Алина Яловени - Тревожные сны

Мужчина вздрогнул под ее рукой. Резко приходя в себя. Алиса отстранилась. Что сказать? Что она скажет?

Осоргин, казалось, ее и не заметил. Посмотрел куда-то мимо нее, садясь на кровати.

— Что-то забыл… — закрыв глаза, проводя рукой по лицу. — Что-то…

Повернувшись к ней:

— Надо работать.

Тревога… Алиса коснулась его плеча, успокаивающе гладя.

— Никуда не надо… Сергей, ложись.

Несколько секунд понадобилось для того, чтобы прийти в себя окончательно. В глазах мелькнуло узнавание. Сергей Владимирович смотрел на нее, будто бы пытаясь понять, что она делает здесь теперь. Что…

Отшатнулся, как от ядовитой змеи. Алиса вздрогнула от неожиданности. Одними губами прошептал одно из ряда тех выражений, какие в приличном обществе употреблять не принято…

Алиса смотрела на мужа с грустью. Не пытаясь быть ближе. Не стоит, если первая реакция на твое общество — желание отодвинуться как можно дальше… Но пока в ней осталась хоть капля решимости, она не сдастся.

— Я говорила с гувернанткой, — неспешно протягивая руку, касаясь его груди, — Феде лучше, — расстегивая пуговицы на пиджаке. — Жар спал. Есть надежда…

Не отстранился, напряженно пытаясь понять, что она от него хочет. Алиса снимала с него пиджак мягко и сосредоточенно. Продолжая говорить…

— Тебе нужно отдохнуть, — чуть более высоким от волнения голосом. Переходя с официального, принятого «вы» на «ты», что случалось только в моменты их особенной близости.

Ночь — время, когда кажется, что любая ошибка, любое откровение останется там навеки. Растает, подобно сну… И никто не вспомнит, что надежно скрыла в своих объятиях темнота. Самые безумные слова, решения, мысли… То, что утром вызовет лишь снисходительную улыбку, в свете луны течет по венам, учащая дыхание…

Сергей Владимирович не пытался помешать ей, не пытался возразить. Не было желания спорить… Пока она расстегивала рубашку, шепча что-то… Пока откидывала одеяло. Окружающее пространство виделось расплывчато. Вряд ли она сможет сделать хуже…

— Ложись…

Эта замкнутость, только усилившая чувство вины. Чувство, которое, если бы она позволила, поглотило бы ее полностью, уничтожая и давя… Потому теперь она просто пыталась загладить совершенные ошибки. Так, как умела… Только не прося прощения, не говоря слова сожаления. Не пытаясь говорить. Делая то, что в эту минуту было важнее. А может, просто беря пример с него. Хотя и признание своих ошибок — невероятно значимый шаг.

Взгляд, блуждающий по стенам комнаты. В нем не было отрешенности. Осоргин не смотрел на жену. Какие-то другие мысли. Не касающиеся ее… Может, это и было к лучшему.

Как много она отдала бы, чтобы заслужить его прощение… Сияющий, глубокий взгляд… Что бы он не говорил, но она видела разницу. Даже признав свой проступок, вернуться к прежней жизни порой бывает очень трудно. Иногда невозможно… Много лишних слов. Она наговорила многое… Забывая об этом почти сразу. А смог ли он забыть?

Что еще она сможет сделать… У нее будет время подумать. Когда он лег, Алиса накрыла мужчину одеялом. Не рискнула сказать ничего более. Лишь коснулась его плеча, будто бы ненароком.

«У всех бывают трудные дни»

Легла рядом, осторожно обняв. Хотелось дать почувствовать, что она с ним, здесь. Что он ошибся, говоря о ней так… Она постарается…

Не такая ведь она плохая. Разве ее вина в том, что она пыталась взять то, что он ей дать не мог? И наоборот… Они не должны были встретиться. Он не должен переживать из-за ее легкомыслия… Она не должна чувствовать себя виноватой за то, что была собой. Они не подходили друг другу. Совсем… Она ведь этого не хотела… Ни этого брака, ни этой жизни… Она этого не заслужила. Двух более разных людей с более различными желаниями найти было сложно… И все же они здесь… Вместе.

Может, разойтись и не издеваться друг над другом дальше — лучший выход? Даже самый безнадежный человек имеет право на то счастье, какое он сам себе представляет. Но разве найдет она счастье, если уйдет сейчас… Ведь отношения — это не то, что появляется само собой. Они требуют работы. Понимания. Уступок… Он ведь уже сделал свои… Принял ее. Такой, какой она была.

Она научится… Она постарается ответить… Если только он позволит ей быть рядом. Если «люблю» — не слова, сказанные ею в момент близости, а поддержка в трудную минуту… Желание понять, спросить о том, что волнует… Молча обнять. А остальное — такой пустяк…

Возможно, только теперь она осознала в полной мере, какой выбор стоит перед ней. Только теперь поняла, что значит уйти. Будущее, видевшееся до этого момента лишь иллюзорно, теперь стало столь отчетливым, а понимание того, что может она потерять, столь ясным. Утихший в душе шторм от выплаканных слез, от пережитых волнений… Теперь Алисе все казалось очевидным.

Имеют ли смысл порхающие в животе бабочки, если они ничего не могут изменить… Если после вспышки страсти не остается ничего. Ничего, кроме воспоминаний… А бегущие мимо дни унесут с собой и их. Разве это цена?

«Я подарю тебе мир» было ничем по сравнению с тем, что уже было у нее. С тем миром, которым она уже обладала. Благодаря ему… «Мы что-нибудь придумаем» по сравнению… С тем, что он решал все ее трудности. Всегда. Даже если это было в ущерб его времени. В ущерб репутации. В ущерб себе… Не ставя в вину ее глупость. И какое значение имели написанные красивым почерком обещания и тысячи слов в ответ на ее страстные признания по сравнению с тем сдержанным спокойствием, которое проявлял он, выслушивая ее истерики и обвинения… Позволяя ей это… Позволяя, потому что хотел знать, что ее гложет. Что он, по ее мнению, сделал не так…

И теперь… Тяжелое неровное дыхание. Она чувствует, что что-то происходит неправильно… Когда-то давно, будучи еще ребенком, она узнала, что ее отец скончался от разрыва сердца. Родителя она почти не помнила, но навсегда в ней поселился страх того, что и она сможет окончить свои дни так же… Неожиданно, стремительно. Когда ни на прощание, ни на возможность подготовить себя к тому, что скоро человека не станет, не бывает времени…

Прижалась ближе, крепче обнимая… Если у нее просто будет шанс. Не на прощение ее безразличия. Не на прощение того, что она натворила. А на то, что худшее останется позади. Что завтра она сможет взглянуть в его глаза… Что еще не слишком поздно… Каково это — осознавать, что потом может стать слишком поздно? Не через год. Даже не завтра. А прямо сейчас… В этот момент… Поздно… Из-за ее глупости.

Наверное, впервые в жизни она, стоя на пороге неизвестности, не пыталась молиться. Не просила… Рядом с мужем все это казалось таким бесполезным… Когда-то между ними не стояло ничего. Среди событий, идущих, как казалось, нескончаемой серой чередой, всегда находились моменты, когда он мог осторожно обнять ее, приводя в порядок мысли и чувства. Алиса любила прижаться спиной к его груди, странным образом забывая обо всем на время… Что, если все случившееся было неизбежно? Быть может, она бы никогда и не смогла понять, сколь важным, необходимым может стать для нее человек, с которым, как считала она, ее не связывало ничего, кроме придуманных людьми правил.

Потрясения переживаются тяжело. Алиса вытянула затекшую руку, чуть изменив положение. К себе не пойдет и переодеваться не станет. Но она была уверена, что эту ночь проведет без плохих снов. Если впереди есть будущее, то она его видит. А если все, что она творила, до сей поры не смогло убить их отношения, то теперь они станут прочнее…

Прокуренная комната, весьма неприятным горьким привкусом оставляющая во рту ощущение табачного дыма для того, кто не переносит табак. Бесконечные разглагольствования чересчур назойливого собеседника… Дурная необходимость участвовать в этом разговоре, сдержанно улыбаясь и изображая безграничное внимание. Слушать, не слыша…

— Все же княгиня Звонецкая — женщина невероятно благородной души! Тридцать тысяч отдать на обеспечение достойных условий несчастным сиротам… Сколько же в ней сострадания!

Мужчина лишь сдержанно кивнул. Его вложения были гораздо более скромными, но, между тем, роль в укреплении его положения сыграли значительное.

А мысли его были далеко от предмета теперешнего разговора. Все она. Алиса… Темноволосый беспечный ангел с голубыми глазами, не покидавший его головы… Что с этим делать?! А ведь прошло почти полгода…

Не давали покоя воспоминания. Об их встречах. О ее веселом смехе, порывистости, страстности. О том, какой она была. Какой могла быть… Писал ей. Писал, даже узнав о случившемся… Была ли его ошибка в том, что он не ответил на ее отчаянную просьбу? Не забрал… Нет, нет… Какая глупость! Из-за какой-то прихоти так рисковать. Если бы она получила развод… Тогда все выглядело бы по-другому. Но все сложилось не так, как он полагал…

Она не ответила. Не ответила и на последующие его письма. Позже он узнал, что ее служанка уволена и более общение посредством переписки не представляется возможным. Из-за этого человека…

Искал с ней встречи. Она не появлялась в обществе. Несколько месяцев… Борис был уверен, что ей это запретил муж. Не предполагал тогда, что для них из этого выйдет. Не думал, что это кончится так… Что теперь с ней?

Никогда при нем не говорила о муже. Уходила от этих разговоров, словно эта тема была для нее болезненна. Может, теперь он и понял, почему…

Запер дома? Заставил? Он был почти уверен в этом. До того момента, пока не встретил ее у одной своей знакомой…

Не спрашивал и никак не выдавал своего интереса, чтобы не скомпрометировать себя и молодую женщину. А потому ее появление стало для него полнейшей неожиданностью… Беседуя с какой-то дамой, Алиса не замечала Бориса. Какие чувства овладели адъютантом, когда он понял, кого видит здесь… Не поверил. Но именно она, стройная, статная, в элегантном кремовом платье с соблазнительно глубоким декольте и коротких перчатках стояла чуть поодаль… Он не ошибся.