– Кость, не помнишь, с какого сайта я тебе скачала реферат про Баха? На распечатке должен внизу адрес стоять… Там такая подборка тем была, а я стерла все ссылки и теперь никак не найду… Не помнишь? Ну, очень жаль. Ладно, тогда пока!..

Взяла яблоко, повесила на плечо рюкзак и ушла, давясь от смеха. Костян-то думал, что Алька сейчас устроит ему сцену ревности, уже, небось, настроился на это, а она его так обломала! Реферат!.. Алька зашла в женский туалет, закрылась в кабинке и затряслась от смеха. Она молодец! Как его уела! Пусть не думает, что Алька сходит с ума по нему и плачет ночами в подушку. Ей вообще нет до Костика никакого дела, пусть ходит с кем угодно, хоть со всей школой, ей без разницы. А на эту Данку никто в здравом уме даже не посмотрит, не то что обнимать ее… Костян просто делает все назло Альке, но она не такая дура, чтобы играть в его игры!

Только на улице, по дороге домой Аля вспомнила, что так и не дождалась учительницу… Теперь придется ловить англичанку завтра, унижаться, чтобы она или разрешила дописать эту контрольную, или дала новое задание… Ужас какой-то. А ведь впереди еще ЕГЭ по десяти предметам, и в том числе – по английскому, всего два месяца осталось. Даже думать об этом не хочется.

Пнув камешек ботинком, Алька улыбнулась. И в самом деле, не портить же такой хороший майский вторник размышлениями об учебе. Лучше уж в деталях припомнить недавний ход конем. Как Костян на нее смотрел! Сперва – с эдакой насмешкой в черных глазах, и бровь изломал, типа «я все знаю, что ты мне можешь сказать»… будто она ему в любви собралась признаваться! Зато как парень растерялся потом, когда Алька заговорила о сайте и рефератах! Будто ей и правда есть дело до всей этой интернетной чепухи… Неужели она не нашла бы себе другой сайт, если бы ей приспичило?! Но Костян поверил, Алька это просекла. Поверил! Даже Данку перестал обнимать, смотрел на Альку серьезными глазами и больше не ухмылялся.

Дурак он, конечно. Алька бы на Костином месте ни за что не поймалась на такую ерунду. Дойдя до родного подъезда, она с размаху шлепнулась на лавку и, забравшись на нее с ногами, обняла коленки и оперлась на них подбородком. Недавняя радость внезапно улетучилась, и Альке стало невозможно грустно… Все плохо. Как все плохо!.. Сколько еще будет тянуться эта идиотская война?.. Костя, Костик, Костян. Все не так, как надо.

Алька вздохнула и, задрав голову, посмотрела на окна своей квартиры. Ужасно не хочется домой. Мать на работе, бабушка тоже, хотя той с ее сотрясением дома бы сидеть… К Стасу, что ли, в юридический сходить? Он приглашал… Лень. Они хотели с Наташкой в кино пойти, но у той живот схватило, за праздники объелась салатов да шашлыков, теперь вот мается. И с «Джуманджи» ничего не выйдет, по закону подлости клуб уже вторую неделю на ремонте, и неизвестно, когда откроется. А на «Гран Мишель» у нее никаких денег не хватит, там только за проход сто пятьдесят рублей платить надо, да и без Наташки в этом заведении делать нечего. Так она и просидит все майские вечера дома… Еще раз вздохнув, Алька поднялась со скамейки. Будь у них с Костиком нормальные отношения, она бы сейчас радостно готовилась к свиданию. Май ведь, тепло, хорошо! Даже этот противный дождик не помеха: взяли бы зонт и пошли в парк гулять или на набережную, да мало разве чудных мест в их городе! Нет же, она делает вид, что ей на Костика плевать. А он вообще с другой.

Ну и пусть. Алька вошла в подъезд, изо всех сил грохнув железной дверью. Она не станет унижаться. Ни за что! Костян еще будет умолять ее, чтобы она простила его, а Алька расхохочется, глядя в красивое лицо парня, и откажет! Именно: Костик будет ползать у нее в ногах, а она переступит через него и дальше пойдет.

Только надо сперва во все это поверить самой. Алька вошла в квартиру; сев на корточки и обняв радостно скачущую Рыську, крепко прижала ее к себе и заплакала, зарывшись носом в мягкую рыжую шерсть. Заскулив, собачка лизнула девушку в щеку и покорно замерла, сочувствуя горю своей юной хозяйки. Да уж, так приятно мечтать о том, что Костя влюбится в нее до потери памяти, что будет страдать, но как же невыносимо видеть эти равнодушные темно-шоколадные глаза, насмешливые черные брови и губы, целующие других… Невозможно. Алька резко всхлипнула и отстранилась от Рыськи, погладив умный собачий лобик. Ничего, ее слезы и боль никого не касаются, она переживет… А Костик все равно пожалеет о том, что так себя ведет. Ему же будет хуже!

Выпрямившись, Алька оглядела себя в зеркало. А она вполне даже ничего! Конечно, талия у нее далеко не такая, как у Наташки, зато грудь красивая, второй размер, между прочим! И ноги ровные, стройные, и бедра что надо… Еще ей все время говорят, что у нее красивые глаза, а сама Алька в восторге от своего рта: губы гладкие и пухлые, как у фотомодели. Вот нос картошкой, это плохо. Но у всех же есть недостатки! Зато она модная, у нее стильная прическа, и вообще, она очень-очень симпатичная! А если кому-то больше нравится тощая патлатая Данка, то это не Алькины проблемы. Дурной вкус не лечится.

Алька на ходу стянула с себя джинсы со свитером и в свою комнату вошла в трусах и майке. Большое зеркало с удовольствием отразило молодое гибкое тело, и девчонка даже рассмеялась. Да бог с ней, с несчастной любовью, у кого ее не бывает в этом возрасте! И вообще, Алька же прекрасно знает, что хороша собой и многим нравится… Даже слишком. Неожиданная мысль обожгла ее, и Алька нахмурилась, но уже через секунду привычно затолкала неприятное воспоминание на задворки памяти, показав язык своему двойнику в зеркале. Жизнь хороша, особенно если тебе всего семнадцать лет! Ну, почти семнадцать, чуть больше месяца осталось до ее дня рождения… И до поступления, вот черт! И об этом тоже не надо сейчас думать.

Звякнув матери на работу, Алька взялась за алгебру, но через полчаса отложила домашнее задание, переоделась в джинсовый костюм и отправилась к бабушке. В конце концов можно совместить приятное с полезным: узнать про вступительные экзамены в Политехе и попить чайку с пирожными. А на обратном пути зайти к маме в «Колесо прогресса»… Уроки-то она всегда успеет сделать, это не проблема.

…Про сочинение по литературе Алька вспомнила слишком поздно, почти ночью, потому откровенно схалтурила: залезла в Интернет, скачала более-менее подходящий по теме реферат и переписала его в тетрадку, кое-где меняя отдельные фразы и вставляя свои реплики. Если бы мать знала об этой дочкиной хитрости, то очень бы огорчилась, да Альке и самой стыдно. Ну ничего, она редко так делает, потому ей простительно!

Надо было делами заниматься, а не гулять. А то носилась весь день, как мотылек, порхала без дела. У бабушки на работе посидела минут сорок, поболтала, чаек попила… Потом к бабушке пришла толпа студентов с курсовиками, такие серьезные, а все равно – нет-нет да и взглянут на Альку, хвосты, как павлины, распустят… Смешно. А бабушка неважно выглядит, она вообще после своего сотрясения осунулась ужасно! Голова, наверное, болит… Когда Альке было тринадцать, она заболела жутким гриппом, и до сих пор ее ужасает это воспоминание – как она встала утром с постели, и комната буквально ушла из-под ног. У нее никогда не болела и не кружилась голова, но тот грипп был какой-то особенный, девочку даже тошнило от дикой боли в висках. Если бабушка чувствует что-то подобное, то Альке ее ужасно жалко… Но ведь эту упрямицу не заставишь отлежаться дома, ходит на работу, как здоровая, прямо жить не может без своего Политеха!

Хмыкнув, Алька вспомнила о маме. У них в семье, кажется, все помешаны на работе. От бабушки она пошла к матери, так с той даже поболтать не удалось – на столе куча бумажек каких-то, пятнадцать окошек Ворда на экране, жуть! И среди всего этого сидит мама с таким сосредоточенным взглядом, что Алька не рискнула к ней приставать. Минут пять посидела, чмокнула ее и убежала на Проспект, а там встретила ребят из параллельного, и они все вместе завалились в кафе и часа два там проторчали, это точно! Под джин-тоник и чипсы время всегда незаметно проходит, когда Алька вернулась домой, оказалось, что уже давно пора спать.

Мать пришла поздно, усталая как черт, и Алька опять не стала лезть к ней с разговорами. Да и о чем говорить-то? О Георгии, что ли? Алька видела его сегодня: прошел мимо нее, обдав надменным взглядом и скривив губы… Правда, и она в ответ посмотрела так же высокомерно, но все равно ей это все не понравилось. Как же маме тяжело – каждый день ходить на работу и делать вид, что этот самый Гоша – чужой ей человек, что он никогда не был ее любовником и вовсе не собирался на ней жениться… Гоша! Ну скажите, пожалуйста, зачем сознательно превращать красивые имена в эту жуткую кличку? Нет, не может нормальный мужчина называться так, Алька точно знает… Второй раз в жизни она встретила человека с этим прозвищем – и лучше бы никогда ей больше не знать подобных встреч! От Гош одни проблемы и неприятности! И мать ей безумно жалко, но пусть лучше все будет так, ведь если бы мамина свадьба состоялась, то это была бы просто катастрофа!.. А тут, глядишь, уволится Георгий к черту из «Колеса», и всем сразу станет хорошо! Вот только скорей бы уж, что ли, а то мать в тень превратится!..

Вздохнув, Алька сложила книжки и тетрадки в свой индейский рюкзак и отправилась в ванную. Опять она поздно ложится, а завтра трудный денек: алгебру с литературой она кое-как сделала, но надо успеть на перемене прочитать параграф по истории. Опять три пары будет, и кто только придумал в их школе сдваивать уроки, как в университете!.. И десятибалльная система оценок, на американский лад, словно это чем-то лучше прежних двоек, троек, пятерок… Только мороки больше. А единые экзамены? Просто кошмар! Да, трудно живется одиннадцатиклассникам, никакой личной жизни – сплошная учеба!

Впрочем, ее личная жизнь непременно объявится завтра, и опять придется что-нибудь придумывать, чтобы никто вокруг не догадался, как Альке тоскливо и как сильно она хочет, чтобы Костик просто поцеловал ее… Ей бы тогда ничего больше не было нужно, потому что сильные мужские руки на ее талии – это здорово, от них так спокойно, так хорошо! А его поцелуи и удивительное ощущение от них! Костик умеет целовать так, что она забывает обо всем, в какой-то момент ей даже кажется, что она могла бы, хотела бы, чтобы парень не останавливался, чтобы его тело прижалось к ее, и… Резко выдохнув, Алька сжала кулаки, но тотчас же разжала их. Ничего ей не надо, и ничего у нее ни с кем не будет. Хватит с нее боли!.. Одной лучше. Повернувшись к стене, Алька приблизилась к ней губами и, почувствовав холодок шершавых обоев, еще сильнее вжалась в нее ртом, потом осторожно прикоснулась к стенке кончиком языка. Вот если бы только Костик еще хоть раз – один раз! – поцеловал ее, она бы простила парню все на свете! Вот так – нежно, страстно, безудержно… вот так…