Лаура Тонян - Третий лишний

Ади уже родила…

Дебора Уайт выходит к нам. Я познакомился с ней несколько недель назад, когда вместе с Адель был у неё на приёме. Она подзывает меня к себе.

– Вы отец ребёнка? – спрашивает, когда я встаю рядом.

Сглатываю тяжело.

– К сожалению, нет.

Елена всё слышит. Она обращает на меня взгляд светлых глаз. Делает пару шагов ко мне и предлагает молча взять маленького человечка на руки.

Боже мой! Какой крохотный!

– Это мальчик, – говорит тихо.

Дебора оставляет нас одних. Вскоре вся семья окружает меня с малышом на руках.

«Я хотел бы быть твоим папой», – думаю я. – «Очень сильно».

– Имя ему ещё не дали, – голос Мэг проскальзывает в моё затуманенное сознание. – Ади знает, что ты здесь. Она хочет, чтобы ты назвал ребёнка.

Елена и Мэг переглядываются. Рик улыбается, вытирая накатившие слёзы. Нора складывает руки на груди. Она явно недовольна решением дочери.

Я с волнением думаю, как бы назвать этот комочек в моих руках. Невероятно. Он такой спокойный. Спит? Такие нежные ручки, носик, глаза… он сморщенный, но самый красивый на свете! Он лучший!

Задерживаю дыхание, представляя, как Ади плакала, когда принесла его на свет. Как слёзы катились по её щекам. Как она смеялась в тот же момент, беря малыша на руки. Как врачи положили ребёнка ей на живот. И чем я больше думаю об этом, тем больше хочу, чтобы её сын был моим.

Я трясу головой несильно, приводя мысли в порядок. Сейчас она спит? Наверняка…

– Ну что? – Елена треплет меня по плечу, потом ласково своим пальцем задевает палец сына Ади.

Произношу тихо на выдохе:

– Аарон Пол Милтон. – Я знаю, что Адель не согласится дать ребёнку фамилию Алекса.

Рик прикрывает рот рукой, благородно кивая мне. Он плачет, как и я. Аарон… так звали его отца, который погиб на войне. Адель всегда говорил, что дед был для неё героем. Теперь героем суждено стать мальчику в моих руках.

Все присутствующие оборачиваются на звук шагов. Кто-то бежит. Я вижу запыхавшегося Говарда, что держится за стену и улыбается, как идиот. Он кричит:

– Я не слишком сильно опоздал?!

Глава 36

Сан-Франциско, штат Калифорния

Один год спустя

– Я снимаю трубку… И набираю твой номер… Моля лишь о том, чтобы ты была дома, – я напеваю песню Roxette «A thing about you».

Поверить не могу, сидя в своём офисе, ночью, я слушаю… что?.. Приёмник?

В моей руке стакан виски. Я поглощаю его с жадностью.

– Я на тебя запал… Не знаю, как теперь, – икаю, – …жить… Ведь я на тебя крепко запал…у-у-у…

Когда-то мы ездили по городу с Полом и слушали на всю громкость эту песню. Он любил Roxette. Я помню, как Пол прилетал с Льюистона, и мы разъезжали по дорогам на моём старом джипе. Мы смеялись и подпевали, подкалывая друг друга. А потом я показывал ему фотографии, которые сделал за последнее время. И мой брат никогда не прекращал восхищаться мной…

– Я действительно не знаю, что мне теперь делать, – напевая слова, снова икаю. Мне нужно прекратить пить… И петь тоже!

В дверь стучат. Я кричу, чтобы входили. Сегодня пятница. Мне плевать, кто может увидеть меня пятничной ночью в моём же офисе.

На пороге появляется Джордж. Убавляю громкость радио.

– Что ты хотел? – Наливаю ещё виски в стакан. Предлагаю жестом Джорджу выпить со мной.

Но он качает головой, отказываясь.

– Ты засиделся, Алекс, – говорит «мой-бородатый-помощник-в-очках». – Давай я отвезу тебя домой?

– Нет, – рявкаю. – Я хочу побыть здесь. Уезжай, если хочешь. Я поеду на такси.

Джордж тяжело вздыхает.

– Алекс, я тебя не оставлю.

– Очень жаль. – Складываю ладони вместе, как будто для молитвы. – Может, всё же выпьешь со мной?

– Нет, я не могу. Я же женился недавно. Меня дома Линда ждёт.

Я встаю из-за стола, готовый идти в бой. Обнимаю Джорджа за плечи. Трясу его, словно игрушку.

– Ох, эти женщины! – ворчу громко. – От них одни проблемы! – Отпиваю из стакана. – Ты знаешь, они разбивают нам сердца, – тычу себе в грудь, убираю руку и машу ею в сторону двери, – а потом уходят. Суки! Они влюбляют нас в себя, а мы мучаемся… Суки!

Джордж аккуратно сажает меня в белое кресло. Сам садится напротив. Его локти покоятся на коленях. Он внимательно изучает меня. Что он хочет увидеть?

– Ты всё ещё думаешь об Адель? – спрашивает серьёзно.

Я фыркаю. Бросаю стакан на пол, устеленный чёрным ковром.

– Чего? – снова фыркаю. – Я о ней никогда не думал, как и ни ком, вообще! Я о тебе просто забочусь, придурок.

– Звучит неубедительно. Зачем напился тогда?

– Через неделю собираюсь поехать в Айдахо, там у меня похоронен кузен… Годовщина смерти, – язык не подчиняется мне, – и всякая фигня. Уже пару лет не ездил.

Джордж выдыхает воздух. Кажется, он взволнован. В его светлых глазах зародилось беспокойство.

– Поезжай домой, – говорю с грустной улыбкой на губах. – Я живу без брата уже восемь лет. Я могу с этим справиться.

Джордж сидит в кресле ещё пару минут, потом неохотно поднимается на ноги и, протерев уставшие глаза, надевает очки обратно. Он подходит к двери. Но оборачивается в последний момент, чтобы сказать:

– Алекс, я не знаю, что между вами с Адель произошло, и я не знаю, почему её нет больше здесь, но ваше будущее зависит только от тебя. Ты сам его создашь, если сделаешь шаг вперёд.

Потом он выходит, оставляя меня одного.

Недолго думая, поднимаю тяжёлый стакан с пола и разбиваю его об стену.

***

Бойсе, штат Айдахо

Ребёнок плачет. То, что я слышу, возясь с макияжем в ванной, – это то, что мой годовалый сын плачет. Очень громко. И с каждой минутой его крик становится сильнее. Да что, чёрт возьми, Говард с ним делает?! Вздыхаю, бросая со злости в раковину помаду, и быстрым шагом направляюсь на кухню. Говард пытается заставить Аарона съесть кашу, которой он приготовил по моей просьбе. Молча, выхватываю ложку из его рук, пробую на вкус «кулинарный шедевр» будущего мужа.

– Ты это сам пробовал? – сдерживаясь, чтобы не закричать, спрашиваю.

– Что? – он разводит руками, а после поправляет красный галстук. – Сделал, как смог.

– Ты даже не старался, – парирую. – Я-то знаю.

– Тогда зачем доверила мне варить ему еду? – Говард кричит. – Зачем вообще доверяешь мне своего сына?

– Потому что мы собираемся пожениться! – кричу я в ответ. – Мы собирается быть семьей.

– Да, но я собираюсь жениться на тебе, а не на Аароне. К слову, ты даже не захотела, чтобы я усыновил его. – Меня поражает, как вечно молчаливый и уставший Говард разговаривает со мной.

– Потому что у него есть отец!

– Который даже о нём не знает! – Он прячет руки в карманах брюк. Его голубые глаза блестят от злобы.

Мне нужно быть уравновешенней, как учила мама, и идти на уступки. Мы ссоримся из-за глупостей. Серьёзно. Когда я принимаю это, то выдыхаю медленно, через нос. Без лишних нервов готовлю кашу для ребёнка сама. Аарон больше не воет, словно его разбирают на куски.

– Собирайся, – говорю я жениху, не поворачивая головы. Мой взгляд падает на обручальное кольцо. – Нам нужно не опоздать на работу. Да и Сара скоро будет здесь.

Сара – это няня Ронни. Сегодня она одета в голубой свитер и чёрную длинную юбку. Сара – афроамериканка. Она добрая, нежная и очень симпатичная, несмотря на

«кудрявые волосы, что я стоят у неё торчком», как высказывается Говард. Но самое главное, что она любит Рона. Для меня, как для матери, это самое важное. Девушка приходит к нам пять дней в неделю, когда мы с Говардом на работе, и, если у нас появляются важные дела, Сара идёт на помощь. Не безвозмездно, конечно…

За полгода я к ней привыкла так, что не представляю, справлюсь ли, если она захочет уйти. Саре всего двадцать четыре года. Она не оканчивала колледж. Почти сразу после школы устроилась в агентство по подбору нянь и домработниц, и уже пять лет в этой отрасли. Так что ей я полностью доверяю сына. Как это ни странно, но даже больше, чем собственной матери.

Пока Говард ведёт машину, я думаю о том, почему согласилась выйти за него замуж. Хотите знать все причины? Хорошо. Слушайте.

Причина № 1 – С ним я чувствую себя стабильно. У него постоянная работа, есть связи в области политики, собственная квартира, где мы сейчас и живём (хоть и достаточно холостяцкая), хорошее образование, перспектива.

Причина № 2 – Он нравится моей маме. Это единственный мужчина, который понравился ей. Конечно, он же во всём с ней соглашается и поддакивает ей вечно. У меня складывается ощущение, что скоро мама захочет поменять дочь на сына.

Причина № 3 – Смотрите причина № 2.

– Глория уже говорила тебе о моём повышении? – произносит негромко Говард, вырывая меня из моих мыслей.

– Да. Она же босс, держит меня в курсе событий, в отличие от тебя, – стараюсь не ворчать. – А ты её любимчик. Поэтому ты уже без двух дней корреспондент, а я всё ещё редактор.

Смотрю на него. Он напряжён, как всегда.

– Ты работаешь в редакции немного больше года, – объясняет кротко Говард. – Или ты намекаешь, что между мной и Глорией что-то есть? – глупо шевелит бровями.

Закатываю глаза.

– Я не ревную тебя.

– Почему нет? – Надувает губы. – Я не понимаю. Все жёны ревнуют своих мужей.

– Мы ещё не женаты, – осматриваю свои ногти, выкрашенные в красный цвет, что для меня нехарактерно.

– Почти женаты, – улыбается безмятежно.

Поднимаю руки вверх, сдаваясь, от чего его улыбка становится шире.

Я беру Ронни на руки, пока папа вытаскивает коляску из багажника моей синей «Хонды». Кажется, ремень детского авто-кресла надавил ему на живот. Он хнычет, держась за него. Я целую сына в лоб, мысленно прося прощения. Я спешила за покупками, поэтому даже не заметила, что сделала малышу больно. Папа целует меня и внука. Рон похож на Алекса. Здесь даже доказательства не нужны. Каштановые мягкие волосы, белая кожа, синие глаза, те же ямочки на щеках, та же улыбка, черты лица. В общем, всё. Елена и Мэг не приезжали в Бойсе больше восьми месяцев. Рон так подрос, они действительно удивятся. Теперь он может ходить, правда, плохо. Ещё не разговаривает, лишь произносит невнятные звуки, когда соска находится не во рту.