Елена Свительская - Три мужа для Кизи

– Твоя кожа будет сиять! – бодро говорила Аша, смотря, как Малати серьёзно обмазывает мой нос. – Ты будешь восхитительно прекрасна! И им ласкать тебя понравится. Или… ой! – и сердито на дочь заворчала: – Ну, улыбнись хоть, Малати! Свадьба же!

– Так я не знаю, что правильно, – серьёзно отозвалась девочка. – Не знаю, мне радоваться за Кизи или печалиться за неё?

Аша и Сарала притихли огорченные. Да уж, странная судьба у меня. И правда, не знаешь, что тут правильно.

А потом и в моём доме, и в доме Саралы, временно приютившим моих женихов, проводили Шрадху. И я, и мои женихи поминали усопших предков, поднося им поминальные шарики пинду.

Пинду заботливо готовила Сарала для нас всех. Рис сварила, смешала с сезамовыми зёрнами, мёдом и гхи. Шарики слепила.

Точнее, я так думала. Но позже Малати мне рассказала, что у женихов пинду готовили Поллав и Садхир. Обоим хотелось, но они всё же не поссорились – и стали готовить вместе. Чем там занимался Мохан, девочка умолчала, как-то странно улыбаясь. И вечером видела, как мать её отозвала, что-то сердито ей шепча. Дочь с пониманием улыбалась. И, кажется, пообещала не говорить. Наверное, мне.

И, как ни боялась я, время неуклонно утекало. День, кажется, закончился слишком быстро. Хотя ночь укрыла мои слёзы ото всех.

В горной расщелине камни и склоны были заляпаны пятнами крови. Поодаль без чувств лежал воин. Окровавленная рука всё ещё твёрдо сжимала лезвие прямого меча. По рассыпавшимся длинным волосам как на ложе задумчиво разлеглась кобра. Подняв голову, змея следила за поединком, идущим поодаль.

Там Ванада яростно отбивался загнутым мечом от Ниламнага, явившегося в человеческом облике, на сей раз без роскошной короны и со скромными украшениями из золотого ожерелья одного тонкого да жемчужин-серёг. Временами к нагу присоединялся некий высокий и красивый дэв.

Соперники и оставшиеся трое уже были изранены. Грудь дэва серьёзно прочерчена глубокой кровавой полосой. У Ниламнага было окровавлено ухо – едва мочку не срезало хищное лезвие, но он вовремя успел уклониться. У Ванадасура были изрезаны запястья. Вот, коварный наг опять попытался дотянуться лезвием до его рук, держащих два меча, покуда дэв опять подступил к противнику.

В ущелье вбежал запыхавшийся Сибасур.

– Постойте! – отчаянно заорал он.

Но внимание на него обратила только змея: лениво развернула голову, презрительно посмотрела на него, да насмешливо выпустила кончик раздвоенного языка.

– Ванадасур! – отчаянно прокричал юноша.

Но и тут мужчины сражавшиеся внимания на него не обратили.

Кобра задумчиво сдвинула хвост и одним из колец легла на грудь неподвижного человека, будто красавица-царица небрежно локтём облокотилась о подлокотник трона.

Сиб шумно вдохнул. Резко посмотрел вдруг на змею.

– Никак морда знакомая? – проворчал юный кшатрий.

– Наглеццццсссс, – с презрением молвила та, женским голосом, нежным, переходящим в отвратительное шипенье.

– У тебя удивительно удобный хвост, – осклабился молодой асур. – Так удобно лёг в мои пальцы. Но я бы предпочёл вонзить в тебя мои зубы.

– О, супруг! – вскричала вдруг змея – и роскошной женщиной в голубом сари бросилась вдруг к дерущимся. – Меня обижают!

– Нет, что ты! – проворчал Сибасур. – Я отнюдь тебе не угрожаю! Я просто подумал, может, мне тебя съесть?

Она потрясённо смяла накидку сари над сердцем. В уголках прекрасных глаз нагини появились слёзы.

– О Ниламнаг! – вскричала она уже дрожащим голосом. – Вашу супругу угрожают съесть! Ужели вы не защитите свою жену?

– Отстань, мерзкая женщина! – прошипел наг, уклоняясь от удара Ванады, смотря только на него. – Ты первая нарушила обязанности жены!

– Когда мужчины дерутся, женщинам надобно молчать, – серьёзно поддержал его дэв.

Нагиня с ненавистью посмотрела на молодого асура. Тот рожу скорчил, показывая ей язык. У неё дыхание перехватило от возмущения. Шумно выдохнув, язык показала раздвоенный, змеиный, тонкий. А Сибасур как бы невзначай поиграл змеиными клыками из подвесок у плетённого пояса. Он не успел особо переодеться после церемонии нанесения тилака, потому в человеческой одежде пришёл, благородной. Но, впрочем, успел пояс золотой сменить на свой прежний. Женщина, увидев зубы мёртвых змей, помрачнела и отступила напугано. Губы молодого кшатрия растянулись в торжествующей улыбке.

Но, впрочем, всего на миг. Он потом вспомнил опять о своей цели, выдохнул шумно. И вдруг, выхватив изогнутый меч из ножен, рванулся в гущу схватки, закрывая собой спину Ванадасура.

Три удара дэва отразил. А потом дерущиеся на миг остановились. Ванадасур мрачно посмотрел через плечо. И вдруг вскинул руку – мощной струёй ветра и капель воды отшвырнул от себя парнишку.

– Это моя драка, щенок гиены!

– Но Ванадасур… – начал с мольбой несчастный – и женщина-змея торжествующе смотрела за его унижением – но, увидев, что асур уже отвернулся, сменил тон: – О, мой Ачарья! Вашему ученику нужна помощь! Срочно!

– Я когда-либо называл тебя своим учеником?! – проворчал взрослый асур, отражая удар дэва. И с трудом уклоняясь от удара Ниламнага. Выпрямившись снова, проворчал: – Ты это выдумал сам. Я ничего не обещал.

– Но вы обещали подумать… – расстроено начал Сибасур, но покосившись на насмешливо ухмыляющуюся нагиню, примолк.

И отпрянул от клинка переместившегося вдруг кшатрия. И нагиня тоже попятилась.

– Я не обещал, – мрачно сказал Ванадасур. – Я лишь сказал, что подумаю. Но я имею полное право думать, чего хочу. И надумал совсем не то.

– Но я вам помогал… – начал обиженно Сибасур.

– Но я тебя о том не просил, – мрачно сказал демон. – Ты сам навязался.

– Кхм, – мрачно исторг дэв, ожидающий соперника на прежнем месте, – ещё немного – и решу, что мой соперник ищет предлог, чтобы сбежать с поля боя.

– Да чтоб ты!.. – зарычал асур, кидаясь на него.

Точнее, рванулся было. Но тут юноша выронил меч, рухнул грудью на камни, а пальцами тонкими, цепкими схватился за щиколотку его левой ноги.

– Ты рехнулся? Смерти хочешь? – рыкнул на него взрослый асур.

– Но моей сестре нужна помощь! – на глазах парнишки появились слёзы. – Только вы…

– Твоя сестра – ты и помогай.

И Ванадасур ударил его по лицу другой ногой. Молодой асур отлетел далеко от мощного удара. А когда разгневанный асур ступил вновь к своим соперникам, нагиня задумчиво прошлась, покачивая бёдрами, вроде, чтоб найти другое место, откуда понаблюдать и, как бы невзначай, наступила на лезвие меча оставленного. Но, отчаянно заорав, поскользнулась. Взметнулись волосы, зазвенели украшения. Меч выскользнул из-под её ног, в сторону своего хозяина. Она, поднявшись, сев резко, с лицом оцарапанным, да с кровавыми каплями, будто слёзы катящимися по щекам, в ужасе смотрела на странное оружие.

Асур молодой отчаянно протянул руку к мечу – и тот вдруг, перелетев по воздуху, лёг в его руку. И из уст Сибасура вырвался мощный жуткий рык. Нагиня шарахнулась, звеня браслетами, отползая назад. Да и дерущиеся растерянно обернулись.

Сибасур смотрел на них с ненавистью. Жёлто-зелёные глаза с узким, чёрным, змеиным зрачком. И резцы вдруг удлинившиеся. Лицо, исказившееся от гнева. Вот, он опять зарычал.

– Бриджеш?.. – растерянно выдохнул дэв.

– Кто? – недоумённо бровь вскинул Ванадасур.

– Да этот взгляд… – бога передёрнуло вдруг. – Будто я опять увидел морду Бриджешаракшаса, да его ужасные глаза.

– Бриджешаракшас?.. – уже и наг остановился, с лезвием близ затылка своего врага, чтобы посмотреть на странного парнишку.

Но, впрочем, Ванада, покосившийся на него, ни уклоняться, ни бить его, растерянно смотрящегося в сторону, не стал.

Но вдруг глаза Сибасура снова стали человечьими. Светлыми, зелёно-карими. Воткнув меч лезвием в расщелину, он вдруг на колени опустился. Руки сложил с мольбой, смотря на взрослого асура.

– Моей судьбе нужна ваша помощь, о благородный воин! Моей сестре, подобной голубому лотосу! Если вы поможете ей, я отдам её вам в жёны!

– О, ты столько хвастался о себе и своих навыках, дерзкий сопляк! – насмешливо прищурился Ванадасур. – Но что-то кроме прыти я в тебе ничего особенного не заметил. И давно уже сказал, что драться с тобой не желаю. И мелкими услугами, о которых я тебя не просил, тебе меня не купить, – в голосе его прорезался металл: – Убирайся, дерзкий мальчишка! Я не желаю драться с тобой!

На мгновение глаза молодого асура стали змеиными. Губу он надкусил, до двух капелек крови. Сжал и разжал кулаки.

– Право же, уходи, мальчик, – вступил в разговор и дэв, покосившийся на нагиню. – Он же сказал уже, что не хочет драться с тобою. Прими его отказ. И своё поражение. Это неприятно. Я ещё помню, как сам печалился, когда не хотели со мною сражаться сильные воины или когда я сам проигрывал, всё же выпросив хотя бы один поединок у кшатрия, которого уважал и у которого хотел учиться. Но, поверь мне, мальчик: поражения хотя и неприятны, но они делают нас сильнее. Трудности закаляют дух мужчины, как руду оформляют и закаляют пламя и жар огня.

– Да и чего тут донимать его! – проворчал наг с язвительною усмешкою. – Или ты мужчина, или мальчик. Или ты воин, или ты жалкий попрошайка! Сказали тебе – уходи. И уходи, внемли дружескому отказу, покуда он не превратился в молнию гнева – и не испепелил тебя, наглеца.

– Но… – голос Сибасура дрогнул, под двумя холодными взглядами мужчин и одним тёплым. Приторно тёплым. Он, отточивший звериную часть своей натуры, сразу почуял ложь, прикрытую напускным дружелюбием. Сразу понял, что даже этот незнакомый бог против него.

А кшатрии разных народов мрачно смотрели на него. Он сегодня стоял один против всех. Но сегодня ему как никогда нужно было привлечь внимание Ванады. Потому Сиб ступил ещё на два шага к ним, продолжая препятствовать их поединку. Сказал твёрдо, глядя в глаза одному лишь асуру: