Стивен Крейн - Третья фиалка

— Ах, вернулся! Я знала, что он приедет. Однако, скажу я вам! Нет, вы видели?

Голоса их звучали в приглушенном регистре, двигались они с осторожностью, но на широко улыбающихся лицах явственно читалось ликование.

— Интересно, каково ему сейчас? — произнесла одна из дам, пребывая в состоянии утонченного восторга.

— Я прекрасно знаю, каково на его месте было бы вам, если бы у вас на пути встал другой человек, превосходящий вас по всем статьям и не оставляющий ни малейшего шанса, — засмеялась вторая. — Конечно же Оглеторп в тысячу раз симпатичнее и лучше его. А если учесть его состояние и положение в обществе, то и подавно!

— А вчера говорили, что он сюда больше ни ногой! — раздался чей-то трагический шепот.

— Так о чем и речь! Вчера бедолага действительно весь день проторчал на своей ферме!

— Вы правда думаете, что она добивается расположения Оглеторпа?

— Добивается расположения? А как же! Знаете, когда вчера они вместе шли по тропинке, у нее было такое сияющее лицо! Я как-то спросила мужа, сколько акций «Чемберс-стрит Бэнк» принадлежит Оглеторпу, и он мне ответил, что, если бы тот вывел свой капитал, на оставшиеся деньги нельзя было бы купить даже пирожок.

— А вот мне до этого нет никакого дела, — заявила самая молодая участница благородного собрания. — Думаю, это все просто отвратительно. Лично я не вижу в мистере Оглеторпе ничего особенного.

Остальные в тот же миг вознамерились дать ей отпор.

— Ну как же, моя дорогая? Позвольте заметить, что акции банка это не шутка. Они реют на ветру, будто стяг. И вы на ее месте просто не смогли бы пройти мимо этого факта.

— Может быть, но ей его состояние безралично.

— Возможно, вы правы. У нее и так много денег. Но… она как раз из тех, кому деньги нужны. Нужны, и все тут!

— Ах, какой стыд!

— Вы правы, стыд и позор.

Дама, собравшая всех остальных, обращаясь к соседке, сказала:

— Что же до Хокеров… Самые обычные люди, моя дорогая, самые что ни на есть обычные. Отец молодого человека — простой фермер. Ездит на волах. А как говорит! Если честно, когда он на этих своих волов орет, его голос слышен на многие мили вокруг. А девочки их скромны, можно даже сказать, наполовину дикарки. Нет, вы даже представить не можете! Вчера я видела одну из них, когда мы отправились на верховую прогулку. Так вот, завидев нас, она тут же спряталась, вероятно стыдясь своей убогой одежонки. Несчастное дитя! А какая у них мать! Послушайте, вам обязательно надо ее увидеть! Маленькая, высохшая старушонка. Как-то раз она у нас на глазах несла от колодца кадку воды. Как же она шаталась, как сгибалась под своей ношей, бедняжка!

— А ворота к ним во двор! На них сломана петля. Уверяю вас, это дурной знак. Вы не хуже меня знаете, что бывает, когда ворота во двор болтаются на одной петле, — подхватила другая дама.

— Но что ни говорите, а в теннис он играет хорошо, — сказала самая молодая участница ассамблеи, бросив взгляд на группку у корта.

— Да, моя дорогая, в теннис он действительно играет хорошо, — снисходительно улыбнулись ей остальные.

— Он уехал, — сказал Холланден, когда через несколько дней встретил Хокера.

— Кто? — спросил тот.

— Как кто? Оглеторп конечно же. А ты на кого подумал?

— Откуда мне было знать? — сердито бросил Хокер.

— Вот так дела, — насмешливо бросил Холланден. — А я-то думал, его приезды-отъезды представляют для тебя живейший интерес.

— С чего бы это? Конечно нет, черт бы тебя побрал! Почему меня должно интересовать, когда он приехал и когда уехал?

— Ну, хорошо, я ошибся. Это тебя устраивает?

Хокер немного помолчал и спросил:

— А почему он… что заставило его уехать?

— Кого?

— Кого, кого! Оглеторпа.

— Откуда мне знать, кого ты имеешь в виду? Он сказал, что вынужден вернуться в Нью-Йорк по важным и неотложным делам. Но через неделю обещал вернуться. Вчера поздно вечером на крыльце пансионата у них состоялся продолжительный разговор.

— В самом деле? — сухо спросил Хокер.

— А сегодня утром он укатил в приподнятом настроении. Ты что, не рад?

— Не понимаю, какое отношение это имеет ко мне, — ответил Хокер, на этот раз еще суше.

После обеда все отправились прогуляться к озеру. Хокер и мисс Фэнхолл шли рядом и молчали. Девушка любовалась зелеными холмами, будто рядом с ней не было никакого художника, который шагал, не произнося ни звука. По дороге он без конца хмурился. Сеттер Стэнли рыскал вокруг веселым галопом.

Наконец девушка повернулась к Хокеру и сказала:

— Мне кажется… у меня такое впечатление, что сегодня вы на удивление спокойны.

— У меня из головы никак не идет злополучное поле, которое я так и не нарисовал, — угрюмо ответил он.

Помахивая зонтиком от солнца, девушка подняла глаза и вгляделась в его непроницаемый профиль.

— Неужели это настолько важно, что у вас даже нет времени со мной поговорить? — спросила она с видом, свидетельствовавшим об охватившей ее робости.

Мрачное выражение на лице Хокера тут же сменилось улыбкой.

— Никоим образом! — горячо возразил он. — В мире вообще нет ничего настолько важного, что помешало бы с вами поговорить.

Эти слова ее, казалось, озадачили.

— Гм… — сказала она. — А по вашему виду этого не скажешь.

— Я же не виноват, что у меня именно такой вид, а не какой-то другой, — покаянно произнес он. — Вы прекрасно знаете, каким неуклюжим медведем я могу быть. Холланден говорит, это угрюмое выражение лица у меня от постоянного созерцания кричащих розовых, желтых и голубых тонов.

Они прошли еще немного. Внимание девушки отвлек маленький, юркий ручей, задиристо скакавший по крупным темным камням. Холланден с барышнями Вустер присели отдохнуть на поляне, поросшей папоротником и сырым мхом. Их сварливые голоса перекрывали шум ручья. Сеттер Стэнли по неосторожности влетел в лужу, выпрыгнул из нее, вывалялся в пыли и блаженно растянулся; теперь он больше походил не на пса, а на старый коврик у двери.

— По-моему, Джем фантастический парень, — сказала мисс Фэнхол, обращаясь к художнику.

— Ну конечно, — ответил тот.

— Это чистая правда! — резко бросила она, внезапно занимая оборону.

— Ну конечно, — громко повторил он.

— Похоже, вам он нравится совсем не так, как мне, — сказала она.

— Бесспорно, — ответил Хокер.

— В самом деле? — удивленно посмотрела на него девушка.

— Бесспорно, — повторил он то же слово, едва сдерживая раздражение. — А почему он должен нравиться мне в той же степени, что и вам?

— Да я и не настаиваю, — пожала она плечами.

— Как бы не так! — воскликнул Хокер.

— Просто, на мой взгляд, вам он нравится совсем не так, как мне того хотелось бы. По моему убеждению, люди определенного склада характера всегда тянутся к себе подобным, вы так не считаете? Поэтому я уверена, что вы с Джемом подружитесь.

— Да? — воскликнул Хокер и добавил: — Проблема, вероятно, в том, что у нас с ним разный склад характера.

— Почему это? Один и тот же. Джем один из лучших парней на всем белом свете.

Хокеру не оставалось ничего другого, кроме как еще раз воскликнуть:

— Да?

Они умолкли и уставились на ручей. Стэнли, высунув язык, валялся в пыли и смотрел на них. Хокер склонился к веточке болиголова. Вздохнул, нахмурился и наконец решительно произнес:

— Вполне возможно, что я к нему несправедлив. Как вам известно, вы мне небезразличны, поэтому в сложившихся обстоятельствах мне трудно…

Он на мгновение осекся, услышав шуршание ее юбок, будто она совершила какое-то резкое движение, и продолжил, горько обращаясь к деревьям на противоположном склоне:

— …мне трудно проявлять по отношению к нему объективность. Я просто не могу относиться к нему непредвзято. Да, знайте, вы мне небезразличны. Впрочем, не думаю, что это для вас новость.

Бросив последний взгляд на деревья, он зашагал дальше по дороге. Стэнли, которого он забыл позвать, виляя хвостом, побежал за ним.

Будто после его слов девушка дар речи потеряла, Хокер еще раз повторил:

— Да, не думаю, что это для вас новость.

Ha озере Холланден немедленно отправился ловить щурят с лодки, но вскоре зацепил крючок за большую серую корягу. Крючок оторвался, а Холланден добился признания за умение найти подобающие слова для выражения эмоций. Младшая мисс Вустер испортила новую пару башмаков, а Стэнли, сидя на берегу, жалобно выводил арию брошенного всеми божьего создания.

Под занавес праздника Холланден заявил:

— Возвращать лодку придется тебе, Билли.

— Почему это? Ведь брал ее ты.

— Да, действительно, брал ее я, но возвратишь ее ты.

— А давай вместе! — предложил Хокер, и Холланден, как ни странно, согласился.

Пока они плыли, Хокер произнес перед другом длинную речь, закончив ее восклицанием:

— Значит, ты думаешь, мисс Фэнхолл имеет на Оглеторпа виды? Но ведь она заверила меня, что они всего лишь большие друзья!

— Женщина может нести любую околесицу, — с сомнением покачал головой Холланден. — Здесь важно не что она говорит, а как. — В этот момент ему в голову пришла блестящая мысль, и он воскликнул: — К тому же, дубина ты эдакая, она все равно ничего бы тебе не сказала!

— Да, умеешь ты друга поддержать, скотина жестокая, — с вымученной улыбкой на лице парировал Хокер.

Когда они вернулись, барышни Вустер, шутя набросившись на Холландена, забросали его папоротником и мхом.