Елена Свительская - Три мужа для Кизи

В деревне и правда никого не оказалось. Ну, два совсем старых старика на дворе одного из домов. Садхир, как самый высокий, их прежде заметил. И многозначительно нагнулся, пробираясь за опасным забором, чтобы не высовываться. И мы, наклонившись, осторожно прокрались следом.

И во дворе моего дома никого не оказалось. Спокойно внутрь зашла. И устало на пол опустилась, почти за самым порогом.

– Схожу, проверю, – проворчал старший из женихов. – Интересно, что там такое учудил этот мальчишка?

Садхир обнял младшего за плечи:

– А мы пойдём «просыпаться».

Женихов в ближайшее время больше не видела. Потом в дом вернулись запыхавшиеся Аша с дочерьми и Прия. И рассказали, что так всех привлекло. Оказывается, мимо деревни крокодил прополз, огромный, болотный, хвост которого кто-то отрезал. Кажется, оружием, потому что рана гладкая. В наших краях такие крокодилы не встречались, но этот как-то доплыл или дополз. И поплатился за любопытство. Или же убегал от каких-то воинов, решивших поохотиться за ним.

– Жуткие люди! – Ашу передёрнуло. – Он уже едва полз. Запуганный. Мне его жалко стало.

– И… что?

– Так забили его мужчины! – влезла Прия. – Боялись, что на кого-то из людей нападёт, если оставить в живых. Такие чудовища спокойно нападают на людей!

– Он не срафу сдоф, – уточнила младшая из дочерей. – Они много-много его били!

Вздохнула. Ох уж этот Сибасур! В один день двух крокодилов сгубил! Хотя… откуда взял тут этого огромного?! Он… способен так быстро и далеко перемещаться?! А, впрочем, послания Ванады он быстро доставлял. Вот, Мохан много удивлялся, как быстро дерзкий кшатрий бегает.

– Шудры его убили! – добавила средняя из девочек. – Они, кажется, у старосты главного служат. А мужчины-вайшьи не решились подойти. Трусы!

– Убийство – занятие для шудр! – старшая проворчала.

– А как фе воины? – влезла младшая. – Они тофе убивают?..

– Воины убивают людей, – вздохнула старшая, – чтобы защитить других.

Но она, обычно невозмутимая, сегодня мрачною была. Видимо, умирающий крокодил или вид его, когда его отчаянно добивали напуганные люди, ужасные были.

– Ох, хватит уже об этом крокодиле! – проворчала Прия. – Сегодня мы будем танцевать. И рисовать на руках Кизи.

Потерянно застыла. Значит, сегодня последний день? А свадьба на завтра? Они так решили?! Но… так внезапно…

– Это всегда волнительно, – погладила меня по щеке Аша. – Кажется, только-только дома была, а потом куда-то уводят. А потом привыкаешь. Ох, что за следы на твоём лице?

Соврала, потупившись:

– Упала.

В конце концов, я была счастливее двух несчастных крокодилов. Те совсем потеряли жизнь в этот день.

Родственники мои, живущие в других деревнях, на церемонию нанесения тилака не прибыли. Но, впрочем, я и не надеялась. Уже поняла, как они все относятся ко мне. Поэтому с моей стороны был только Яш. Староста вдруг любезно предложил провести церемонию у него дома. Мол, хотел сделать что-то для одной из дочерей нашей деревни, до того, как я покину её и, быть может, уже навсегда. Да просто из благодарности Сибу. Да и Сарала предлагала провести у неё. Она такою заботливою стала, узнав, что средний из моих женихов когда-то выходил её тяжко заболевшего супруга!

И они не сразу договорились. В пользу старосты. Не знаю уж, почему. Я слышала только немного от Ашы и её второй дочери, которые всё сами видели. Да и не расспрашивала особо. Я просто радовалась, что хотя бы немногие из людей родной моей деревни желают присоединиться к моей свадьбе. Это ли не радость?..

Пока Яш, заменяющий моего отца в этом священном обряде, встречал моих женихов у дома старосты, пока Сарала, заменяющая мне мать, приветствовала трёх музыкантов у входа, обводя подносом с лампадой и священными предметами, я наслаждалась последними часами в моём доме. Да заботливыми руками Прии и Аши, натиравшими моё тело душистыми маслами. Они всё старались, чтобы кожа моя нежнее стала и благоухала чтоб.

Девочки, правда, бегали туда-сюда и докладывали. Что Яш уже нанёс трём женихам моим на лоб тилак из порошка кумкума. И, значит, семья невесты, то есть, моя, принимает молодых мужчин как будущих зятьев. Что брахман, которого пригласили в нашу деревню на мою свадьбу и все сопутствующие ритуалы, уже распевает мантры, прославляющие богов, проводит пуджу. Что выяснили, что вообще-то положено наносить тилак за месяц до свадьбы, и огорчились, что у меня всё происходит так поспешно.

А потом шумно как-то стало в деревне. Мы от нетерпения извелись.

– Брат Кизи пришёл, – серьёзно сказала Малати, когда наконец-то вернулась к нам.

Сердце радостно замерло. Брат?.. Кто-то меня простил?!

Но дочь Аши радость мою убила ударом одним:

– Сиб почему-то так её зовёт.

И все с любопытством посмотрели на меня.

– Он сегодня совсем другой, – Малати нос растёрла смущённо.

Я вцепилась в девочку.

– Так что там?

– Да он… – та губы задумчиво облизнула, пересохшие или играя с нами, чтобы мы потерпели ещё немного, изнывая от любопытства, но потом всё же призналась: – Он к Яшу подошёл. Внезапно так вошёл в дом. Сказал, что он – брат твой. А потому не Яшу надобно после пуджи тилак наносить женихам, а ему самому. Все в изумление пришли, когда он появился! Да ещё и потребовал Яша уступить! – к нам приподнялась – и мы серьёзно наклонились к ней, чтобы расслышать. – Яш и Поллав страшно сердились! Но Садхир всех опередил. Сказал, что прежде что-то случалось важное – и тогда там жизнь Сибу спасли. Хотя и умолчал, что случилось и когда. Быстро о другом заговорил. Я пойду, – добавила девочка, снимая мои пальцы со своих плеч. – А то вдруг они ещё драться будут?

– Погоди… так кто тилак наносил? – вцепилась в неё уже мать.

– Сиб и наносил. Он же брат, – объяснила наша разведчица. И убежала дальше подглядывать.

Значит, ко мне пришёл только названный брат! Названный брат-асур пришёл, когда отказались прийти братья родные. Кто бы мог подумать!

Вечером того дня я якобы по делам вышла из дома, поймала за локоть осторожно старшую внучку Саралы. Сунула ей кольцо, золотое, но тонкое и с камнем совсем мелким. Шепнула:

– Мне его в приданное дали родители. Матери моей. Подарки женихов крупнее, но боюсь, что они заметят, если исчезнут.

Девочка вдруг серьёзно одела кольцо на мой палец. И, оглянувшись – никого пока не было поблизости – шепнула:

– Я и так помогу. Ты хочешь увидеть Сиба?

– Как…

– Предположила, – усмешка мелькнула на её губах, но тут же исчезла. – Так что ты хочешь? Я никому не скажу.

– Ну… я…

– Давай быстрее, – тихо проворчала девочка, – времени почти нет.

Вздохнув, обняла её, будто просто хотела обнять и едва слышно сказала в ухо:

– Мне надо увидеть Сиба.

– О, я тоже хочу тебя увидеть в свадебном платье! – сказала Малати громко. – Ты в нём такая красавица будешь! И оно такое красивое!

Ускользнула от матери и сестёр, принёсших мне красивое синее сари – подарок Садхира.

А я нашла наших коров и кинулась их обнимать. Будто прощаясь с ними в тоске. А впрочем, надо было и с ними попрощаться, кормившими меня и семью мою священным молоком.

– А ещё наш папа… – оживлённо донеслось вдруг неподалёку. – О, Кизи!

Сибасур шёл рядом со смышленой Малати, делая вид, что серьёзно интересуется, чего там у неё в родной деревне происходит. Увидев меня, приветственно ладони сложил у груди, продолжая придерживать меч.

Когда увидела его вблизи, отмывшегося и в простой человеческой одежде, то у меня дыхание перехватило.

Невысокий юноша, худой, узкоплечий, хотя и линии мышц на обнажённых руках и груди заметны. Обычные волосы, то ли слегка вьющиеся, крупными волнами, то ли не совсем ещё от воды просохшие. А его лицо… прекрасные черты лица: тонкий, ровный нос, квадратное широкое лицо, изящно изогнутые аккуратные брови, губы, сверху тонкая, а нижняя – немного припухлая. Грустный взгляд. Глаза… на фоне простого зелёноватого камня в кулоне, они казались не светло-карими, а зеленовато-коричневыми. Или… такими и были? Удивительного цвета глаза! Да и… Сиб красавчик! Хоть не массивною мужскою красотою, а юношескою гибкостью и статностью. На демона сейчас он вовсе не походил. Как будто человек обычный.

– Приветствую тебя, о Сиб! – сказала я, к ним подходя и приветственно ладони соединяя на уровне груди, голову склоняя.

– Ах, какой там закат!!! – вскричала вдруг Малати и, будто забывшись, побежала дальше, туда, где кончались заборы, и можно было видеть большую часть неба.

Я оглядела другую сторону улицы.

– Нету никого, – едва слышно сказал Сибасур.

Кажется, можно ему верить. По крайней мере, у меня больше не было никого, с кем мне говорить.

– Мне недавно приснился страшный сон, – робко посмотрела на него.

– О чём же? – он мрачно сощурился.

– О… о Ванаде. О твоём учителе.

Кажется, могу так сказать? Если нас увидят, а я говорю о его учителе… но вроде просто волнуюсь из-за кошмарного сна?

– И что же? – воин облокотился о забор.

– А если там кизяк сушили?

– В этом месте – нет, – усмехнулся юноша. И, будто нос почесал снизу, а сам шепнул, когда рот скрывал ладонью: – У меня чутьё хорошее, уж поверь.

Сейчас, убравший слипшиеся, спутанные пряди и свои жуткие украшения, он выглядел вполне по-человечьи. И даже юношей из благородного рода. Но, впрочем, сейчас не столь и важно происхождение Сибасура, наверняка, весьма запутанное.

Тихо призналась:

– Кошмар, будто его наг проклял.

И, завидев двух женщин с другой стороны улицы, с любопытством пялившихся на нас, добавила громко и напугано:

– О, я так беспокоюсь! Так страшно, когда снятся такие сны! Тем более, о ком-то из близких!

Сиб на женщин не смотрел, хотя и сильно носом вдохнул. Может, принюхался. И усмехнулся. Сказал громко: