Алина Яловени - Тревожные сны

То, что подумал Осоргин, смотря вслед неблаговоспитанной супруге, он бы никогда не произнес вслух. Сергей Владимирович глубоко вздохнул, беря в руки перо и пытаясь снова сосредоточиться на бумагах.

Что же с ней опять такое? Откуда взялись эти резкость и несдержанность? Алиса прислонилась спиной к стене. Щеки ее пылали. От стыда ли, от досады… Она не знала. За что она так накинулась на него? В чем была его вина? В том, что Алиса не видела, не чувствовала того, что могла взять там… В другой своей жизни. Ни слова упрека, ни единого сердитого взгляда… Там… Там она была такой, какой хотела. Такой ее и принимали… Он принимал…

Вот и все. Все кончено. Во всяком случае, ее достойная жизнь. Падшая женщина… А ведь не прошло и двух месяцев с момента их встречи…

Закрыла глаза. Казалось, что за последние полгода в их семье не произошло никаких перемен. Но то была лишь видимость. Все изменилось. Она изменилась. Она изменила…

Все произошло гораздо раньше. Наверное, еще там… Та встреча… Если она и могла остановиться, то только тогда. Теперь же было действительно поздно. Их отношения с Борисом зашли слишком далеко, и то, что случилось, было всего лишь закономерностью…

Можно было сказать, что она ошиблась, оступилась, поддалась эмоциям. Но все же в глубине души Алиса знала, что хотела этого. Теперь безумный порыв оставил ее смотреть уже на последствия своего падения. Жалела ли она? Алиса не знала… Не могла ответить самой себе. Это было слишком тяжело. Те минуты, мгновения, когда она, казалось, растворялась в чувстве совершенного счастья, оборачивались для нее часами терзаний, мучения от собственного обмана и лжи…

Она хотела прекратить… отпустить, забыть… Но что именно? Ее устоявшуюся благопристойную жизнь? Или ту, другую… Это было сложно, больно… Почему она должна обманывать? Общество, мужа, себя… Что ж, она не нашла любви в своем браке, так может теперь вершится ее судьба?

Почему так поздно? Почему он не пришел раньше, когда она еще была свободна, когда ждала его? Почему пять лет вынуждена она была думать, что так и должно быть и будет всегда? Нет… Их любовь была другой. Живой, настоящей… С ним не было «надо», было «хочу». Не было «потом», было «сейчас». Не было обязательств, была свобода. Алиса никогда не ждала его возвращения. Наоборот, Борис всегда встречал ее, торопливо входящую в гостиничный номер, закутанную в шаль, в темной, плотной вуали. Их свидания определялись единственно их желанием. Других препятствий быть не могло. Ни служба, ни усталость, ни какие бы то ни было важные встречи. Только они вдвоем. Вместе…

Впрочем, Алиса и теперь не могла найти себе покоя. Встречи урывками… Осторожность… Многочисленные предлоги… От природы не склонная, да и не умеющая лгать, Алиса чувствовала себя особенно дурно в моменты необходимого притворства и лжи. Но впрочем, придумывать особо изощренные способы обмана не приходилось: Сергей Владимирович вполне доверял ей, полагаясь на ее осознанность. А зря…

Незаконная, порочная связь… Все, чего хотела женщина — обрести наконец счастье. Обыкновенное. Такое же, как у других… Быть законной женой, матерью детей любимого человека. И казалось, что именно теперь пришло время… Конечно, Борис будет рад, когда она наконец откровенно скажет мужу обо всем, что связывает их, когда она получит развод, когда станет его… Когда они не будут прятаться и… просто будут вместе.

Может и бессознательно, неосознанно она искала этой любви. И нашла… Сначала сомневалась и пыталась противиться тому чувству, что так стремительно разгоралось в самом ее сердце. Но сдалась. Сдалась его жарким словам, признаниям, обещаниям… Тому, чего всегда так хотела ее хрупкая душа.

Бориса Тилинга можно было, не задумываясь, назвать совершенством представлений юных леди об образе «принца на белом коне». Тот самый «высокий брюнет», столь часто встречающийся на страницах дамских романов…

Осанка, стать… Темные волосы, задор и безрассудство. Голубые глаза, которые она так любила… Он, верно, жил лишь сегодняшним днем. Не задумываясь о том, что будет после, следуя лишь своим желаниям. Так он встретил и ее. Как идея закрутить роман с замужней женщиной вообще может прийти в голову? Ответ прост: если ты не задумываешься ни о чем, то и в этом случае беспокоиться не стоит. Алиса была молода и красива. Она всегда обращала на себя внимание, но в этот раз судьба сыграла с ней злую шутку… Впрочем, эта любовь ей казалась даром свыше. Именно так она ее видела, представляла. Такой она ее желала. Алиса и сама редко думала о последствиях своих решений. Так зачем же было что-то менять теперь? Молодой человек быстро вскружил женщине голову. Молодой… Ему, кажется, было даже чуть меньше, чем ей…

Полная противоположность ее мужу. Сергей Осоргин и Борис Тилинг были словно два разных времени года. Осень и весна. Рассудительность и безрассудство. Спокойствие и порывистость. Похожи они были только в одном: оба любили одну и ту же женщину. Одну… И все же по-разному…

Недопитая чашка кофе на столе… Грустный, безразличный взгляд перед собой… Алиса сидела в гостиной, устроившись в большом кресле, думая о чем-то своем, монотонно водя кончиками пальцев по обитому тканью мягкому подлокотнику. Обеденное время. Где-то суетились, бегали по дому слуги. Теплый солнечный свет, наполнявший комнату, создавал ощущение спокойствия и умиротворения. Впрочем, Алисе скорее было все равно. Возможно, оно и к лучшему. Ее не душили слезы, не переполняла безудержная радость. Она просто тихо сидела, и в ее голове мысли плыли неспешно, одна за другой. Одна печальнее другой…

Борис… Сколько в этом имени теперь было для нее… невозможного. Боль, разбившиеся надежды, острая грусть… Не получилось… Не с ним. Он не может, не хочет брать ее в жены, нести за нее ответственность… Что ж, видимо, не суждено. А как по-другому? Может, он поспешил? Может, она неправильно все поняла? Нет… Он сказал ей остаться. Поговорить с ним? Убедить? Какой в этом смысл, если для него вся их «любовь» была лишь очередным развлечением? Если ни к чему более серьезному, чем встречи в холодном номере отеля, он не был готов… Но он же сказал, что можно что-нибудь придумать…

«Что придумать? Что?» — она и сама понимала, что это глупо. Но как теперь жить? Без него… И почему так горько? Больно…

Шаги за спиной. Знакомый голос, отдающий какие-то приказания. Через минуту она увидела фигуру Сергея Владимировича Осоргина, быстрым шагом вошедшего в гостиную. Он не суетился, но был сосредоточен и серьезен. Впрочем, в этом состоянии Алиса выдела его очень часто. Правда, сейчас он не был занят делами службы. А что тогда?

— Алиса… — кажется, разговор он всегда начинал именно так. Обращаясь к ней по имени.

— Да… — женщина ответила, даже не повернув головы. Безразлично.

Осоргин нахмурился. Вся эта ситуация его совершенно не радовала. Что она опять себе надумала?

— Собирай вещи. Я отдал необходимые распоряжения, но по поводу того, что ты возьмешь с собой, решай самостоятельно. Уже обед, так что поторопись.

— Хорошо… — все так же односложно. Равнодушно.

Сергей Владимирович несколько секунд стоял, пристально смотря на жену. Затем подошел, опустился на стоявшее напротив нее кресло, заглядывая ей в глаза.

— Послушай… Я могу предположить, чем вызвано такое твое состояние, и о ходе твоих мыслей догадываюсь. Посмотри на меня, пожалуйста. Я хочу обозначить раз и навсегда: то решение, которое ты сейчас примешь, будет для тебя последним. На твои терзания и сомнения я, говоря откровенно, смотреть не имею ровным счетом никакого желания. Если тебе что-то в моих словах кажется неприемлемым, то ты вольна строить свою жизнь так, как сочтешь нужным. Не в моих силах мешать тебе совершать ошибки. Сдается мне, что как взрослому человеку тебе это должно быть понятно. Запомни: я не держу тебя. В своем выборе ты свободна. Но я хочу, чтобы ты сделала его прямо сейчас. Сгораешь желанием создать новую семью — что ж, доброй дороги. Не вижу смысла пытаться тебя удерживать. Изменить что-либо в твоей уверенности, что там, куда ты пойдешь, будет лучше, я, видимо, не властен. Остаешься, так будь добра вести себя соответствующим образом. Терпеть подобное положение вещей более я не намерен. Пойми: только ты одна способна себе помочь. Я могу лишь поддержать. Все, что сейчас происходит, делается только для того, чтобы ты была счастлива и довольна. Но в том случае, если в этом есть и твое желание. По-другому не выйдет.

Она смотрела на него и на этот раз понимала, что ни сочувствия, ни смягчения своего приговора она не дождется. Слишком серьезен и проницателен был его взгляд, а слова звучали без тени иронии. Кажется, еще вчера он готов был принудить ее к тому, чтобы остаться, но сейчас дал понять: теперь ответственность за ее выбор полностью лежит на ее плечах. А впрочем, он прав… Идти или остаться… Новая жизнь или прежняя…

— Я, кажется, уже дала свое согласие, Сергей Владимирович, — она взглянула на него измученно из-под своих длинных темных ресниц. — Делайте со мной, что захотите…

Он, казалось, не был удовлетворен ее ответом.

— Тогда прекращайте строить из себя Офелию и займитесь, чем я вам сказал. До вечера все должно быть готово. Я подал прошение, с минуты на минуту должен прийти ответ. Поэтому прошу поторопиться.

Осоргин еще раз посмотрел на нее с каким-то недоверием, о чем-то раздумывая. Внезапно взгляд его наткнулся на пустую наполовину чашку кофе, скромно стоявшую на круглом столике.

— Нет, это никуда не годится. Вам сейчас это будет совершенно неполезно. Пойду прикажу поставить чай, — вздохнул и добавил, посмотрев куда-то в сторону:

— У меня складывается впечатление, что если и есть какой-либо способ, которым можно себе навредить, то вы обязательно его используете…