Эта фотография вышла четче.

— Дай, я поставлю ее вместе с этими. Ты тут с нормальным лицом. Слушай, а ты заинтересовался моей таблицей. Что, «легенда» тоже хочешь тренироваться на халяву? Понятно… давай я тебе тоже сделаю такую, отступлю на один день, и ты будешь ходить, не рискуя встретить меня.

— Мне не нужно.

— Такой богатый?

— Да куда там! Просто спортзалы меня используют как рекламу!

— А, да, конечно! А я-то дура… Ну ладно, визит закончен. Я тебя провожу, потому что сейчас вернутся родители. Или ты снова хочешь спрятаться в шкафу? Опыт у тебя есть.

Она обходит меня и смотрит насмешливо.

— Да не дергайся ты. Я же сказала, что никому не расскажу.

Она провожает меня до двери, и мы стоим молча. Потом она говорит:

— Слушай, давай не будем усложнять расставание. Пока, таксист, увидимся еще?

— А как же?

Я хотел бы еще что-то сказать. Но я и сам толком не знаю, что именно. Что-то хорошее. Иногда, если слов не найти, лучше сделать так: я притягиваю ее к себе и целую. Джин немного сопротивляется, но тут же сдается. Мягкая, как тогда. Нет, даже еще мягче. Слышу чей-то голос за спиной.

— Эй, извините! Но вы прощаетесь прямо в дверях…

Это брат, Джан-Лука. Он только что вышел из лифта. Джин немного смущена и недовольна.

— Ты как всегда вовремя.

— Да, на этот раз я виноват! Молодец сестренка. Слушай, Стэп, доставь мне удовольствие. Между поцелуями давай ей шлепок.

И пройдя между нами, он входит в квартиру. Джин тут же бьет меня в грудь кулачком.

— Так я и знала: с тобой всегда одни только проблемы.

— Ай! Теперь я виноват.

— А кто же еще? Один поцелуй, еще один, еще один! Ты что, не можешь устоять? Ты уже так подсел на меня? Ну и ну…

И она захлопывает передо мной дверь. Улыбаясь, сажусь в лифт. Через минуту я уже стою внизу.

* * *

Джан-Лука входит в комнату Джин.

— Классный Стэп, так вы теперь официальная пара?

— О чем ты? И потом — чем это он классный?

— Ну, вы все время целуетесь.

— Один поцелуй и можно понять…

— Два, насколько я сумел подсчитать.

— Ты что, и здесь все подсчитываешь? Как в избирательной комиссии, где ты подзарабатываешь?

— Но это же политика.

— Стэп, похоже, такая же никчемная вещь.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что такой, как он, не вызывает у меня доверия: он симпатичный, даже забавный, но как знать, что под этим скрывается…

— И это говоришь ты?

— Конечно, Лука. По поцелую можно сказать все о человеке. А он… он странный.

— То есть?

— Он неуступчивый, недоверчивый, а когда человек не доверяет другим, это значит, что он сам не достоин доверия.

— Может быть.

— Да, так оно и есть.

Джан-Лука выходит и, наконец, оставляет меня одну. О’кей. Хватит. Теперь мне надо все обдумать. Я мотаю головой и встряхиваю волосами. Джин, прошу тебя, приди в себя. Быть не может, что ты потеряла голову из-за мифа, из-за легенды. Стэп не для тебя. Проблемы, разборки, и еще неизвестно, какое прошлое у него за плечами. И потом, ты обратила внимание? Каждый раз, когда ты его целуешь, в самый прекрасный момент, в самый фантастический, в самый сказочный, всегда приходит Лука, твой брат. Что это? Знак судьбы, святой, посланный из рая, чтобы не дать тебе попасть в ад, твой спасательный круг? Или это просто невезуха? Блин, мы могли бы часами продолжать целоваться. Как он целуется. Как целуется. Как описать… даже не могу выразить! В поцелуе — все. Поцелуй — это правда о человеке. Без всяких стилистических упражнений, без лишних слов, без умничания.

Естественность, лучше нее нет ничего на свете. Он целуется именно так, как мне нравится. И не надо ничего представлять, просто не надо останавливаться. Уверенно, мягко, спокойно, неторопливо, с удовольствием, без какой-то особой техники, со вкусом. Можно так сказать? С любовью. О Боже! Нет, только не это. Пошел ты в задницу, Стэп!

28

— Привет, Па!

— Стефано, куда ты пропал? Как в воду канул.

— Уф-ф… — Я обгоняю его и захожу в кухню. — Знаешь, какое самое первое правило учат в Америке?

— Да. Хочешь жить — умей вертеться.

— Молодец. А второе?

— Вот этого я не знаю.

— Fuck you!

Я вхожу в комнату и закрываю за собой дверь.

— Вот видишь, все-таки кое-что из английского ты неплохо усвоил, молодец. Надеюсь, на этом твои познания не заканчиваются.

Не удостоив Паоло ответом, я падаю на кровать. Именно в эту минуту раздается звонок домофона. Выскакиваю из комнаты. Паоло уже вышел из гостиной и идет брать трубку.

— Я отвечу.

Едва не вырываю трубку у него из рук. Он озадачен.

— Не понял. Это мой дом, ты мой гость, а ведешь тут себя по-хозяйски.

Смотрю на Паоло зло, потом улыбаюсь.

— Пожалуй, я буду у тебя управляющим.

Раздается еще один звонок. Нажимаю на кнопку, сердце стучит громко-громко.

— Привет, это Стэп? — Голос женский. Стук сердца усиливается. — Это Паллина!

— Да, это я. Пришла проведать?

— Хочу посмотреть твое новое жилище. А потом приглашаю тебя на local-tour.

— Насчет последнего не уверен. О’кей, поднимайся. Шестой этаж.

Нажимаю кнопку, чтобы открыть дверь. Паоло смотрит на меня и улыбается.

— Женщина?

Киваю.

— Хочешь, я исчезну? Закроюсь в комнате и притворюсь, что меня нет?

Мой брат. Ну что он может понять, что он обо мне знает?

— Это Паллина, подруга Полло.

Он молчит. Похоже, огорчился.

— Извини.

Паоло уходит в свою комнату. Мой брат. Ну и тип, человек не от мира сего. Тут он ничуть не изменился. Звонок. Иду открывать дверь.

— Эй!

— Блин, Стэп! — Паллина бросается мне на шею и крепко обнимает. — Никак не поверю, что ты вернулся.

— Если будешь это повторять, уеду обратно.

— Ну ладно, прости, — Паллина раздевается. — Покажи мне квартиру.

— Пойдем.

Закрываю дверь и, обогнав ее, начинаю показывать комнаты.

— Это гостиная, выполнена в светлых тонах, на окнах — светлые занавески, и так далее.

Так я и продолжаю: даю полное описание. Она идет за мной, рассматривает все внимательно, иногда трогает что-то, чтобы оценить вещь по достоинству. Паллина, как же ты выросла, похудела, волосы тоже поменяли цвет. Даже макияж, кажется, стал более ярким, а может быть, это мои воспоминания так поблекли?

— А это — кухня… Хочешь чего-нибудь?

— Нет, пока нет.

— Ты так говоришь, потому что кухня отстойная?

Она смеется.

— Нет, серьезно.

Ее смех не изменился. Она выглядит свежей, отдохнувшей, спокойной. Если бы Полло увидел ее сейчас. Он бы мог гордиться собой. Из его рассказов я понял, что он был твоим первым мужчиной, Паллина. А мне-то Полло никогда не врал, ему не надо было преувеличивать, чтобы выглядеть в моих глазах лучше, чтобы выглядеть крутым в моих глазах — глазах друга, своего лучшего друга. Полло создал кокон для этой молоденькой бабочки, вдохнул в нее любовный огонь, и сейчас она совершает свой первый полет… Она стоит передо мной. Держится уверенно. Неожиданно выражение лица Паллины делается лукавым.

— А спальню покажешь?

И она меняется до неузнаваемости. Становится сексуальной и томной. Сердце мое сжимается. У нее есть другой? Были другие после него? Что у нее было после Полло? Стэп, прошло почти два года. Да, но я не хочу ничего слышать. Стэп, это девушка, она молодая, красивая… Да, я знаю. Но все это меня не интересует. Ведь ее можно оправдать? Нет, не хочу об этом думать.

— Вот она, — негромко постучав, я открываю дверь. — Можно?

Паоло, который в этот момент снимал рубашку, снова ее надевает и подходит к двери.

— Конечно, можно. Привет, Паллина!

— Вот. Это владелец всего того, что ты только что видела.

— Привет.

Они жмут друг другу руки. Паллина смущенно улыбается.

— Поздравляю, прекрасная квартира, сделана со вкусом. Я думала, что все это устроено женщиной.

Паоло открывает рот, чтобы ответить, но я перебиваю его:

— Ну, он у нас довольно женственный, — и медленно закрываю дверь перед его носом, отрезая его от нашего маршрута.

— Да, но я имела в виду твою спальню.

Она подталкивает меня вперед.

— Я не понял. Вот она.

Открываю дверь в свою комнату.

— Неплохо — Паллина входит и осматривается. — Немного голо. Не хватает цвета.

Я вижу полароидную фотографию Джин на комоде. Незаметно кладу ее изображением вниз.

— Но все же свое очарование у нее есть. И потом, я еще успеваю ее раскрасить.

Она смотрит на меня с удивлением, пытаясь понять, что значит эта фраза, но именно в эту минуту звонит телефон. Паллина вынимает из кармана куртки мобильник, смотрит на экран.

— Ой, это не мой.

Я беру телефон со стола.

— Действительно, это мой.

Номер незнакомый.

— Да.

— С возвращением.

Я краснею. Услышав этот голос.

— Надеюсь, мы увидимся, раз ты вернулся.

— Да.

— Тебе нравится новое жилище?

— Да.

— А в Америке тебе было хорошо?

— Да.

Я киваю. Потом следуют другие фразы, полные такой же заботы, участия, нежной любви; голос пытается разбить тонкий лед, покрывший наше прошлое, нашу тайну. Я продолжаю отвечать. Иногда даже говорю нечто большее, чем просто: «да».

— А как у тебя дела?

Разговор продолжается. Паллина смотрит на меня молча. Только движением головы спрашивает: «кто это?». Но я отворачиваюсь к окну. И смотрю вдаль, ловя голос из прошлого.