Без особых трудностей преодолев полтора десятка ступенек, все же для надежности придерживаясь рукой за бревенчатую стену, случайно натолкнувшись на кухонный стол и больно ударившись локтем, Алиса все же разыскала глиняный кувшин, в котором, судя по всему, была вода. Взяла в руки и, не тратя времени на поиски чашки, стала пить прямо оттуда. Холодная вода… Капли, стекавшие по щекам, падая на грудь, оставляли сорочку мокрой… Истинное удовлетворение и счастье можно почувствовать, исполняя все свои желания, пусть они бывают совсем незначительными. Она чувствовала это, вновь и вновь приникая к глиняной кромке, закрыв глаза… Когда после долгого ожидания наконец находишь источник живительной влаги, всегда кажется, что никогда не сможешь напиться. В ее голову пришла мысль, что было бы совсем неплохо окатить себя водой сверху. Но переодеваться снова совершенно не хотелось. Поэтому Алиса, с сожалением отставив кувшин в сторону, протянула руку к оставленной на дубовом столе свече. Неосторожное движение; пламя, колыхнувшись, утонуло в коварных объятиях расплавленного воска… Обеденная комната погрузилась во мрак, как, впрочем, и весь дом…

Не то чтобы Алиса боялась темноты… но находиться ночью вне стен своей спальни без единого проблеска света вокруг, совершенно не видя, куда идти, — определенно не лучшая ситуация. Она в отчаянии закусила губу. Почему с ней всегда случаются разного рода неприятности? Дома свечи никогда не гасли в столь неподходящий момент. Плохой воск, стало быть…

Стараясь не оступиться и не упасть, женщина медленно двинулась вперед. Выйти в гостиную, свернуть налево, и будет лестница… Она считала шаги. Поднимаясь по ступенькам, ступая с крайней осторожностью. Один, два… На восьмой ступеньке глаза уже неплохо различали то, что скрывала в себе темнота. Странно, а в детстве ей казалось, что во мраке всегда находится что-то плохое. Ожившие мертвецы, например… Да и сейчас представить это было совершенно нетрудно. Шорохи, подобные скрежету когтей восставших из могил полуразложившихся тел… От подобных мыслей ей захотелось вскрикнуть и бежать к себе что есть сил. Что может быть страшнее собственного разыгравшегося воображения…

Коридор. Уже лучше. Во всяком случае, нет возможности упасть и свернуть себе шею… Шорох… Алиса вздрогнула. По звуку шагов поняла, что в коридоре она была не одна. Даже сквозь шелест только начавшего свою долгую песню дождя, она услышала эти мягкие знакомые шаги. Кажется, во мраке можно встретить не только гонящуюся за тобой армию оживших мертвецов… Остановилась, не решаясь вернуться к себе, лишь коснувшись пальцами ручки… Ее белая ночная рубашка даже в темноте была достаточно заметна. Алиса в своем одеянии походила скорее на призрака, видение, порожденное воспаленным сознанием. Но она была реальна. Реальна, когда подходила ближе. Реальна, когда остановилась, столкнувшись впотьмах с кем-то. Когда от неожиданности вскинула голову, поймав напряженный взгляд… И замерла. Сквозь тонкую ткань батистовой сорочки, поверх которой был надет не подвязанный поясом пеньюар, впрочем, все же не скрывавший всю прозрачность необходимой для сна одежды, отчетливо проглядывала грудь и все непредназначенные для постороннего взора изгибы юного тела. Это было не видение…

Алиса лишь ощутила, как Осоргин, с которым она столкнулась в темноте, нервно выдохнул, чуть отстранившись от нее. Видимо, он так же вовсе не ожидал встретить жену в столь позднее время на своем пути. От него пахло дождем. И табаком. Алиса почувствовала, как его пальцы осторожно коснулись белой ткани, словно мужчина желал удостовериться, что она существует в действительности. Мягкая… Пальцы неожиданно ощутили тепло кожи, когда она придвинулась ближе… Никто не сказал ни слова. Слишком много всего… Смогли бы они теперь понять друг друга? Понять все то, что темными раскаленными угольками разрывало душу напополам… Как могут люди принести друг другу столько боли…

Тепло ее губ, ворвавшееся в царивший внутри холод из душной реальности… Она не видела в темноте. Но теперь приподнялась на цыпочки, вытянув шею, коснувшись губами его лица. Капельки влаги. Он попал под дождь? Ладони, ощутившие грубоватую ткань халата…

Руки, сжавшие женское тело. Алиса очутилась в объятиях мужчины, а через секунду ее губы оказались во власти губ мужа, предупредившего готовый вырваться из ее горла крик… Костер, разведенный на снегу… Неправильно до глупости. Необходимо до последнего вздоха, вырывающегося изо рта морозным облачком. Ладонь, очутившаяся на спине Алисы, притянувшая ее податливое тело к нему… Хотелось просто прижать ее к стене и воплотить в жизнь все свои самые темные желания. Впрочем, у него была идея лучше.

Череда беспорядочных поцелуев… Рука, обнявшая женщину за талию. Нетерпеливые пальцы Алисы скользнули к поясу его халата, когда он все же успел, толкнув дверь плечом, увлечь ее за собой в свою спальню. Могло ли это что-то изменить? Мольба о прощении? Когда она чувствовала властные прикосновения. Когда отдалась этому неожиданному порыву… Когда падала на кровать, шепча:

— Скажи, что я нужна тебе… Пожалуйста, скажи…

Собирая короткие требовательные поцелуи с ее губ:

— Нужна…

Задыхаясь, укладывая ее на спину. Касаясь губами ее закрытых глаз. Руки, обнявшие за плечи, пытаясь снять халат… Нежность и жестокость. Выгнулась, ощутив его ладони под тканью ночной рубашки. Прикосновения рук, задравших прозрачный подол верх, обнажая подрагивающее не от холода тело… Даже в полной темноте Алиса почувствовала себя совсем беззащитной перед голодным взглядом блестящих глаз.

Осоргин приподнялся. И тут же ощутил, как она обняла его за шею, пытаясь быть еще ближе. Запрокидывая голову, когда он скользил губами по нежной коже… Ладонь, сжавшая грудь… Мятый плед, покалывавший обнаженную кожу. Самые близкие друг другу. Самые далекие…

Сорочка, соскользнувшая с кровати на пол. Алиса прижалась к мужу обнаженным телом, взяв лицо в холодные ладони. Отрывисто целуя…

— Я люблю тебя… — гладя виски, оставляя на губах следы, — Люблю…

Приподнятая бровь. Пару недель назад он слышал диаметрально противоположное… Женская логика? Этого Сергей Владимирович не понимал вовсе.

Пелена. Легкая завеса, застилавшая глаза. Запах надвигающейся грозы и дыма, когда Алиса зарылась лицом в его волосы. Мягкие и влажные. Вода, стекавшая с крыши, ручейками устремляясь вниз, попадая на землю, на оконные стекла, на стены. Как много можно не услышать за этим шумом… Отчаянной просьбы не отпускать руки, спасти от себя… Как много в нем уже не было услышано.

Просто очередной порыв ветра в ночи, склонивший верхушку дерева. Просто ее тихий стон, когда ладонь Осоргина очутилась между ее бедер. Неспешно. Заставляя женщину дышать шумно… Другая рука легла на ее лоб, осторожно гладя… Алиса широко распахнула глаза. Попыталась приподняться, но Сергей Владимирович настойчиво надавил на ее лоб, оставляя лежать на месте. Капли слез, показавшиеся в уголках глаз… Она попыталась толкнуться навстречу движению его руки, желая избавиться от стягивающего, ноющего чувства, сковывавшего низ живота… Просить… О чем? Мокрая дорожка, протянувшаяся до колена… Как капли молока, стекающие по стенке кувшина. Тепло, которое Осоргин почувствовал под своими пальцами…

Алиса дернулась. Проникая дальше в ее раздразненное ласками тело, мужчина продолжал смотреть ей в глаза. Слезы, тихо катившиеся по щекам… Алиса застонала, уже совершенно не сдерживая себя. Расплакалась… Смотрела на Осоргина из-под влажных ресниц, чувствуя, как сотрясается собственное тело, как сдавливают горло переполняющие чувства… Соленые капли, попавшие на припухшие губы, заставляя их саднить. Сергей Владимирович наклонился, касаясь ее губ, собирая слезы…

Возбужденная, взмокшая, плачущая от наслаждения женщина, теперь ни в чем не отдававшая себе отчета, отчаянно вцепившись в его плечи… Что может быть лучше… Хотя и реакция на подобные действия, конечно, бывает совершенно неожиданная.

Последнее движение между влажных бедер, и Алиса с силой вогнала ноготки в спину супруга. Полувсхлип-полустон. Откинутая на темный плед бледная рука… Раскат грома совсем близко. Смерть… Похоже на потерю пульса, остановку сердца… Похоже на рассеченное лезвием горло. Лезвие, которое человек, не раздумывая, поднесет к нему сам, упиваясь вкусом хлещущей крови и собственной беспомощностью. Только если не знаешь наверняка, что потом придется очнуться.

Словно во сне она почувствовала чьи-то прикосновения к своему животу. Размеренные поцелуи… внизу, на боках… Руки на талии и бедрах, куда-то двигающие ее, разводя ноги… А потом откинула голову, заходясь беззвучным криком, ощутив вторжение в свое расслабленное тело. Тяжесть, опустившуюся на нее… Не имея сил даже открыть глаз. Жутковатый скрежет ветки дуба по крыше. Прохладный воздух, остывший за прошедшую часть ночи. Властные, уверенные движения в ней. Холод простыней под отброшенным в сторону пледом. Жар соприкасавшегося с ней тела. Алиса чувствовала, как ее размеренно вдавливают в кровать, вырывая из состояния приятной легкости, возвращая к реальности…

Нетерпеливое прикосновение к щеке. Никто не позволил бы ей просто лежать…

Алиса приоткрыла губы, отвечая на ласку горячего языка.

— Сергей!

Поцелуй в шею. В темноте она видела, как было напряжено его лицо. Алиса вздохнула, ощутив, как Осоргин провел ладонью по ее бедру, а потом, подхватив под колено, закинул ее ногу на себя.

Зашипела, закрыв глаза… Стук крови в висках. Пульсация… Противоречие. Давящее, разрывающее ощущение, которое так хотелось чувствовать внутри себя… Вдох, который невозможен был теперь без него…

«Еще…»

Потеря сознания. Слова, которые она никогда не сказала бы, срывались с ее губ сами…

— Еще…

Такой близкий… Грех, ставший каплями дождя, стекая по пересохшим губам. Воздухом, который она судорожно вдыхала, в короткие промежутки отрываясь от его губ…