Время тянулось невыносимо медленно, но прервать миссис Гриндл никто не решался. У Ханны уже болели колени, а Айзек, сидящий кресле, погрузился в себя. Он хмурился, и две вертикальные морщинки появились на его переносице.

«Не выглядит он счастливым», – отметила про себя Ханна.

Она привыкла, что хозяин всегда был выдержан, холоден и несколько самоуверен, а теперь видела перед собой подавленного, несчастного человека, которому тяжело было находиться рядом с супругой.

С каждой минутой Айзек становился мрачнее. Он осознал, что в душе уже давно дряхлый старик, ненавидящий весь мир, потому что Кэтрин душит его чопорностью, мнением общества, приличиями и лицемерным благонравием. Его размеренная жизнь, наполненная нелепыми правилами и требования, однообразная, никчемная, серая сделала его достойным горожанином, джентльменом, но абсолютно несчастным человеком.

Смеясь со служанкой над глупостью, не отличавшейся ни особенным изыском или остроумием, он чувствовал себя счастливым, свободным. Вся напускная серьезность, лицемерная чопорность, тяжесть последних лет словно слетели с его плеч. Искренний смех наполнял его тело жизнью, светом и радостью, как в детстве, когда приличия, чужие желания и навязанные правила казались глупыми и необязательными.

«Чего тебе стоит скинуть маску благонравия? В душе, Кэтрин, ты уже давно старуха и даже не понимаешь этого. Хочешь сделать меня таким же? Не выйдет! - в сердцах злился Айзек. Неожиданно он почувствовал сильную усталость, и его злость резко сменилась обидой.

- Почему со служанкой мне общаться легче, чем с тобой? Разве ты ничего не чувствуешь?»

Уже без сомнения, он отчетливо осознал, насколько они с Кэтрин разные, и что отныне душевная близость и доверие между ними не возможно. Даже если они разделят супружеское ложе, это уже ничего не изменит. Осознание ситуации и смирение подействовали на него успокаивающе. Айзек взял себя в руки.

«Разочарование - не повод доводить дело до скандала. Живи как удобно, я же буду жить как мне угодно!» – решился он и, подойдя к супруге, стоящей на коленях посреди комнаты, протянул ей руку.

- Милая, не стоит так нервничать. Мы угомонились, благодаря твоим молитвам, - спокойно, даже несколько благожелательно произнес, продолжая настойчиво предлагать руку до тех пор, пока миссис Гриндл не соизволила принять его помощь.

Она намеревалась простоять на коленях в молитве еще достаточно долго, надеясь, что таким образом повлияет на мужа и заставит его почувствовать угрызения совести, однако настойчиво протянутая рука вкупе с улыбкой супруга уверили ее в его полном раскаянии.

Поднявшись, Кэтрин приготовилась обрушить на него нравоучительную тираду, однако не успела открыть рот, как супруг заметил:

- Право, милая, чем устраивать истерики и стоять на коленях, вам следовало присоединиться к нам. Уверяю, у вас сейчас было бы чудесное настроение и длилось бы оно весь день.

-Ч то?! – опешила она. - Как подобное можно предлагать мне - твоей жене, словно я нищая, невоспитанная девка!?

Ее лицо посерело от гнева. Поднимаясь с колен и заметив у супруга улыбку, она склонна была ожидать обычного его поведения, однако вместо этого услышала из его уст иронию.

Ханна, заметив, как резко меняется настроение у хозяев, стояла тихо, как мышка, и наблюдала, чем закончится их противостояние.

- Леди, воспитанные леди из хороших семей не смеются как вульгарные женщины! – кричала миссис Гриндл. – Я не такая, как она! – ее палец указал на служанку.

«О, Боже! Сейчас начнется!» – испугалась Ханна, но мистер Гриндл не позволил случиться скандалу.

- Правда? А я думал, что вульгарность выражается несколько иначе, чем смехом от души над добрыми шутками. Кроме того, откуда вы успели узнать, как ведут себя вульгарные женщины? – его правая бровь изогнулась, выражая сомнение и показное удивление.

- Ты! – закричала супруга. – Ты смеешься со служанкой, как с равной! Ты…

- Что я? – на его губах играла циничная усмешка. Это уже был совсем другой Айзек, которого Кэтрин до сих пор не знала, зато часто наблюдала компаньонка. – Мне совсем не смеяться?

- Подобный смех бывает только у одержимых! - не унималась Кэтрин. – Ты раньше таким не был! Это все она! Она! – миссис Гриндл повернула гневное лицо к Ханне. – Я не хочу ее видеть больше в этом доме! Пусть убирается немедленно!

- А меня она вполне устраивает, – злорадно заметил супруг.

- Ты защищаешь ее!? – ужаснулась хозяйка. Ей казалось, что произошла какая-то ошибка, и что, вообще, вся эта ужасная, безобразная сцена ей только снится.

- Я не хочу, чтоб ты была похожа на Маргарет, – спокойно пояснил Айзек, глядя на нее теперь уже абсолютно искренними глазами. Его злорадство испарилось, и теперь он стоял перед ней совершенно спокойный и собранный.

- Если она себя вела в их доме подобным образом, я понимаю Маргарет, – бросила Кэтрин.

- Подобным? Это как? – мистер Гриндл отлично владел собой. Он был спокоен, уравновешен, но Ханне казалось, что он с тайным удовлетворением насмехается над супругой.

Сама Ханна стояла тихо, стараясь всем своим видом показать полное раскаяние и готовность неустанно молиться, чтобы вновь заслужить доверие хозяйки.

- Она…- сквозь слезы пыталась сказать миссис Гриндл. – Она кокетничает с тобой!

- Правда? А я и не знал, что теперь леди в порыве кокетства хрюкают, как поросята? Это новое веяние моды?

- Хрюкает?! – хозяйка была ошеломлена. – Зачем?

- А мне откуда знать? – ответил Айзек. – Мы разговаривали о Марвелах, Эмма хрюкнула, а рассмеялся. И тут появляешься ты и утверждаешь, что я одержимый, а она кокетничает!

«Все-таки мистер Гриндл отменный поганец!» – восхитилась про себя Ханна.

Тем временем, миссис Гриндл находилась в полном замешательстве:

- Почему она хрюкала? – она с сомнением поглядывая то на супруга, то на служанку.

- А потому что она принесла мне отличную новость, которая позволит подложить Марвелам свинью! Ради такого не грех и хрюкнуть.

- И что за новость? – недоверие хозяйки резко сменилось любопытством.

- За ваше безобразное поведение, не достойное милых леди из добропорядочных семейств… - он сделал паузу и пронзительно посмотрел на супругу, - я не скажу тебе. Ты должна хорошо подумать над своими поступками.

- Я требую! – возмутилась Кэтрин.

- Нет! – отрезал супруг. – Своим неразумным поведением вы показали, что ведете себя, как обычная недалекая леди! Как я смогу доверить вам столько важный для меня секрет, если вы можете его разболтать подругам?

- Но, Айзек!

- Нет! – решительно повторил он. – Когда придет время, ты узнаешь новость, и потом сможешь вдоволь посплетничать с подругами, да хоть со всем городом, но пока еще время не пришло.

- Эмма? – уверенно позвала миссис Гриндл и повернулась к служанке.

- Да, миссис Гриндл.

- Я запрещаю вам Эмма говорить об этом кому-либо, пока я не позволю вам! Женщинам только дай повод для сплетен, и весь город будет завтра знать! Я не позволю испортить мой план.

- Эмма? - не унималась хозяйка, продолжая давить на служанку. – Иначе я тебя уволю.

- В этом доме хозяин я! – рявкнул Айзек. – И я решаю, кого уволить!

- Айзек, милый – это же не справедливо, я тоже хочу знать!

- Когда будешь вести себя как истинная леди, тогда и узнаешь. Разговор окончен.

- Но милый…

- Эмма, вы свободны.

- Да, мистер Гриндл, – кротко пролепетала Ханна и быстро упорхнула из комнаты, пока хозяйка вновь не переключилась на нее.

О чем будут говорить супруги, она могла только предположить, но подслушивать даже и не собиралась. В доме, где есть хоть один слуга, всегда найдется желающий проникнуть в чужую тайну. Она была уверена, что вскоре на кухне ей поведают все свежие сплетни. Вылетев из кабинета и притворив дверь, Ханна уловила шаркающий звук удаляющихся шагов.

«Вот старая ведьма!» – выругалась под нос и направилась на кухню. В том, что ее не уволят, она была почти уверена.

- Что там произошло? – любопытные кухарка и Марта накинулись на Ханну, когда она вошла в кухню. – Мы не могли понять и гадали: у вас там веселье или ругань?

- Как сказать… - начала объяснение Ханна.

- А вот так и скажи! – они обе вытянули головы, чтобы не пропустить мимо ни одного слова из ее рассказа, все-таки не каждый день в хозяйском доме происходят подобные загадочные сцены, как-никак, все же для слуг развлечение.

- Да я бы сказала, только мистер Гриндл запретил мне распускать язык, иначе грозился уволить.

- Да что ты? – в их голосах почувствовалась такая грусть и разочарование, словно она от них скрывала величайшую тайну бытия.

- Ага, – удовлетворенно подтвердила Ханна и смачно откусила от наполовину съеденного яблока, которое любопытная Марта забыла на столе. И пережевывая фрукт, продолжила: - А хозяйка, наобоот, требует, фтобы я рассказала ей. И как тут быть?

- Все же хозяин-то главнее.

- От и я так думаю, – подытожила Ханна

- Что ты тут думаешь? – прервал разговор раздраженный голос экономки, которая надменно встала у порога, преграждая дорогу к спасению.

- А я думаю, что приказы хозяина следует выполнять подобающим образом и держать рот на замке, – равнодушно ответила Ханна. Грубить экономнее она не собиралась, все же худой мир по любому лучше доброй ссоры.

- Тогда чего ты тут расселась и сплетничаешь? – похоже, что Большая Мэри нарывалась на ссору.

- Не под дверью же мне стоять! – не подумав, огрызнулась Ханна, а осознав сказанное, пожалела.

- Да как ты смеешь!

- Просто предупреждаю, что нам всем лучше молчать, если не хотим потерять работу, – примирительно ответила она, однако экономка уже была на взводе. Посчитав, что скандалить глупо, Ханна, прихватив еще пару яблок, вальяжно обошла экономку и направилась к выходу из кухни.