– Да, он очень развитый, согласна, мам… – тихо подтвердила Настя, улыбаясь.

– Хм! Конечно, развитый! Еще бы! Я же с ним занимаюсь целыми днями!

И снова Настя услышала нотки ревности в мамином голосе. А может, ей показалось. Что в этом такого, когда бабушка гордится своим внуком? Наверное, все бабушки такие!

– Ты на работу не опоздаешь? До которого часа отпросилась-то? – не позволила ей погрузиться в свои мысли мама.

– Да, мне пора… Любаша там одна осталась, а еще товар должны подвезти…

– Так иди, чего стоишь! Иди!

– А ты Егорушку встретишь после школы, мам? Говорили, у них сегодня два урока всего…

– Да встречу, конечно! Как же не встречу? Это уж моя теперь забота, провожать его да встречать! Тебе даже и думать об этом не надо, занимайся своим делом. Да, кстати, у нас продукты кончаются, ты в курсе? Принеси-ка вечером чего-нибудь. Гречку, яйца, масло… Курицу хорошую выбери… И сахару, сахару побольше возьми! Варенье же надо варить! Егорушка любит вишневое варенье…

Любаша встретила ее недовольным взглядом, произнесла сердито:

– Чего так долго-то? Товар без тебя привезли, я одна принимала, пришлось магазин закрывать… Если хозяин узнает, влетит нам с тобой по первое число.

– Так линейка школьная позже началась, Любаш… Пока все собрались…

– Ладно, понятно. Слушай, чего посплетничать-то хочу… Мне тут одна сорока новости сногсшибательные на хвосте принесла… Оказывается, наш хозяин собирается магазин продать, представляешь?

– Как – продать? А нас куда? Нас что, уволят?

– Да не, не должны уволить… Он вроде как и покупателя уже нашел, из наших, из местных. Да ты его знаешь, наверное! Борис Волков, тот самый, который лесопилку у леспромхоза выкупил. Оборотистый мужик, да… Видать, лесопилка хорошие доходы ему приносит, если решил еще и магазин прикупить…

– Значит, нас не уволят?

– Да я откуда знаю? Может, этот Борис решит новых продавцов нанять? Он же недавно еще и заправку купил, ту, которая на въезде в поселок. Вот там он сразу всех уволил и новых взял… И заправщика, и кассиршу… Так что не знаю, что тебе и сказать! Может, уволит нас, может, и не уволит!

– Любаш… А когда это все известно будет, не знаешь?

– Не знаю. Хозяин ничего не говорит. Будем ждать, когда этот Борис к нам заявится. Да, кстати, надо бы полный марафет в магазине навести, показать ему, какие мы старательные. Окна надо помыть, в подсобке прибрать… Он, говорят, чистюля, во всем полный порядок любит.

– Кто говорит?

– Да кто его знает хорошо, тот и говорит… Да по нему сразу это видно, таким франтом всегда выглядит! Никогда не замечала, что ли?

– Да я его вообще плохо помню, Любаш… Может, видела случайно пару раз, и все…

– Ну да. Он же не в той возрастной категории, чтобы твой интерес возбуждать. Во как сказала красиво, а? Сама не ожидала! Вообще-то я очень способная, жаль, хорошего образования нет. И жизнь у меня не сложилась – сижу в этой лавке, торгую… И мужика у меня нет…

Любаша вздохнула, махнула рукой. Потом снова заговорила, вернувшись к интересной теме:

– А я его давно приметила, Бориса-то. Крепкий мужик. Себе цену знает. Я таких люблю. У меня одна знакомая у него дома работала… Ну, вроде как помощницей по хозяйству. Он же себе жену из города привез, фифу молоденькую, белоручку-блондиночку с коготками да волосами наращенными, вот и нанял эту мою знакомую, чтобы хозяйство вела да кашеварила. А потом эта блондиночка исчезла как-то в одночасье, очень быстро. Говорят, выгнал он ее. Узнал что-то нехорошее. То ли она в городе проституткой подрабатывала, то ли с криминалом каким была связана… В общем, исчезла она, будто и не было. Моя знакомая говорит – шибко он тогда психовал… С тех пор так и живет бобылем, больше никого в дом не приводит. А с другой стороны – так ему и надо, кобелю! Зачем ему эти молодухи сдались, от них одни неприятности! Мог бы кого и постарше найти, себе по возрасту… Вот я бы с ним, ох, закрутила…

– А сколько ему лет, Любаш?

– Да где-то сорок с хвостиком, наверное. Может, сорок пять… Для тебя он старый, это да. А для меня – самое то! Да и не старый он вовсе, выглядит хорошо… И для тебя тоже не старый, если уж на то пошло…

– Да ну… О чем ты?

– Да все о том же! Ишь, глаза вылупила! Все тебе молодых подавай… Где ты молодого-то себе найдешь, с довеском?

– В каком это смысле – с довеском? Это что же, Егорушка мой, что ли, довесок?

– А ты как думала? Конечно, довесок! Сама должна понимать!

– Ну, знаешь! Ты говори да не заговаривайся! Не смей так про моего сына говорить, слышишь?

– Ой, ой, поглядите-ка на нее, раскипятилась… Уж и сказать ничего нельзя! Да и что я такого сказала-то? Одну правду, как есть… А ты… Неблагодарная ты, Настасья, вот ей-богу, неблагодарная. Забыла, кто тебя на это место привел да всему обучил? Вместо того чтобы спасибо сказать, ты голос на меня повышаешь!

– Спасибо тебе, Любаша. Большое тебе спасибо, что помогла. Но сына своего обзывать все равно не позволю, уж извини.

– Да как, как я его обозвала-то, господь с тобой? Про всех баб так говорят, которые безмужние да с ребенком… С довеском, мол… Что ж тут обидного, не понимаю?

– Плохо, что не понимаешь. И все, закончим на этом.

Любаша хотела было ответить, но не успела – дверь магазина открылась, вошла покупательница. На этом их нечаянная ссора и прекратилась.

Покупательница ушла, а осадок от ссоры остался. Размолвка длилась несколько дней. А потом не до нее стало – события потекли слишком быстро.

Выяснилось, что хозяин и в самом деле продает магазин тому самому Борису Волкову. И даже сделка должна вот-вот состояться. Ждали это Бориса каждый день, когда ж придет решать, что с ними делать… То ли увольнять будет, то ли оставит дальше работать. И окна давно помыли, и в подсобке прибрали, и везде навели образцовый порядок.

И дождались…

Он явился однажды утром, вместе со старым хозяином. Закрылись в подсобке, долго сидели там, разговаривали. С ними Борис не поздоровался даже. Будто их и нет в магазине, одни манекены за прилавком стоят. Любаша спросила у Насти тихо, кивнув головой на дверь подсобки:

– Ну и как он тебе? Красивый мужик, правда? А подтянутый какой, заметила? Спортивный какой?

Настя пожала плечами, ничего не ответила. Какая разница, какой он с лица и фигуры, этот новый хозяин. Лишь бы работать позволил, прочь не прогнал. Как говорится, хоть горшком назови, только в печь не ставь. Но Любаша жаждала ответов на свои вопросы, смотрела на нее, подняв брови.

– Ну, чего молчишь? Заметила?

– Да он даже не поздоровался с нами, Любаш…

– Ох, да что с тобой говорить… Ничего ты не понимаешь в мужской красоте, Настасья… – тихо вздохнула Любаша. – Когда мужик видный, да еще умеет деньгу зашибить, ему все простить можно, все от него стерпеть… Не поздоровался он с ней, надо же! Да кто ты такая, чтобы он с тобой здоровался?

Новый хозяин их не уволил, оставил работать. Но оказался тот еще перец, иначе не скажешь. Молчаливый, суровый, и лицо все время недовольное. Если и говорил, то мало. Выдавал короткие фразы, похожие на военные приказы. Настя его побаивалась и старалась как можно меньше попадаться на глаза, а Любаша, наоборот, отчаянно заигрывала, несмотря на грубовато равнодушное обращение.

– Да у него просто характер такой, что ты! – будто оправдывалась она перед Настей. – Любит, чтобы везде порядок был, разве это плохо? У настоящего мужика всегда и во всем должен быть порядок… Жаль, конечно, что я не в его вкусе, а то бы…

– Будто ты знаешь что-то о его вкусах, Любаш! – коротко усмехалась Настя.

– Так я ж тебе рассказывала вроде про эту его… которую из города привез… Худая была такая, беленькая… Вот ты как раз в этот расклад вписываешься, ты тоже такая. А я нет… Хоть на диету садись да волосы перекрашивай, честное слово!

– Так в чем дело, Любаш? Давай…

– Ага! А лишние годы я куда дену? Ему ж молоденьких подавай, я так понимаю… Это у тебя все шансы есть, а у меня… Я б на твоем месте вовсю бы хвостом вертела, а ты стоишь за прилавком как истукан! Он заходит, а ты не улыбнешься даже!

– Да бог с тобой, какие улыбки, какие хвосты… Я его боюсь, что ты.

– Да ему наоборот нравится, что ты боишься! Я же вижу! Мне кажется, он к тебе это… Вроде как присматривается, Насть. Вроде как наблюдает за тобой со стороны.

– Да ну, не говори ерунды…

– А вот погоди, посмотрим! Посмотрим…

На беду, Любаша оказалась права. Настя и сама чувствовала на себе цепкий взгляд Бориса и не знала порой, куда от него спрятаться. Сразу морозец по спине пробегал, внутри холодело все, съеживалось. И руки становились неловкими, движения неуклюжими. Однажды дорогую бутылку с вином разбила, да так, что осколки разлетелись по всему магазину. Полезла за этим вином на верхнюю полку, обернулась и увидела, что Борис как раз в магазин зашел и стоит, на нее смотрит… Бутылка и выскользнула из рук. Борис ничего не сказал, ухмыльнулся только. И ушел сразу. Любаша проводила его глазами, проговорила тихо:

– Вот если б я эту бутылку разбила, с меня бы три шкуры содрал… А тебе ничего, все с рук сошло. Говорю же, он глаз на тебя положил, Настасья!

Настя ничего ей не ответила, но задумалась. А вдруг и впрямь? Вдруг приставать начнет, что тогда? Ведь если откажешь – уволит и глазом не моргнет. А как выходить из этой ситуации, интересно? И даже посоветоваться ни с кем нельзя, вот в чем дело. Любаша ей точно не советчица, а маме про такое разве расскажешь? Вот если бы с Олей поговорить… Но Оля в городе, домой сейчас редко приезжает…

Однажды Борис настиг ее в подсобке. Вошел вслед за ней, повернул ключ в замке. Она так испугалась, что отступила к стене, вяло замахала руками – не подходите, не трогайте… А ему будто очень понравилось, как она испугалась. Улыбнулся довольно, растопырил руки, прижал к стене и будто замер, будто ждал, что она станет делать.