– Как – так, мам? Думаешь, новый компьютер Егорушке мать заменит, да?

– Может, и не заменит. Но у него еще и бабушка есть, уж сотый раз тебе это повторяю, а ты не слышишь никак. Бабушка, которая его любит, всю себя ему отдает. Да в Егорушке вся моя жизнь, чего уж там… И потом, сама посуди! Разве лучше бы было, как раньше-то? Когда ты вынуждена была на работе пропадать целыми днями, а о новом компьютере мы бы только мечтали, но купить бы вряд ли смогли? Да и не только компьютер… Вся дальнейшая Егорушкина жизнь от денег Бориса зависит… И вообще хватить спорить, Настен! Чего мы воду в ступе толчем, когда уже дело сделано? Ты замужем теперь, ты должна идти к мужу… Вот и иди, а нам с Егорушкой, как мультик досмотрим, еще стихотворение надо выучить к завтрашнему уроку. Иди, Настена, иди…

И опять она шла по дороге, втянув голову в плечи и неуклюже переступая ногами в модных сапогах. И было уже все равно, смотрят на нее из окон или нет. Слишком уж на душе было холодно. Холодно и неприютно. Будто из родного дома выгнали и сказали в спину – дорогу обратно забудь, нам и без тебя хорошо…

* * *

Настя проснулась от холода, залезла глубже под одеяло, свернулась в комочек. Отчего ж так холодно-то? Наверное, окно забыла закрыть. Понадеялась, что апрельская ночь будет теплой. Потому что весь день теплым был, и вечер… Такая ранняя весна в этом году! Вроде на дворе апрель, а солнце шпарит по-летнему! Но ночи-то все равно обманчиво холодные…

Услышала из-под одеяла, как хлопнула входная дверь. Тетя Маруся пришла. Надо бы встать, выйти к ней, поздороваться. Но вставать не хочется… Да и тетя Маруся не обидится нисколько, если она не разбежится с реверансами. Сама всегда говорит: спи сколько душа пожелает, если торопиться некуда…

Очень хорошо к ней относится тетя Маруся. Три года уже существуют они бок о бок, встречаются каждое утро, и ни разу меж ними черная кошка не пробежала. Тетя Маруся ловко и привычно делает свое дело, а она даже не вмешивается, «хозяйских» указов не дает. Привыкла уже. Поначалу, конечно, страшно неудобно было сиднем сидеть, когда тетя Маруся все за нее делала, а потом все равно стало. Если все и всех в таком положении дел устраивает, то что ж? Бориса устраивает, тетю Марусю устраивает… Вот и пусть все идет как идет.

Еще бы поспать, да не спится уже. В голове сам собой день планируется, обычный ее день, полный кипучей бездеятельности. Сначала завтрак, потом поехать на массаж, потом к косметичке и на маникюр… Оказалось, не простое это дело – в красоте да в ухоженности себя содержать! Массу времени требует! И запускать себя нельзя – Борис сразу заметит, недовольство выразит. Хочется ему, чтобы молодая жена выглядела на все сто, чтобы лучше всех выглядела. Иногда ей даже казалось, что только для этого она в его жизни и присутствует, чтобы лучше всех быть… Три года уже прошло, а она все вертится и вертится по этому кругу – салон, массаж, тренажерка, косметичка, маникюрша… А еще в город на шопинг постоянно мотается. Ни минуты свободной нет, одним словом. Вот и сегодня в город надо успеть… Но уже не на шопинг, а за продуктами надо – мама просила продуктов хороших привезти. В четверг будет годовщина смерти папы…

Это хорошо, что в четверг, а не в субботу или в воскресенье. В четверг можно целый день у мамы с Егорушкой провести, допоздна засидеться. А Борис, если на поминки не придет, то дома один поужинает. Хотя и не любит один… Но ничего, один-то раз и одиночеством обойдется!

Снизу вкусно запахло кофе и блинчиками – тетя Маруся уже завтрак изладила. Надо вставать, что ж…

А Борис никогда утром не завтракает, даже кофе не пьет. Говорит, сам себя так приучил. От завтрака, мол, организм разленится и думать не захочет. А утро для делового человека – самое хорошее время. Все важные дела делаются только утром… Потому он всегда приходит домой на поздний завтрак, часов в одиннадцать. И любит завтракать в одиночестве. А ужин – это совсем другое дело. На ужин ты, дорогая жена, будь добра, во всей красе мужу явись, чтобы глаз на тебе отдыхал и душа радовалась. И чтобы на ночные удовольствия своим прекрасным видом настроила…

– Доброе утро, Настенька! – приветствовала ее с улыбкой тетя Маруся. – Как спалось? Я тебе блинчики на завтрак испекла…

– Спасибо! Я просто обожаю ваши блинчики, вы ж знаете! Сейчас позавтракаю и в город поеду!

– Что ж, давай… Тебе сливки в кофе добавить?

– Да, можно… Кофе у вас тоже всегда очень вкусный получается, теть Марусь!

Тетя Маруся довольно улыбнулась, поставила перед ней чашку с кофе. Настя мельком подумала – а ведь она привыкла уже к тому, что ей под нос все подставляют… Да, за три года успела привыкнуть. Ушла та неловкость первого времени, которую испытывала перед тетей Марусей.

Да и вообще ко многому успела привыкнуть, чего уж там… И к своему новому образу «ухоженной куколки» успела привыкнуть. И машину научилась водить, и даже полюбила свою голубую «Рено», аккуратненькую и очень удобную. Только вот в глаза Егорушке все равно больно было смотреть, когда от него домой уходила. Хотя мама по-прежнему проявляла недовольство и гнала ее чуть не силой домой:

– Ты лучше о муже думай, а нам с Егоркой и без тебя хорошо живется! Приходишь, только тоску на парня нагоняешь!

– Я же не могу совсем сына не видеть, мам…

– А кто говорит – совсем? Я ж про то тебе толкую, что часто не надо… Раз в неделю навестила – и хватит! Чего сюда бегать-то? У нас и без тебя все хорошо…

Мама недовольно поджимала губы, обводила рукой пространство, в котором и впрямь «все было хорошо». Например, новый большой телевизор в комнате. Новый мягкий диван у стены. Новый холодильник на кухне, готовый распахнуть свое сытое, набитое хорошими продуктами нутро. И сама мама являла собой подтверждение, что у них «все хорошо». Да, она очень изменилась за эти три года, совсем другая стала… Располнела слегка, но это ее не портило, наоборот, придавало облику некоторую вальяжность. И на лице отпечаталось полное довольство жизнью, исчезла из него прежняя нервозность, и жесты стали плавными, исполненными неторопливого достоинства. Мама словно предъявляла себя дочери каждый раз – посмотри, мол, как я довольна жизнью, как я вся ушла в заботы о твоем сыне и его счастливом благополучии… Чего ж тебе еще надо, сама подумай? Все очень удачно сложилось, всем хорошо…

Да, наверное, все так. Всем хорошо. Да только от грустных Егоркиных глаз никуда не скроешься. Он тоже вырос и повзрослел за эти три года, и понимать стал больше, чем раньше. И наверняка сам себе вопросы задает, почему мама живет с чужим дядей, а его в свою жизнь не берет. Не объяснишь же ему открытым текстом, что «чужой дядя» не хочет, чтобы он жил на его территории! Хотя ничего такого объяснять и не приходится, потому что Егорка не спрашивает… Просто молчит и смотрит на нее грустно, когда она приходит. А ей от этого плакать хочется. А еще очень хочется обнять его и никуда не уходить, все время быть рядом… Ежечасно, ежеминутно присутствовать в его жизни…

Мелодия мобильника отпугнула налетевшие грустные мысли, и Настя поспешила ответить:

– Да, Борис… Я слушаю…

– Ты где?

– Я дома пока. Сейчас позавтракаю и в город поеду.

– Завтра в город поедешь. Будь дома, я к обеду приду.

– Но я хотела сегодня в город… Я успею… Мне надо маме продуктов привезти, завтра же годовщина смерти по папе…

– Ничего, твоя мама и в моем магазине хорошо отоварится, необязательно за продуктами в город ехать.

– Но я хотела на рынок… Мясо свежее купить…

– Я не понял… Ты не слышала, что я сказал? Мне надо, чтобы ты была дома! А если твоей маме нужно свежее мясо, пусть сама в город на рынок едет. Или у меня в магазине возьмет. Конечно, у меня мясо мороженое, но какая ей разница… И таким обойтись можно! В общем, ты меня услышала, надеюсь. Будь дома. И да, вот еще что! Я не один приду, с гостями. Сделку обмывать будем. Скажи там своей Марусе, чтобы расстаралась с обедом. И закусок, закусок побольше… Ну, как она умеет… Грибочки там, огурчики-помидорчики… И сама чтобы при полном параде была! Чтобы все чики-пуки, чтоб конфеткой смотрелась, поняла?

– Да, поняла…

– Ну, тогда действуй. Все, некогда мне разговоры разговаривать, давай…

Борис отключился, и Настя со вздохом положила телефон на стол, произнесла грустно:

– У нас аврал, тетя Маруся. Я в город уже не еду.

– А что такое, Настенька?

– Борис к обеду с кем-то там придет, сделку обмывать будут. Сказал, чтобы все было чики-пуки.

– Это как же, не поняла?

– Ну то есть полный парад во всем… Обед с закусками и я в лучшем виде… Тоже как закуска, наверное.

– Ну, зря ты так, Настенька… Что в том плохого, если муж тебя при полном параде хочет видеть?

– Ладно, теть Марусь. Вы тут хозяйничайте, а я пойду наверх, к параду готовиться. Если так мой муж хочет…

Когда снизу послышались голоса, она была уже готова. Накрашена, одета, причесана и даже милую улыбку на лице изобразила – ни к чему не придерешься. Прелестное создание, дорогая хозяюшка. Глазки голубые, волосики белокурые, платьице на тонкой фигурке сидит как влитое. И пошла спускаться по лестнице медленно, и пошла… Здравствуйте, дорогие гости, а вот и я!

Дорогими гостями оказались два дядьки, лысых и толстых, словно под копирку вылепленных. Брюшки под пиджаками, сальные глазки, вежливо-снисходительные улыбочки. Деловые люди, одним словом. Купи-продай, хитрую прибыль в карман положи.

– А это жена моя, Настенька, прошу любить и жаловать… – с гордостью простер руку в ее сторону Борис. Настя видела, как он ревниво глянул на лица этих дядек – ждал завистливого одобрения, стало быть.

– Ой, какая у тебя тут Настенька, надо же… – то ли хрюкнул, то ли хохотнул один из дядек. – Всем Настенькам Настенька…

– Шикарная, одно слово… Видать, красоту любишь, Борис… – подхватил другой дядька, с умильной улыбкой разглядывая спускающуюся по лестнице «красоту» и вытягивая губы смешной трубочкой.