– Ты-то живучий, – серьёзно согласился бог луны, – я помню. Только жизнь – это не навсегда. Даже великие дэвы рождались и умирали много раз.

– Кто бы говорил… – усмехнулся Сиб. – Тот, кто… прячется… на голове Шивы… – сплюнул кровь. – Прячется от гнева отца своей жены!

– Да ты! – возмутился Чандра дэв, шумно выдыхая.

Но, впрочем, терпения у сура нынче оказалось больше, чем у насмешника асура. Чандра сердито нахмурился и исчез. И даже лунная дорожка, украшавшая чёрную воду реки, исчезла. И луна торопливо скрылась за тучами, будто за занавесью огораживаясь от наглого хама.

Сибасур кашлял долго и страшно. И застыл потом, на левом боку. Хотя и с неизменной насмешливой улыбкой на окровавленных устах. И всё ещё сжимая ножны меча левой рукой.


***


Я глаза распахнула. Сердце билось быстро-быстро. Вся вспотела. Жуткий кошмар. Но… Сиб… умирает?.. Да нет же. Это только был кошмарный сон!

Но уснуть больше не получалось. Кошмары совсем замучили меня.

Хотя в кромешной темноте было жутко. Темноте? Но почему? Почти полная луна была, когда я проснулась в прошлый раз.

Подобрав подол, осторожно прошлась у стены. Там обычно никто не спал. Да, никого не задела. И наощупь вышла на улицу.

Луны на небе не было. Всё-всё тучи затянули. Будто во сне.

Поёжилась.

Но в предыдущем сне чудовища тянулись к деревне. Внутрь-то попасть не смогли. А снаружи вдруг остались?

Прислонилась к стене, тяжело дыша. Сердце быстро-быстро билось.

Второй сон всё не шёл из головы. Я уже наяву поняла, что за блестящая полоса тянулась за Сибом – это ручьём утекала его кровь. Много крови из его тела утекло.

Замерла растерянно.

Хоть и ночь приснилась, но место у реки я знала! Мы там омывались с родителями и Ишой, заходя в воду по шею или по грудь. Надо же, во сне приснилось место из жизни! Но, впрочем, так иногда бывает. Но… но Сиб умирал там, не дотянувшись до воды… от потери крови умирал… или от жажды… и даже милостивая дэви Ганга отказалась помочь ему.

Голову обхватила дрожащими руками. Нет, Сиб не мог. Он сильный. Вроде. Он не побоялся схватить кобру за хвост, чтобы убрать от детей. Но тот сон… знакомый берег реки… и кровь… много-много крови, оставшейся по земле, где он проходил, волоча раненную ногу… едва живой.

Вздохнула. Облака по-прежнему укрывали прекрасный лик луны. Странно, в моём сне Чандра дэв ушёл, разгневанный, скрываясь от Сиба. И сейчас луны совсем не видно.

Шумно выдохнув, сделала несколько шагов от дома. И сердце вдруг перестало биться так мучительно. И стало легко. Будто правильно так было.

И я двинулась в темноте к забору родного дома. И вышла за ограду. Там-то я всё помнила. Но как мне идти в кромешной темноте? Как бы ни наступить на змею. Но… Сиб плакал во сне. Умирал, всеми оставленный. Слишком надменный, чтобы просить у кого-то помощи самому.

Я сделала несколько шагов за ограду. Упала, вскрикнув, почувствовала, что ободрала ногу. Но, впрочем, там был Сиб. Нет, я не смогу уснуть, если не проверю. Так хоть убедиться хочу, что это был просто кошмар, а юноши там нету. В конце концов, он не побоялся схватить змею, чтобы убрать её от беззащитных детей! Так, неужели, я побоюсь хотя бы убедиться, что его нет на реке, а, значит, он живой?

Я поднялась и сделала ещё несколько шагов. Снова упала. Снова поднялась. Ещё прошла. Вскрикнула, налетев на забор. Рот испуганно зажала. О, так же разбужу кого-то! Тогда не проверить уже! И люди выскочат. Опять себя опозорю. Но Сиб… а вдруг ему и правда плохо?

Когда я упала опять, натолкнувшись на дерево у деревни, то, поднимаясь, расплакалась. Но обратно не пошла. Да, мне тяжело. Но вдруг сон был настоящим?

Когда я поднялась опять и сделала несколько шагов опять, от деревни, луна вдруг робко выглянула из-за облаков. Краешек всего лишь. Или… с любопытством Чандра дэв подсматривал за мной с небес? А, впрочем, не о том надо думать.

Я сделала ещё несколько шагов.

И луна вдруг вышла из-за облаков. И свет её залил округу. Только, казалось, будто вёл он к лесу, через который можно было пройти к реке. Но сегодня луна засияла вдруг очень ярко. И силуэты деревьев выхватила из темноты. И даже очертания поверхности земли, камней на ней.

И я каким-то чудом прошла сквозь лес, так и не оступившись больше, так и не разбив ноги об камни, попадавшиеся на моём пути. Змей не попалось. Всё было так мягко, но чётко видно.

Страшно было идти по лесу. Шумы ночные пугали жутко. Да и… никогда не ходила я ночью по лесу. Но страшно было и за Сиба. И за этого отзывчивого юношу больше. Ведь он же кинулся спасать детей! Значит, сердце доброе у него!

По пути упала два раза. Но поднималась.

Камень 18-ый

Каким бы страшным ни был путь через ночной лес, но и он когда-то кончается! Да и хищники не попадались мне. И мелкие звери. И те ракшасы из первого кошмара не попадались мне. Значит, и Сиб не попадётся.

Вот и берег обрывается в чёрную бездну. Осторожно подошла к краю.

И резко отпрянула от внезапно раздавшегося шипенья. Лунный свет заботливо очертил мне силуэт огромной кобры, свернувшей свой хвост кольцами, да поднявшей свою голову, раздувшей капюшон. Испуганно отступила от неё. А она нагло лежала у берега, кажется, посматривая на меня. Кажется, даже насмешливо мерцали её жёлтые глаза в темноте, ловя блики лунного света.

Долго стояла, напугано смотря на неё. А змея нагло разлеглась на моём пути. Нападать не нападала, но и мешала пройти вперёд. Словно нарочно мне путь преградила.

– О, почтенная змея! – взмолилась я наконец. – Позволь мне пройти к реке хоть ненамного, умоляю! Мне бы только проверить! Только, чтобы сердце смогло жить спокойно.

Она сощурилась, потом посмотрела на меня. Как будто иначе сверкнули её гладкие глаза, которых коснулся лунный свет.

Я молчала, и она молчала, не начиная нападать. Сердце моё билось неровно, дыхание сбилось. Но жуткий сон об умирающем ученике Ванады не шёл у меня из головы. Кажется, Ванада был далеко там, во сне. И, может, не успел бы прийти на помощь своему ученику. Или не хотел? Но… или его там нет? Но я не узнаю, если не спущусь к воде! Но эта змея…

Опустилась на колени, сложив руки у шеи, да глядя на жутковатую гостью реки. Змея чуть сдвинула голову, смотря на меня сбоку. Но всё ещё не думала кидаться на меня. То ли лень ей было, то ли она уже чем-то поужинала. Или же её держало любопытство?

– О, почтенная змея! – повторила я. – Мне правда надо к реке! Это глупо, но…

Странное шипенье вырвалось у неё из пасти. Будто кобра фыркнула. Но лунный свет продолжал обнимать её гибкое, сильное, длинное тело, помогая мне замечать его в ночной темноте. Помогая видеть, где она, и что ещё лежит на месте. О, Чандра дэв, даже если ты ненамеренно очерчиваешь её силуэт и помечаешь, где глаза и пасть возле них, спасибо тебе! Столкнуться бы с нею в кромешной темноте было бы ужасно, ведь я бы совсем не понимала, где она!

Вознеся мысленно молитву к богу луны, я робко сказала уже вслух, уже кобре, повстречавшейся мне:

– Мне приснился страшный сон. Будто человеку раненному нужна помощь. Будто он сейчас лежит у воды.

Змея снова тот странный звук издала, потом пасть распахнула, зашипев. Но на меня не прыгнула. Не спешила вцепиться в меня ядовитыми своими зубами. И это вселяло в моё сердце надежду. Да она ещё так внимательно смотрела на меня, будто понимала, о чём прошу. Хотя уступать не собиралась.

– Я не смогу спать спокойно и жить спокойно, если не проверю, лежит ли он сейчас у воды! – горько объяснила ей, рук, сложенных в мольбе, не разжимая.

Кобра с места так и не сдвинулась. Но и не нападала.

– Если это он обидел тебя недавно, схватив у деревни за хвост, то я приношу тебе мои извинения за него!

Змея склонила голову на другую сторону, внимательно смотря на меня.

– Если же это была не ты, а кто-то из твоих братьев или сестёр, или кто-то из твоих друзей или родных, то я прошу через тебя прощения за него у них!

Кобра совсем голову отвернула, уже не смотря на меня. Сердится? Или всё равно ей? Может, просто тут лежит, отдыхая или размышляя, в какую сторону поползти на охоту. Но… она так смотрела на меня внимательно, будто понимала, что я говорю. Будто упрямилась. Словно женщина обиженная.

И я совсем уже распростёрлась по земле, униженно её умоляя. И не сразу разогнулась. А когда сесть осмелилась, то змеиная морда зависла возле меня, с любопытством заглядывая мне в лицо. Я испуганно отпрянула. Она опять голову подняла, свою шею раздувая.

– Прости, о почтенная! – торопливо сказала ей. – Ты просто так неожиданно подползла ко мне, что я испугалась.

Змея задумчиво прошуршала по земле и мелким камешкам кончиком хвоста. Будто женщина, сидевшая рядом со мной и задумчиво проводящая рукою по земле, то ли играя со скуки, то ли размышляя усиленно, то ли из вредности игнорируя мои слова и моё желание. Я не сдвинулась с места более. Даже если то простая змея, мои нервные, резкие движения напугают её или разозлят. Тогда она точно бросится на меня.

Так мы ещё сколько-то просидели рядом, смотря друг на друга. Нас окутывало мягкое лунное сияние. Будто успокаивало. Обеих.

– Так… ты пропустишь меня, о почтенная? – грустно спросила у неё наконец, не выдержав этой ночной тишины и присутствия жуткой собеседницы возле меня. Той, которая могла убить много людей подряд. – Я и правда хочу проверить, там он или нет? Правда, жить не смогу спокойно, если не узнаю, правда мне приснилась или нет?

Но змея не отвечала. И не сдвинулась. Хотя так же внимательно смотрела на меня.

– Я боюсь, что крокодилы выползут и сожрут его, если он лежит у воды.

Её мои страхи и моё сострадание не впечатлило: так и продолжала сидеть, хотя уже и совсем около меня. Неловко было так сидеть, со змеёю ядовитой рядом. Но…

Серьёзно спросила:

– Может, ты сама меня боишься?