Ярость исказила его лицо, растворяя его недоверие в моем исповедании.

— Ты говоришь, что не будешь осуждать, но я чувствую твою ненависть ко мне, Нила. Ты говоришь, что ты здесь для меня, но как далеко эта готовность зайдет? — Он отступил назад, продвигаясь к двери.

Он не может уйти.

— Ты ничего не знаешь. И будет лучше, если так и останется...

— Заткнись. — Я подошла к нему, мои пальцы ног погружались в ковер. — Заткнись и скажи мне. Скажи мне, что ты скрываешь. — Мой голос остался ровным, не поднимаясь до гнева, снова закипающего внутри.

Это не битва. Это не ультиматум.

Это был конец.

Точка невозврата во всем, что погружала нас дальше и дальше в ложь. Чем быстрее он взорвется, тем будет лучше.

Тяжело вздохнув, Джетро опустил плечи.

— Я бы хотел никогда не знать тебя. Я бы хотел, чтобы все это исчезло.

Его голос был устрашающим лезвием, разрезающим мои артерии и заставляющим истекать кровью.

— Послушай меня, Джетро Кайт Хоук, — сказала я сквозь новый поток слез. — Я не буду повторять дважды. Если ты послушаешь и поймешь, что я предлагаю, то все может быть по-другому. Но если нет, если снова выберешь свою семью, а не меня, если оттолкнешь меня и притворишься, что то, что существует между нами, не стоит борьбы, я покончу с этим. Ты понимаешь?

Мой голос набирал силу.

— Ты сделал мне больно. Все внутри меня хочет выдрать тебя из моей души. Я близка. Так чертовски близка к этому — освободить тебя и больше никогда с тобой не заговорить.

Он все больше сутулился с каждым словом.

Я сглотнула ком в горле и продолжила:

— Кое-что внутри меня потухло. То, что я чувствую к тебе, умирает, и когда исчезнет полностью, у меня не будет сил бороться. Думаешь, я наслаждалась тем, что отдавала Третий долг? Думаешь, я наслаждалась тем, что делал Кес? — Слезы текли неумолимо. — Это было мучением, Джетро. Самой худшей платой, потому что тебя не было со мной. Тебя не было, чтобы почувствовать мою боль или помочь мне пройти через это. Ты бросил меня! Ты имеешь хоть малейшее понятие, что это убило меня? Я думала, что между нами есть что-то, а ты ушел и оставил меня в ужасе.

Он стиснул челюсти, отодвигаясь от меня к двери.

Я продолжала говорить, надеясь, что он слышит.

— Но несмотря на все это — на Долг по наследству, на то, как меня передали вам как игрушку, несмотря на всю ложь и ужасное отношение — ничего не будет иметь значение, если ты объяснишь мне все и заставишь понять.

Я опустила взгляд, смотря на обнаженные ступни Джетро. Если я хотела честности от него, то должна была быть откровенной с ним. Мне было больно внутри от мысли, что нет места, где спрятаться, и что придется встретиться лицом к лицу с девушкой, которую я больше не узнавала. Но я сделаю это. Потому что я была смелой и сильной, и готовой отдавать, чтобы получить взамен.

— Неважно, какими ненормальными и неправильными были последние пару месяцев, в них было лучшее, что случилось со мной.

Джетро резко втянул воздух.

— Если бы ангел-хранитель объяснил мне, что это произойдет, если бы он пришел ко мне за ночь до того, как ты украл меня, и рассказал бы о всех зверства, которые я переживу, я бы все равно отправилась с тобой.

Джетро резко выдохнул, замерев на месте.

— Я не буду ждать тебя с распростертыми объятьями. Я охотно попрощалась со своей жизнью и позволила тебе мучить себя, потому что так становилась лучше, сильнее, я становилась человеком, достойным того, что чувствую к тебе. — Я напряглась. — Поэтому не говори, что хотел бы никогда меня не знать, Джетро Хоук, потому что я бы отдала тысячу долгов за дар твоей любви ко мне.

Мурашки покрыли обнаженную кожу моих рук.

— Я ошибалась, когда сказала, что ты слабый. Ты не такой. Ты сильный. Преданный. Запутанный внутри, но никто не сможет спасти тебя, кроме себя самого.

Наше дыхание смешалось, в то время как мы позволяли правде нас разлучать.

Если сказанное им правда, и никто, кроме Кестрела, ко мне не прикасался, тогда мне нужно было поблагодарить обоих братьев. Они сговорились, и я была обязана им своим здравомыслием.

Джетро не сдвинулся с места, казалось, он находился под гнетом чувства вины и стыда.

Я тяжело дышала, заставляя себя разоблачить последние остатки уязвимой честности.

— Я ничего не смогу поделать, если ты не хочешь меня. Но это... я прошу тебя признать, что ты меня любишь. Я умоляю тебя довериться мне. Я говорю тебе, что ты достаточно сильный, чтобы выжить в собственной борьбе. Я прошу тебя выбрать меня, Джетро. Прежде чем стало слишком поздно.

Выбери меня. Люби меня. Спаси меня.

Он сжал ладони в кулаки, опустил голову и сказал сквозь стиснутые зубы.

— Извини, мне так чертовски жаль.

Я подавила всхлип, одолеваемая желанием спрятаться или поддержать Джетро.

— Я знаю. Я не жду извинений за то, что произошло. Я бы заплатила в миллион раз больше, чтобы заслужить тебя.

Бабочки затрепетали у меня в животе. Пожалуйста, послушай. Пожалуйста, взгляни на меня.

— Я не жду обещаний, Джетро. — Я шагнула к нему.

Он не дернулся, пока расстояние между нами сокращалось. Колеблясь, я подняла руку и положила над его сердцем, почувствовав беспокойный ритм.

— Я прошу тебя сделать меня своей, — пробормотала я. — Впустить меня в свое сердце. В свою душу. Сдаться тому, что между нами есть.

Джетро проглотил стон, и что-то в нем щелкнуло. Он посмотрел мне в глаза и с силой схватил за воротник, разворачивая и прижимая к двери. Когда он опустил губы к моему уху, я услышала поверхностное и быстрое дыхание.

— Вот, что я делаю. Позволяю тебе проникнуть в меня, позволяю тебе губить меня каждый гребаный день. Ты уже знаешь, что я к тебе чувствую. Ты уже знаешь, что я бесполезен из-за этого.

Мое сердце ускорило ритм.

— Ты не бесполезный. Если покажешь мне доброту внутри себя, я смогу доказать, что ты бесценный.

Джетро хрипло рассмеялся. Он выглядел опасно выбитым из колеи.

— Попытайся сказать это моему отцу. — Его пальцы дернулись вокруг ожерелья. — Я дал ясно понять, что сделал все, что в моих силах. Я откровенен с тобой.

Мои глаза расширились и слезы полились водопадом.

— Ты думаешь, что откровенен! — Отталкивая Джетро, я ударила его. — Ты не откровенен! Ты чертовски сложный, запутавшийся в своей лжи, и даже больше понятия не имеешь, о чем говоришь!

Джетро напрягся.

— Долг по наследству — это мой крест, не твой. Он не о том, что твоя семья сделала моей, а том, достоин ли я! Разве ты не понимаешь? Главная роль не у тебя! Она у меня, а я все порчу! Я убиваю себя!

Полусмешок-полувсхлип вырвался из моего рта.

— В тот момент, как ты взял меня за руку в Милане, главная роль перестала быть только твоей. Дело не в Хоук или Уивер или любой другой ерунде, которую ты можешь назвать. — Снова отпихнув его, я закричала: — дело в нас! В том, что мы нашли. Вместе!

— Между нами нет ничего, кроме долгов!

Я покачала головой, в то время как ладонь чесалась снова его ударить.

— Тогда как ты объяснишь то, что случается, когда мы занимаемся сексом? Как объяснишь возникающую связь между нами, когда мы честны друг с другом?

— Случившееся весной было ошибкой. Просто гребаной...

Я ткнула его в грудь, отчего он пошатнулся.

— Лжец! Какой же ужасный лжец! Ты любишь меня, просто не можешь признаться в этом. Ты бы предпочел меня взамен всему богатству, наследству и семье, но просто очень напуган, чтобы быть мужчиной и признать правду!

Я напирала на него. Все, что я могла сказать, превратилось в поток обвинений.

— Я вижу, как ты на меня смотришь. Чувствую то, как ты ко мне прикасаешься. Слышу спрятанный смысл в твоих словах. В отличие от тебя я благословлена теплом, которое приходит с любовью. Тем, как глаза человека сияют, а тело смягчается. Ты любишь меня! И если ты можешь продолжать отрицать, когда это так очевидно, но для нас и правда нет надежды. С таким же успехом ты можешь вывести меня на улицу и завершить последний долг, потому что лучше убить меня быстро, чем жить в бесконечных муках!

Я втянула резкий вдох, казалось, что мои легкие горели без притока кислорода с того момента, как я оказалась в «Хоуксбридже».

Глядя на ковер, я потерла грудь, ощущая ноющую боль.

— Я закончила, — прошептала я. — Если ты не можешь ничего сказать после всего, что я раскрыла тебе, значит надежды нет, и я отказываюсь тратить...

Дыхание Джетро участилось. Он попятился, пока не ударился спиной о стену.

Наши взгляды пересеклись.

Ужасный шторм накрыл его, связывая в узлы. Джетро обхватил руками голову, в то время как его грудь поднималась и опадала в мучительной агонии.

— Что ты хочешь услышать от меня, Нила? Ты хочешь знать, что я, бл*дь, люблю тебя больше, чем могу вынести? Что я разрушен, потому что знаю, что недостаточно хорош для тебя? Что?

Жизнь вокруг меня остановилась.

...Я, бл*дь, люблю тебя...

Джетро признал это.

Мучительный стон разнесся по комнате, когда он зажмурился.

Борясь с тем, чтобы взять себя в руки, он сделал большой вдох.

Он боролся с правдой.

Боролся со слезами.

Боролся с самим собой.

Но...

Медленно...

Постепенно...

Он.

Проигрывал.

Свою.

Битву.

Он сломался.

Барьер, который всегда стоял перед ним, рушился, как бумажное здание.

Мое сердце пропустило удар, пока он разваливался на части.

— Боже, — выдохнул он почти не слышно. — Кем я стал?