Коллин Хичкок - Трепетное сердце

Я отрицала их присутствие. Внушала себе, что они ушли. Мертвецы не со мной. Я одна. Меня защищают ангелы и сам Господь Бог. Я продолжала шептать, надеясь получить ответ на молитвы.

Наступило мгновение без мучений. Господи, дай мне заснуть. Всего лишь ночь. Пожалуйста, Господи, позволь мне заснуть. Мгновение мира в дьявольской жизни. Было непросто, но, в конце концов, Господь даровал мне то, в чем я отчаянно нуждалась. Я заснула.

Кэрри не верила своей удаче, когда приехала в поместье лорда Бастона.

Тщательно прибранный двор и сады переливались подобно радуге в лучах утренней зари, когда карета свернула на длинную дорогу. Земля словно была усыпана кристаллами и бриллиантами.

Этим августовским утром многочисленные цветы составляли столь яркую и живописную картину, что она не могла оторвать от нее взгляда и даже моргнуть. Ее мир был миром тишины, глаза ее обладали обостренным чувством восприятия красоты. От увиденного зрелища глаза Кэрри были широко распахнуты – они наслаждались великолепными цветами сада. Оранжевый цвет был ярко-оранжевым, желтый – таким ярким, как солнце, а фиолетовый – поразительным. Даже цвет белых цветов был чище белого наряда невесты.

Лорд Бастон остановил карету, чтобы осмотреть свое владение, пока Кэрри предавалась мечтам. Она представила себя хозяйкой поместья лорда Бастона, имеющей собственных слуг. Но даже быть служанкой у лорда Бастона лучше, чем жить дома с девятью братьями, сестрами и пьющим отцом.

В Ирландии они боролись за то, чтобы иметь достаточно картофеля, и месяцами не ели мяса. Поскольку в городке было известно, что она глухонемая, ее дразнили с самого детства. Она ни от кого не слышала доброго слова.

Не надеясь найти любовь, измученная жестокими насмешками, Кэрри покинула Ирландию, оставив родным записку. Она молилась о лучшей жизни в Англии. По крайней мере, в ее отсутствие у голодающих братьев и сестер будет больше еды.

– Остановись, Бертрум.

Бертрум остановил карету. Когда лорд Бастон вышел, чтобы поговорить с садовниками, Кэрри воспользовалась возможностью и достала из сумочки «Эликсир доктора Гуд-мена». Она сделала глоток и дала возможность лекарству смочить горло. Кэрри ощутила дрожь во всем теле, потом снова поднесла бутылочку к губам и сделала глоток помедленнее, радуясь ощущению.

В это утро ей хотелось ощутить напряжение, онеметь телом и душой.

Хотелось вычеркнуть из жизни все прошлые любовные связи и другие вещи, которые, как она надеялась, не видел Бог. Она искала спокойного существования, вдали от опасной жизни на улице, подальше от воровства и проституции. После вчерашней ночи ей больше не придется терпеть и молча кричать, когда мужчины делали с ней что хотели.

Высшая цель была в том, чтобы оказаться на содержании у кого-то, обладающего силой и властью, у кого-то вроде нового любовника, который, как она узнала, был лордом. Ожидая в карете, она осматривала окрестности и думала, что намеченная цель достижима.

Она может делать то, что от нее требуется. Раньше она закрывала глаза, когда хотела, чтобы мужчина отошел от нее, зная, что не может выразить это словами.

Кэрри надеялась, что поступила правильно. Со временем лорд Бастон, возможно, будет о ней заботиться, а возможно, даже полюбит ее. И тогда, возможно, она станет хозяйкой в этом доме. Так было в мечтах.

Лорд Бастон вернулся в карету.

– Моя милая Кэрри, надеюсь, ты будешь чувствовать себя здесь как дома. Я бесконечно счастлив оказаться в твоем обществе.

Комната Кэрри находилась в мансарде западного крыла усадьбы лорда Бастона. Для девушки из Ирландии, которая жила в двухкомнатной хибарке, где было еще одиннадцать человек, это настоящая роскошь. Она легко прикоснулась к мягкому стеганому одеялу на двуспальной кровати. Кэрри обошла комнату, дотрагиваясь до каждого предмета, чтобы запомнить ощущение и материал, поворачиваясь от одного предмета к другому.

Она присела у туалетного столика, прикасаясь пальцами к личным предметам туалета. Улыбаясь про себя, девушка издавала едва слышные звуки, не слыша их. Так она выражала свой восторг.

Если бы кто-то пожелал узнать ее мысли, их можно было бы понять по выражению ее лица. Кэрри не хотела покидать усадьбу.

Здесь было многое из того, чего могла бы пожелать леди. Серебряная щетка из конского волоса с такими же зеркалом и гребнем, пуховка и ароматный тальк для использования после ванны. Мыло, зубная паста и щетка. Ножницы для стрижки волос с золотыми ручками. Все эти предметы были аккуратно разложены на туалетном столике, на котором стояло огромное зеркало, в котором можно было оглядывать себя каждое утро. Кэрри вглядывалась в себя – у нее никогда не было возможности так долго разглядывать себя в зеркало.

Девушка открыла ставни, и в комнату ворвался приятный ветерок. Сладкий сельский воздух казался бодрящим. Соломенная постель была гораздо мягче той, которую она делила в Ирландии с тремя сестрами.

У нее было место для рукоделия. Для мытья в комнате предназначались разрисованный вручную кувшин и чаша с рисунком из желтых роз. В первое же утро Кэрри появилась перед Бертрумом.

– Кэрри, существуют некоторые правила, которых ты должна придерживаться.

Кэрри кивнула.

– Ты не должна тревожить лорда Бастона никакими личными просьбами. Если тебе что-нибудь нужно, приходи ко мне.

Она снова кивнула.

– Если получишь почту, придут посетители или тебе принесут что-то для хозяина, передай их мне.

Кэрри не поняла слов Бертрума – тот отвернулся, и она не могла читать по губам. А спросить, не имея блокнота, она не могла. Бертрум повернулся к ней, и она поняла, что он говорит.

– Жалованье будешь получать раз в месяц.

Кэрри кивнула.

– Не показывайся на глаза и работай.

Она снова кивнула.

– Если увидишь входящего или выходящего лорда Бастона в любое время дня или ночи, не обращай внимания. У него свои дела, не стоит о них говорить с другими.

Девушка кивнула.

– Если разыграется воображение и захочется с кем-то поделиться информацией, не делай этого.

Значит, он не должен знать о том, что она ни с кем не может поделиться.

– Будешь подавать лорду Бастону еду. В девять, час тридцать и восемь. Чай подается в четыре часа каждый день. Робера и Клайв расскажут тебе в кухне о предпочтениях лорда Бастона. Отступления от его предпочтений не допускаются. Запомни это.

Кэрри только и делала, что кивала.

– Клайв и Робера ждут тебя в кухне. Беги, а то опоздаешь.

Она еще не до конца осознала слова Бертрума, когда увидела другие слова.

– Все будет хорошо, Кэрри. Рассчитывай на мою помощь.

У Кэрри была семья, но очень дружная. Так что, когда Бертрум произнес добрые слова, для Кэрри было совершенно естественно подойти к нему и крепко обнять в знак признательности. Тот был поражен и очень доволен.

– Беги, Кэрри. Ты же не хочешь опоздать? Беги!

Пиви, Уилкокс и Лэнг свернули на окольную дорогу. Впереди дорогу закрывала груда чего-то похожего на мусор. Приглядевшись, они увидели, что на куче пирует множество черных птиц.

– Лэнг, если впереди тело, надо поторопиться, иначе вороны лишат нас улик, – сказал Пиви.

Пиви и Уилкокс спешились и разогнали ворон с ближайших деревьев, с которых те наблюдали, ожидая момента, чтобы вернуться к трапезе.

Лэнг ехал на белом жеребце липпицианскои породы по имени Пегас – редкой лошади австрийской породы, подготовленной для выполнения необыкновенных прыжков, рыси, легкого галопа и галопа. Лошадь наклонилась, чтобы помочь Лэнгу спешиться, безо всякой команды. Простое проявление ума лошади придало особое значение влиянию Лэнга, умению выражать желания без видимых проявлений.

Лэнг проверил, не подает ли лежащий признаков жизни и, как и ожидал, таковых не обнаружил. Вороны уже клевали шею мертвеца, начав естественный процесс возвращения останков земле.

– Он мертв несколько часов, – сказал Лэнг.

– Странно, в этот час мы, кажется, обнаружили его первыми.

– Откуда вы узнали, сколько времени он мертв? – поинтересовался Пиви.

– Это ты мне скажи.

Молодые люди ходили вокруг тела, стараясь скрыть отвращение.

– Его вещи еще с ним, – сказал Уилкокс. – У него часы кольцо, бумажник, в котором, по меньшей мере, фунтов пять, а еще – его имя или фамилия «Дентон», это написано на карманном гребне.

– Хорошо, – похвалил Лэнг.

– Самые свежие следы копыт направляются на запад, – заметил Пиви.

– С коляской, – сказал Уилкокс.

Мужчины продолжили изучать следы коляски вокруг и на теле. Пиви вынул карандаш с бумагой и начал зарисовывать сцену. Уилкокс прошел от тела до деревьев, Пиви записал цифры. Лэнг осматривал тело. Несколько минут каждый был сосредоточен на своем задании, потом тело подняли и погрузили сзади на пегую лошадь с белой гривой, на которой ехал Уилкокс.

Когда троица уселась верхом и тронулась в путь, два настойчивых ворона спикировали прямо на них. Первые движения и крики должны были напугать и остановить мужчин. Последующие пикировки и карканье означали требование бросить богатую добычу. Атаки воронов стали короче и настойчивее и сопровождались пронзительными криками. В конце концов, воронам пришлось вернуться на деревья.

Новички показали удостоверения и вошли в только что открывшийся Нью Скотланд-Ярд. Лэнг поднял голову, оторвавшись от составления рапорта о теле.

– Утром я уеду, – сказал он.

– Без нас, Джексон? Для нас это будет ужасная потеря. Мы будем скучать, – ответил Уилкокс.

– О да! – подхватил Пиви.

– Я бы женился на тебе, но ты успел встретиться с лошадью и не оставил мне ни единого шанса.