самом деле отдохнуть, иначе я уже совсем запуталась, кто в какой реальности находился, и в которой из них я. Где сон и где явь. Кто настоящий, а кто вымышленный. Я совсем ничего не понимала.

Глава 21

Если задуматься, даже не знаешь, что лучше. Чувствовать себя вполне здоровой и не понимать, что за чертовщина с тобой происходит, либо осознавать, что с мозгами у тебя все в полном порядке, но при этом оказаться искалеченной. Так себе выбор, надо сказать. Хотя если разобраться, второму варианту в итоге я все же больше обрадовалась. Как бы ни замечателен был сон, он всего лишь фантазия, которая разлетается за мгновение по всей вселенной от одного лишь взмаха ресниц, а реальность, даже если и не очень веселая, это все-таки настоящая жизнь. Она никогда никуда не пропадет, сколько ни хлопай глазами. Не исказится в один миг волей воображения. Стены не раздвинутся, являя средневековые замки. Родные люди не исчезнут с лица земли, знакомые не перестанут узнавать. Никуда не пропадут ни дом, ни работа. Во всем полная уверенность и надежность. К тому же и физическое состояние мое, по заверению врачей, предполагалось, что скоро улучшится. И правда, здоровье быстро восстанавливалось. Буквально через сутки после окончательного прихода в сознание, меня перевели из реанимации в простую палату.  Ну как простую? Не совсем таки обычную для простых смертных, а для VIP пользователей. Я даже предполагала, кто определил мне этот статус очень важной персоны и выбил эти хоромы, плюс внимательное отношение ко мне медперсонала и хороший уход. Никто не спорит, все это, несомненно, способствовало скорому  выздоровлению. И мне, конечно же, если поступать по совести, то надо было бы сказать спасибо Толясику за такую заботу, но вот только почему-то совершенно этого делать не хотелось. Я вообще даже думать о Толике не хотела, не то что его благодарить. Ни думать, ни видеть, ни разговаривать. Полная апатия.

Врач говорил, что депрессивное состояние - это последствия перенесенной травмы вкупе с различными медикаментами, которыми напичкали мой организм. Наверное, он был прав, не принимать же серьезно за причину тоску к вымышленному человеку. К парню, которого я сама себе выдумала, а потом в этот идеал еще и влюбилась. Смешно и попахивает клиникой. А впрочем, мне не привыкать, когда все вокруг  меня считают немного ненормальной.

Заканчивался пятый день, как я снова вернулась в свою реальность. Первое мая две тысячи пятнадцатого года. По идее предполагалось, что я в это время буду на Первомайке сидеть у костра в объятиях Ваньки, слушать рыбацкие байки и ждать, когда приготовится настоящая уха. Тихое немудреное счастье, но у меня его забрали в обмен на жизнь. Поэтому теперь я одиноко лежала в комфортабельной палате. Посещения закончились. Друзья и близкие все разбрелись по домам. Медперсонал как будто вымер. Не только здесь у меня, даже в коридорах стояла полная тишина - ни разговоров там не слышалось, ни шагов. Угораздило же меня загреметь в больницу на майские праздники и выходные. Грустно и тоскливо.

Из тоски меня решил вывести мой старенький андроид, принесенный взамен разбитому айфону. Телефон, установленный на беззвучный режим, вдруг зажужжал вибровызовом. Взглянув на экран поморщилась. За сегодня это уже восемнадцатый вызов от Брагина. Семнадцать предыдущих отклонены, но Толясик, оказывается, может быть настойчивым.