Мужик отваливает накрыть на столы в ресторане. Я лезу через мойку, по каким-то грязным тарелкам и просто сползаю, как угорь, из открытого окна, падая на какие-то мешки, полные мусора, и скатываюсь в сухую сточную яму посреди забетонированного заднего дворика. Пытаюсь встать на ноги, но никак, и я ползу к зеленым воротам. Я знаю только, что должен идти, продолжать движение, и я порвал уже штаны и колено поцарапал и вижу свежую пульсирующую рану, похожую на разрезанную клубничину, и вот я уже на ногах, что странно: я ведь не помню, как вставал, и я иду по оживленной улице – может, по Грейт-Вестерн или по Байрез, или, может, по Дамбартон, и я не вижу, куда иду, должно быть, домой, но точно, блин, не туда, не на квартиру к Стиво.


Солнце встает над кварталами. Я сейчас прямо полечу в него.


Кричу, обращаясь к людям на улице, двум девчонкам. Я говорю им:

– Солнце, видите, я сейчас полечу прямо в него.


Они ничего не отвечают и даже не обращают внимания на то, как я взмываю ввысь из этого мира, его затасканных, банальных подлостей, и лечу прямо в этого огромного золотого ублюдка в небесах.

11. Хизер

Мне кажется, что меня привлекала в Хью его преданность делу. Будучи студентом, он обладал невероятной преданностью делу. Но это его качество изменилось, можно сказать, эволюционировало с годами. Как же менялась преданность Хью?

Имя: Студент Хью

Предан делу освобождения трудящихся от ужасов капитализма

Имя: Безработный выпускник Хью

Предан делу борьбы за сохранение рабочих мест трудящимися, но при этом не за смену системы

Имя: Новичок-на-служебной-лестнице Служащий Хью

Предан делу защиты и улучшения услуг для трудящихся

Имя: Супервайзер Хью

Предан делу оптимизации качества услуг для потребителей этих услуг

Имя: Менеджер госсектора Хью

Предан делу предоставления высококачественных услуг путем повышения экономичности и снижения расходов. (На деле это означало увольнения многих трудящихся, предоставляющих эти услуги, но если это шло на пользу большинства их пользователей, то цена оправдывала подобные меры.)

Имя: Менеджер частного сектора Хью

Предан делу максимизации прибыли за счет экономии, эффективного распределения ресурсов и выхода на новые рынки.

– Но мы же слегка продвинулись с восемьдесят четвертого, Хизер, – улыбается он мне, выглядывая из-за своей «Индепендент».

А вот кому пришлось меняться для сохранения имени, так это невинным. А у Хью «окончательный анализ» превратился в «сухой остаток». Семантика имеет значение. Банальные лозунги революции и сопротивления обернулись еще более банальной фразеологией бизнес-эффективности, финансового учета и спорта – сухие остатки, вмочить в девятку, выстроить оборону, ровные поля…

Где-то по дороге были похоронены и наши мечты. Может, революционные лозунги и были наивностью, но, по крайней мере, мы готовились к чему-то большому, к чему-то важному. Теперь наши горизонты стали такими узкими. Мне этого мало. Некоторые вполне довольны и этим – пусть будут довольны. Но мне этого просто мало.

Мне мало, потому что мне уже почти двадцать восемь, а оргазма долбаного у меня уже четыре года как не было. Все эти четыре года он выпаливал в меня свой обойный клей, потребляя меня, пока я лежала, мечтая о потреблении.

И пока он трахает меня, я составляю в уме свой список:

сахар

джем

хлеб

молоко

фасоль

рис

приправы

пицца

вино

помидоры

лук

зеленые перцы

…а потом, потом я сделала кое-что совершенно провидческое: я прекратила потреблять ради самого потребления.

Жир начал опадать с моего тела. Он начал спадать с моих мозгов. Все стало легче. Началом послужили мои фантазии о нормальном трахе. Затем о том, как я всех их пошлю на… Я начала читать книги. Я начала слушать музыку. Я начала смотреть телевизор. Вдруг я поняла, что снова думаю головой. Я пыталась это прекратить, потому что мне только становилось больно. Но не смогла.

Когда все это переполняет твою голову, оно неизбежно выплескивается и в твою жизнь. Если этого не происходит, тебя может раздавить. Я не позволю себя раздавить.

12. Ллойд

Не сразу, не сразу мы попали снова в Соупдодж-сити. Кислота, приятель, на хрен, на хрен, больше никогда, никогда, то есть, по крайней мере, до следующего раза. Приезжаю домой, а у дверей меня уже встречает Злобная Сучка.

– Где шлялся? – обвинительным тоном спрашивает она. Слишком, блин, ревнивой становится эта Сучка.

– Глазго, – отвечаю я.

– А зачем? – продолжает допрос она.

– Вечерина Slam на пароме «Ренфрю-Ферри», – лгу я ей. Зачем Сучке знать обо всех моих похождениях…

– Ну и как?

– Нормально, – отвечаю я.

– У меня еще есть «птички» тебе на продажу, только они дома остались, – говорит она.

Офигенно. Еще дерьмового экстази на продажу. Моя репутация скоро так подмочится, что люди будут покупать себе химию у шотландских да ньюкаслских пивоваров. Те таблетки я у Стиво так и оставил, тот, конечно, ни на что особенно не рассчитывал, но сказал, что попробует кому-нибудь их сбагрить.

– Ладно. Зайду попозже, – говорю я ей. Я хотел лишь одного – попасть к себе, выпить чашку чая и курнуть. И тут я вспоминаю, что оставил свою дудку в Соупдодж-сити, вместе с таблетками. – У тебя дунуть есть? Мне очень надо дунуть. Так устал от этой поездочки. Челюсть сводит, будто сломанная. Мне необходимо расслабиться. Даже какие-нибудь транки долбаные подойдут. Мне нужно хотя бы что-нибудь. Мне нужно, и точка, блин.

– Ага, есть и гаш, и дудка, – говорит она.

– Ладно, тогда провожу тебя до дома.

Идем к Злобной Сучке, а там уже Соло, а также парочка приятелей по имени Монтс и Джаско. Соло начинает говорить со мной, а я ни хрена не понимаю. Будто он медленно выдавливает слова по слогам через свой длинный нос. Сучка пошла на кухню чайник поставить и дудок принести, а Монтс встал за спиной Соло с ядовитой ухмылкой и начал языком в щеке ворочать, будто хуй сосет. Они с Джаско ну вылитая пара стервятников, кружащих над большим раненым зверем. Мне стало от этого грустно и жалко Соло. Все это напомнило мне сцену из фильма о Мухаммеде Али, который я смотрел по телику, где он теряет свою живучесть, разбитый Паркинсоном, возможно полученным в результате одного из боев. Злобная Сучка, когда вошла, была похожа на Дона Кинга, у которого страсть к манипуляции проглядывает даже в улыбке неподдельной радости[22].

– Ну, так ты отвезешь за меня товар Абдабу? – спрашивает она.

– Отвезу, отвезу, – отвечаю я.

Абдаб – мой старый дружок в Ньюкасле. Сучка снабжала его товаром, а я возил. Мне не светило, конечно, туда только за этим ехать. И я согласился лишь потому, что хотелось повидаться с Абдабом и его дружками-джорди да сходить куда-нибудь проветриться. Ньюкасл мне всегда нравился. Джорди – те же шотландцы, которые только не могут, бедолаги, на англичан бочку катить, что те им всю малину испортили.

Джаско начинает надо мной прикалываться. Обычно он – ничего мужик, но в последнее время что-то наглеет. Слишком много наркоты, по-видимому.

– Слышь, Ллойд, если у меня башка заболит, то я могу твой парацетамол схавать.

– Чего? – спрашиваю.

– А когда живот прихватит, то и бикарбон сойдет. Что-то я торможу сегодня – никак не просечь, в чем тут фишка.

– Да ладно тебе, оставь парня, Джаско, – говорит Монтс.

– Да нет, ты послушай, – продолжает Джаско, – штука в том, что у меня тогда ни башка, ни живот не болели. Нет и нет. А хотелось мне одного – срубиться на экстази. Так чего же этот парень мне сдал парацетамол и бикарбон? – показывает он на меня.

– Отвали, Джаско, – говорю я, защищаясь, – то, конечно, были не лучшие таблетки, согласен, я тебе же так сразу и сказал, но не такое уж дерьмо.

Я не очень-то напирал, потому что Джаско был в таком настроении, когда непонятно, то ли он на полном серьезе, то ли в шутку себя накручивает.

– Только вот мне от них ни хера не было, – простонал он.

– Да ладно, в них МДМА сто двадцать миллиграмм, мне парень говорил, – заявляет Сучка.

Хотя это, конечно, полная лажа. Хорошо, если там хоть пятьдесят миллиграмм было, в этих «птичках». Их надо было по паре сразу глотать, чтобы хоть какой-нибудь приход словить.

– Ага, конечно, – говорит Джаско.

– Да точно. Ринти их из Голландии привез, – настаивает на своем Сучка.

Слава богу, что она вступилась, хоть Джаско от меня отвлекла.

– Может, во сне он их и привез. Шотландские футбольные клубы больше в Европе проводят, чем те таблетки, что вы тут толкаете, – огрызнулся на нее Джаско.

Я знал, что этот разговор может длиться вечность, и быстро скурил свой косяк. Когда я вышел на улицу, вдруг увидел парня с девчонкой, идут в обнимочку, явно влюбленные, и уж точно без наркотиков. И тут мне подумалось: а когда я сам в последний раз вот так с девчонкой был, так, чтобы не на экстази? Да в прошлой, блин, жизни, вот когда. Пнул камень, лежащий на дороге, и тот попал – но не разбил – прямо в лобовое стекло припаркованной машины.

Часть вторая

Всепоглощающий экстаз любви

13. Хизер

Сейчас он что-то скажет. Брайан Кейс. Что-то, что он произносит каждое утро. Он скажет что-то неприятное. Мистер Кейс. Что же мне делать? Буду улыбаться, как и всегда. Будто мне в рот ложку засунули. Улыбайся. Улыбайся, даже когда чувствуешь себя раздетой догола, выставленной напоказ для осмеяния. Нет. Я слишком болезненно это воспринимаю. Надо понимать, что все зависит от того, как ты это воспринимаешь. Надо научиться так не реагировать, не сжиматься от неприязни. Не делать этого. Сама виновата. Я должна контролировать свое восприятие.