Так и продолжалось до середины зимы, и она все бежала и бежала по той тропинке от озера. Тропинку заносило снегом – новую вытаптывала. Удивительно, что ни разу никого на той тропинке не встретила, не вызвала досужих подозрений. Хотя чего тут удивительного – кто ж зимой огородными задами бегает? Желающих не найдется. Вот если летом, то да…

Но была зима, снежная, холодная, вьюжная. Маленький домик пыхтел трубой, печка исправно топилась. Стало быть, не только изразцами была примечательна. Дрова потрескивали сухо, уютно, и не хотелось ни о чем думать, и домой идти не хотелось… Почему-то в тот день особенно домой идти не хотелось. Она так и прошептала, прижавшись к Сашиному плечу:

– Не хочу уходить, не хочу…

– Так не уходи. Оставайся. Давно пора решиться, Насть. Вот прямо сегодня и останься!

– Нет, что ты… Я боюсь, Саш. Да и неправильно это как-то… Надо же поговорить с Борисом, объяснить ему…

– Это все отговорки, Насть. Ты их сама себе придумываешь. Не бывает так, чтобы всем в сложившейся ситуации было хорошо, понимаешь? Кому-то обязательно должно быть плохо. И вынужденное лицедейство того, кому хорошо, только оскорбляет того, кому собираются сделать плохо.

– Лицедейство?

– Ну да… А как еще назвать твое состояние? Ведь ты двумя жизнями живешь, согласись? В одной жизни ты любишь и любима, в другой лицедействуешь, притворяясь любящей и любимой… Не надоело тебе еще? Так ведь долго не протянешь, с ума сойдешь. Так что давай решайся, Насть…

– Да, Саш. Ты во всем прав, конечно же. Я очень, очень хочу жить своей жизнью. Счастливой. Рядом с тобой.

– Рядом со мной в этом доме? Я ведь ничего другого предложить тебе не смогу.

– И не надо мне ничего предлагать… Да я и в шалаше жить согласна, только рядом с тобой! Помнишь, как в пословице говорится?

– Там говорится про рай в шалаше.

– Да, все именно так. Именно рай.

– И ты готова принять такой рай?

– Саш, ну о чем ты говоришь… И что значит – готова? Да я счастлива его принять… Просто мне смелости не хватает с Борисом поговорить, вот и все. Я его боюсь…

– Тогда я сам с ним поговорю, хочешь?

– Ой, нет… Он же убьет тебя, что ты…

– Не убьет. Никого он не убьет. Не бойся. Надо решаться, Настенька.

– Да, я скажу ему… Сегодня же и скажу…

– Кстати, я тебе не говорил… Ко мне тут наследник приходил, предложил у него купить этот дом. Он даже на долговременную рассрочку согласен. Что ты на этот счет думаешь?

– А что, хороший дом… Я думаю, надо соглашаться!

– Да, дом хороший, если его подремонтировать немного. Места мало, но я летом пристройку сделаю. Я тут с одним рукастым мужичком познакомился, в доме напротив живет, и он обещал помочь… Тогда у Егорки будет своя комната, представляешь?

Настя подняла голову, глянула ему в глаза благодарно. И переспросила тихо:

– У Егорки?..

– Ну да… – подтвердил Саша, будто очень удивился ее вопросу. – Он же с нами жить будет, а как иначе? Я ему буду хорошим отцом. Буду очень стараться, по крайней мере.

– Спасибо, Саш… Спасибо тебе…

– Да за что ты меня благодаришь, не понимаю? Разве может быть иначе, что ты? Ведь если любишь женщину, то всю ее прошлую жизнь любишь, и детей ее любишь… Это же так очевидно, Насть… Ну так что, покупаем этот дом у наследника? Как думаешь, вытянем такую нагрузку? И рассрочку, и пристрой летом?

– Вытянем! Я работать пойду, конечно же. Вместе мы все вытянем, Саш! Легко! Счастливым ведь все по плечу!

– Нам будет трудно, Насть… Материально трудно. Не боишься? Ты ведь привыкла жить по-другому…

– Нет, не боюсь. Я сама жить хочу, своей жизнью. Пусть трудной, я трудностей не боюсь. И вообще… Любовь всегда дороже денег, как ни банально это звучит. Я сегодня же поговорю с Борисом, Саш… Не буду больше бояться…

Однако никакого разговора не получилось. Пришла домой, застала Бориса больным. Лежал в спальне, дышал тяжело, держась за сердце. Тетя Маруся взмахнула заполошно руками:

– Ну где ты ходишь опять, а? Он уже с обеда дома, плохо ему… Звоню тебе – телефон не отвечает!

– Так надо «Скорую» вызывать, быстрее!

– Да я вызвала уж… Пока они приедут… Тридцать километров по зимней дороге…

– Я сейчас маме позвоню! Она знает, что в таких случаях делать!

Мама тут же ответила на ее вызов, дала четкие указания, что предпринять. Да и «Скорая» уже подоспела, сигналила у ворот. Тетя Маруся помчалась открывать, вернулась с доктором – пожилой женщиной сурового вида. Пока она обследовала Бориса, они с тетей Марусей стояли с другой стороны кровати, замерев. Наконец суровая доктор сняла стетоскоп, проговорила устало:

– Инфаркта нет, просто сердечный приступ… Сейчас медсестра укол сделает, я рецепты выпишу. Больному необходим абсолютный покой, постельный режим и диетическое питание. И никаких стрессов извне, и телефонные переговоры желательно исключить… Вы жена, да? – обратилась она к тете Марусе, немало ее смутив.

– Нет, что вы… Я помощница по хозяйству… Вот его жена… – указала она рукой на Настю.

– Что ж, понятно… – многозначительно хмыкнула докторша. – Тогда еще раз повторяю – никаких стрессов, больному нужен полный покой… Вы меня поняли, надеюсь?

Докторша говорила так, будто стыдила ее за что-то. Будто она была виновата в том, что у Бориса случился сердечный приступ. Или… В самом деле виновата? Вдруг он давно уже обо всем догадался и болезненно переживает ее измену? Хотя о чем это она… Если бы он догадался, молча сносить бы не стал…

Тетя Маруся ушла провожать докторшу, а она присела на краешек постели, спросила тихо:

– Ну как ты? Лучше тебе, да?

– После укола вроде лучше стало… А то хоть с жизнью прощайся, так сильно приперло… Видать, и впрямь отдохнуть пора, много работать вредно. На тот свет все заработанное с собой не возьмешь, все здесь останется. У тебя же и останется, ага? – подмигнул он ей то ли сердито, то ли насмешливо. – Хочешь, поди, молодой обеспеченной вдовой остаться? Говори как на духу, ну?

– Перестань, Борис… Что ты…

– Да ладно, шучу. Все равно завещание на маму оформлено. Хотя и тебе кое-то перепадет, если заслужишь… Да и помирать я не собираюсь, не дождешься. Лучше посплю немного, что-то сморило меня…

Он прикрыл глаза, и Настя поднялась торопливо, собираясь выйти из спальни. Но тут же была остановлена строгим окликом:

– Ты куда?

– Так я пойду… Чтобы не мешать…

– Не уходи, будь здесь. Ложись рядом и лежи тихо. Мне так спокойнее, когда кто-то живой рядом.

– Хорошо… Я буду рядом, Борис.

– Конечно, будешь… Ты же моя жена, ты должна быть рядом… Как там говорится-то… И в горе, и в радости, и в болезни… Вот и будь рядом… И чтобы ни на шаг… Рядом, слышишь? Рядом…

Голос его становился все тише, речь замедлилась. Наконец сон совсем сморил, дыхание стало ровным, легким. Настя послушно легла на свою половину кровати, свернулась клубочком и подумала про себя – как собачка домашняя… Сказали быть рядом – она и рядом. Больного хозяина стережет. Еще одно перевоплощение получилось – из куколки в собачку… И ничего с этим не поделаешь, что же. Не станешь ведь про это лицедейство Борису сейчас говорить и ничего объяснять не станешь…

Уже поздним вечером она тихо поднялась, тихо спустилась вниз. Нашла свою сумку, вытянула из нее телефон, кликнула номер Саши. Он ответил тут же, будто ждал ее звонка. Хотя и впрямь ждал, наверное…

– Ну что? Как ты, Насть? Поговорила с мужем?

– Нет, Саш… У него сильный сердечный приступ. Я не могу, сам понимаешь… Я теперь долго не смогу выйти из дома, он меня ни на шаг от себя не отпустит… Я потом с ним поговорю, когда будет совсем здоров… Я не могу пока. Ты ведь понимаешь меня, да?

– Конечно, понимаю. Держись. Я люблю тебя.

– И я тебя очень люблю…

Ей вдруг показалось, что наверху произошло какое-то шевеление, и отключилась быстро, даже не попрощавшись. Прислушалась к тишине – и впрямь показалось… Но все равно, надо пойти наверх, быть рядом с Борисом. А вдруг ему опять плохо будет?

Ночь почти не спала, лежала на спине, смотрела в потолок. Борис тихо посапывал рядом. Заснула только под утро, ненадолго. Разбудил голос Бориса, бодрый, напористый:

– Хорош спать, жена! Помоги-ка встать, мне до туалета дойти надо! Чего-то страшно самому вставать, а вдруг опять прихватит…

Не прихватило, слава богу. Путешествие до туалета завершилось вполне благополучно. Настя предложила деловито:

– Я вниз спущусь, завтрак тебе приготовлю…

– Не надо, здесь оставайся! Сейчас Мария придет, все сделает! А ты давай развлекай меня как-нибудь, что ли… Сказки рассказывай, как Шехерезада… Все равно мне ничего пока нельзя – ни на работу нельзя, ни с тобой покувыркаться. Вся жизнь вмиг обнулилась, вот ведь как бывает… Буду лежать в полном покое, как доктор прописал. Раз надо, значит, надо. Пожить еще хочу. И не просто пожить, а хорошо пожить. Полноценно. Слышишь меня, куколка?

– Слышу, Борис.

– А чего молчишь, не отвечаешь мне?

– А что мне нужно отвечать? Все правильно ты говоришь… Надо лежать, раз доктор так велела. Соблюдать полный покой. Да, она еще советовала телефон отключить…

– А где он, телефон-то? Кажется, я его внизу оставил. Иди-ка, принеси!

– Борис… Врач ведь сказал…

– Тихо, куколка! Я своим домашним покоем сам командовать буду, поняла? Пару звонков сделаю, и баста. Иди, неси телефон…

Борис провел дома ровно неделю, не вставая с постели. Она все время была рядом, как верная преданная жена. Или собачка. Или куколка. Не поймешь. Еще и странные приступы тошноты начали мучить. Однажды и впрямь сильно вырвало, аккурат после обеда. Тетя Маруся всполошилась – что, что? Все продукты такие свежие, ни к чему придраться нельзя…

А она вдруг поняла, что это. Как-то враз осенило. Да и торопливо произведенные расчеты подтвердили догадку – да, да…

Поняла, и сразу легче стало. И смелость пришла – такая, что все нипочем… И поговорить с Борисом захотелось сразу, немедленно. Тем более он уже здоров был, собирался выехать по делам. Сидел у телевизора в гостиной, лениво переключал каналы, ворчал, что «опять показывают всякую ерунду, смотреть совсем нечего».