Меня вызывают в кабинет, и через двадцать минут я сижу напротив врача, ошеломлённая донельзя. Одно дело предполагать и совсем иное — получить прямое тому подтверждение. У меня действительно будет ребёнок.

Пока машинально отвечаю на вопросы, которые задаёт гинеколог, понимаю, что она то ли напряжена, то ли что-то недоговаривает. И наверное, осознаю, о чём именно пойдёт речь.

— Значит, ребёнок не ваш.

— Настя?

— Да.

— Нет. Рожала её не я.

— И это первая беременность.

— Первая.

Как будто мы не говорили об этом три минуты назад!

— Вы же знаете, что в вашем возрасте первая беременность не так безопасна, как в двадцать-двадцать пять?

— Знаю.

— Риски очень большие. Вам нужно это понимать тоже.

Да что, чёрт побери, она от меня хочет? Что желает услышать?

— Но есть же всякие обследования? Тесты?

— Они не дают стопроцентной гарантии.

— Вы предлагаете аборт?

— Нет. Я просто хочу, чтобы вы понимали всю степень риска.

— Я понимаю. Дайте мне все направления, какие нужно.

Сама удивляюсь той жёсткости, которая неожиданно звучит в моём голосе. Хорошо ещё хоть про аварию не рассказала, иначе бы точно не избежать пространной лекции на тему вреда беременности в сорок лет и попадания в переделки с бывшим мужем. И пока стану сдавать анализы, наверное, стоит присмотреть себе другую клинику, которая займётся мной и малышом. И пройти обследования, которые покажут, что с ребёнком всё в порядке, а иначе и быть не может, потому что я знаю, что с нами всё хорошо.

— Сначала анализы, их много. Потом на УЗИ отправлю. Будем контролировать всё с самого начала, — вздыхает врач, и я окончательно мысленно отправляю её куда подальше с её взглядами на поздние роды. Дело остаётся за малым — всё рассказать Илье. И понять, что именно он думает о том, что скоро снова станет отцом.


— Систер, слушай, ну я прям чуть в штаны вчера не наделала, когда мне Илья позвонил, — сокрушается Тамара, к которой я приезжаю сразу после похода к врачу. Это маленькая пауза, выдох перед тем, как я расскажу всё Илье и услышу свой приговор.

— Ты прям как Илья. Он то же самое сказал, только другими словами.

— Персидский гондон просто. Вот реально, встретила бы, убила.

Тома ставит передо мной чашку чая, из которой тут же жадно делаю глоток. Снова возвращаются мысли о Вадиме. Новости о будущем ребёнке отвлекли ото всего, но сейчас снова чувствую, что потребность узнать, как там Персидский, и успокоиться на этом выходит на первый план.

— Ты о нём ничего не знаешь? — уточняю на всякий случай у Тамары, и она округляет глаза.

— Откуда? И что не так?

— Да он вроде как «пока был жив». А как сейчас — не знаю.

— Вот это дела.

Даже Тамара выглядит ошарашенной.

— Угу. А ещё явно сейчас начнутся всякие разбирательства по этому поводу, а мне сейчас совсем нельзя волноваться.

— Та-а-ак…

— Я беременна, Том.

Закрываю лицо ладонями, когда вижу, как глаза сестры расширяются донельзя. Но она быстро берёт себя в руки, потому что слышу следом:

— Ну, не то, чтобы я сильно удивлена, — произносит приглушённым голосом и добавляет: — Так. Мне нужно выпить.

И уходит за вином, которое стоит у неё в шкафчике. А мне становится так легко и хорошо. Всё потому, что Тома озвучила главное — она не удивлена. И я, наверное, тоже. Это первая реакция такая — сбивающая с ног. Сейчас же, когда думаю о том, что произошло, понимаю, что всё закономерно. Теперь бы понять только, чем мне грозят последствия аварии, а с остальным я разберусь.

— Итак. Ты беременна, выпить не предлагаю. Илья в курсе? Не отвечай. Вижу, что нет. И почему, спрашивается?

— Я не знаю, как он отреагирует.

— Прекрасно. И не узнаешь, пока не расскажешь. Персидский может на тот свет отправиться, что не так уж и плохо, — пожимает она плечами и выпивает сразу половину налитого в простую чайную кружку вина. — С квартирой проблема решена будет. Кстати, как там Майя?

— Тамар, ну ей-богу, ты так спрашиваешь, будто я в курсе.

— Хм… А надо быть в курсе. Теперь у тебя ребёнок будет, если с Илюхой не срастётся, тебе бы надо о жилье своём подумать.

И ведь не поспоришь со здравомыслием Тамары. Она права — в этой части, по крайней мере. Только я совсем не хочу верить в это «с Илюхой не срастётся». Даже представлять не собираюсь, что мы с ним расстанемся. И дело вовсе не в ребёнке, вернее, не только в нём.

— Том, вот правда… это последнее, о чём у меня сейчас мысли. И о том, что Вадим может умереть… Боже, ты реально видишь в этом освобождение?

— Ну, реально или нереально — это одному богу известно. Но честно скажу. После того, что эта скотина вытворила, если сдохнет — проблемой меньше.

— Тамара…

Качаю головой, потому что даже слова все растерялись. Нет, я прекрасно понимаю, что именно имеет ввиду сестра. Только за то, что сделал, Вадим уже расплатился, когда оказался между жизнью и смертью.

— Знаешь, что нам нужно провернуть прямо сейчас? — внезапно спрашивает Тома, допивая вино. — Поехали прокатимся к тебе.

— Куда?

— В твою квартиру. Одно дело когда там Персидский был и гоголем ходил и совсем другое — когда он на больничной койке. Неизвестно, что там Майя без него вытворит. Так что лучше показаться.

— Ты серьёзно?

— Абсолютно. В крайнем случае посидишь внизу, я поднимусь, покажусь этой мымре. Всё, решено.

Она поднимается с диванчика, хватает сумочку и командует:

— Поехали. И ясно-понятно, что поведёшь ты.

И я согласна с Тамарой. Теперь, когда у меня будет ребёнок, мне нужно подумать о том, чтобы обеспечить его, так что навестить квартиру, которую по полному праву до сих пор считаю своей, будет совсем нелишним.


Пока едем, успеваем обсудить миллион разных вещей. В основном, правда, болтает Тамара, при том, умудряясь переключаться между абсолютно полярными темами. Например, не успеваю справедливо одёрнуть её, когда она начинает разглагольствовать о нашей с Ильёй свадьбе. И хоть умом понимаю, что ничего может и не сбыться — от картинок, мелькающих перед глазами, становится хорошо на душе.

— Он пока ничего не знает, Том, я же сказала.

— Я в курсе. Но ведь узнает.

— Да, уже сегодня.

Тяжело вздыхаю, паркуясь в до боли знакомом дворе. В окне гостиной, несмотря на солнечный день, горит свет. И это заставляет сердце пуститься в галоп. Значит, Майя точно дома.

— Я с тобой пойду, — говорю решительно, когда Тамара берётся за ручку дверцы, чтобы выйти из машины. И сестра смотрит в ответ встревоженно.

— Уверена?

— Абсолютно.

Когда поднимаемся на этаж, меня охватывает странное предчувствие — смесь страха и азарта. Права была Тома, решив ехать прямо сейчас в эту квартиру. Вроде бы успокаиваюсь, но адреналин бурлит в крови. Мне бы сейчас дома сидеть, где хорошо и уютно. И главное — спокойно. А то все эти происшествия ничего полезного для малыша не привносят.

Когда вставляю ключ в дверь, понимаю, что замок открыт. Осторожно заглядываю внутрь, и видимо, Тома понимает по моему лицу всё, что чувствую, потому что быстро отстраняет и входит в прихожую сама.

— Так, мать вашу! Что тут вообще происходит?

А мне становится смешно. Приступ нервного веселья понуждает меня неуместно хохотнуть. Докатилась, мать, к сорока годам до того, что мою собственную квартиру пытается обворовать любовница мужа, пока последний едва ли не концы богу отдаёт.

Двое грузчиков, или слесарей — один чёрт — как по команде оборачиваются на зычный голос Тамары, при этом у обоих делается такой ошарашенно-обиженный вид, что мне в пору отпустить себя и начать истерично смеяться от души. Майя же, которая стоит чуть поодаль и ждёт, пока один из грузчиков взломает дверь в мою комнату фомкой, пятится назад.

— Так, друзья мои, — как можно спокойнее говорю, впадая в состояние, близкое к нирване. Наверное, виной всему гормоны, не иначе. — Видимо, вот эта милая женщина немного ошиблась, когда позвала вас сюда, чтобы вламываться в комнату, которая ей не принадлежит. Покиньте, пожалуйста, жильё. И как понимаю, вы хотите помочь этой даме съехать?

Я бросаю вопросительный взгляд на коробки, которые составлены в одном из углов прихожей, и мужчины озадаченно чешут в затылке, соображая, что не всё так просто с этим переездом, как могло показаться сразу. Майя же молчит, потому продолжать беседу приходится мне.

— Это уносить можно? — уточняет грузчик, и я киваю.

— Нужно.

Мужчины выходят, а мы остаёмся втроём. Майя, по-видимому, чтобы посторожить свои вещи. Ну а мы с Томой, чтобы проверить, что успело случиться с моим домом. Теперь уже бывшим. Вижу, как Тамара едва сдерживается. Кажется, дай ей волю — успеет за те десять минут, что грузчики внизу, снять с Майи скальп.

— Значит, съезжаете? — зачем-то уточняю я о том, что и без того очевидно.

Сначала любовница мужа молчит, поджав губы, но потом её прорывает.

— Я одна съезжаю. Вадим остаётся здесь, — цедит она с яростной злостью.

А вот это очень интересные новости. И меня они удивляют, если не сказать больше.

— В каком смысле остаётся?

— Ну, это его жильё, он будет здесь жить.

Она зла. Даже не столько зла, сколько озлоблена. Так и вижу, какие ядовитые мысли бродят в её голове. И взгляд — такой острый, будто порезать им хочет.

— Это конечно, не моё дело… Ты его бросаешь, что ли?

По тому, как смотрит на меня сестра, явственно читаю: «Да хватит уже разговаривать с этой кикиморой». И я бы рада, да только мне нужно понимать, что именно меня ждёт рядом с Вадимом в этой квартире. Он снова захочет поиграть в семью? Или притащит сюда новую Майю, от которой я снова сбегу, нарываясь на очередные неприятности?