Саша за руку ведет меня в машину, заднюю дверку которой придерживает Евгений.

— Евгений! — вырываюсь я, бросаясь к охраннику и практически обняв его. — Здравствуйте!

Евгений беспомощно смотрит на Хозяина, мол, ничего не могу сделать… это не я, а она…

— Здравствуйте, Нина Сергеевна, — осторожно отвечает Евгений, жестом приглашая меня сесть. — Прошу вас.

— Внучка! — окликает меня дед. с которым я еще не попрощалась. — Приезжай ко мне с Сашкой и без! Помни, что у тебя есть дед с карабином, и мы в обиду тебя не дадим!

— Саша! — Вероника. вышедшая за нами во двор. вдруг обнимает моего Сашу. — Юрка по тебе скучает. Приходи в гости. Ты же помнишь, что у него на этой неделе день рождения?

По слегка растерянному выражению лица Саши я понимаю, что он не помнит этого и. более того, не знает, почему должен об этом помнить.

— Полдень. — сообщает всем Саша. — Нам надо уезжать.

— Мы с Юрой будем ждать! — напоминает Вероника, и дед с удивлением смотрит на нее.

— Не обещаю! — бросает Саша, садясь со мной на заднее сидение.

— Ее сына зовут Юрий в честь деда? — спрашиваю я, не в силах удержаться и ругая себя за это.

— Деда Юрия зовут Борис, он единственный сын Ильича, — отвечает Саша, прижимая меня к себе. — У Вероники отчество Борисовна.

— А второго деда? — не сдаюсь я.

— Не знаю. — теряется Саша, отстраняясь и удивленно заглядывая в мое лицо. — Откуда такой живой интерес к посторонним тебе людям?

— Зато тебе они не посторонние! — возражаю я сердито. — Юрий — твой сын и внук Юрия Александровича?

Саша пораженно смотрит на меня и, помолчав некоторое время, неожиданно начинает смеяться:

— Ты ревнуешь, Нина?! Ты не представляешь, как мне это приятно!

— Тебя приятна моя ревность? — не верю я и довольно добавляю. — Хорошо. Тогда вспомни о том, что ревность — приятное состояние, когда вздумаешь беспричинно ревновать меня!

— Пожалуй, не стоит меня провоцировать, — осторожно напоминает мне Саша, и снова я слышу в его голосе так знакомые мне интонации Холодильника.

— Я не провоцирую. Я сравниваю, — ворчу я. — Вероника дала мне понять, что Юрий — ваш общий сын. И что вы с ней могли бы… могли бы…

— Дурочка! — ласково говорит Саша, притянув меня к себе и начиная целовать. — Я даже не помню, сколько этому Юрке лет. Вероника, когда вышла замуж, уехала с мужем военным на Сахалин. Они пару лет вообще без детей жили.

— Но она же приезжала домой в гости? — подозрительно спрашиваю я.

— Приезжала, — кивает Саша. — Но это не подтверждает мое отцовство. Чтобы стать отцом, нужно провести магический ритуал. Ты же теперь в курсе?

Я краснею, но не сдаюсь:

— Она намекала и очень настойчиво…

— Нина! — Саша жестко фиксирует меня в своих объятиях. — Мне тридцать лет. У меня были женщины, с которыми я не только в театры и рестораны ходил. Я трижды принимал решение жениться, но так и не женился. Если бы у кого-то из них был мой ребенок, поверь, я бы об этом знал еще на стадии зачатия. А в этой давней истории самое важное то, что с Вероникой я никогда не был близок.

— Никогда? — переспрашиваю я, и он отвечает, целуя меня в уголки губ:

— Мы вместе провели детство, пацанское детство. Потом Вероника вдруг превратилась в девчонку, симпатичную, добрую, верную. И мне подумалось, что вот, я нашел ее, свою будущую жену… Все знакомо, все просто, без вывертов..

— А я с вывертами, — напоминаю я, вытягивая губы вперед.

— Я обожаю твои выверты, — шепчет Саша, захватывая мои губы своими. — Если бы ты не была такой, какая ты есть, то не было бы и нас…

— А мы есть? — сомневаюсь я. — Человек, который трижды был готов жениться, но так и не женился, не может быть уверен…

— Я уверен! — Саша не дает мне отвести глаза. — Какие у тебя потрясающие глаза… Глаза сирены…

Мы совершаем взаимное погружение, окунувшись в любимые глаза. И когда глаза Холодильника стали для меня глазами любимого человека? За эти полгода или только сейчас?

— Ты в курсе, что сирены — демонические существа? — спрашиваю я, с трудом стряхивая наваждение, и хитро улыбаюсь, хихикая. — И только верхняя часть у них женская, а нижняя — рыбья?

— Ты особая сирена, — страстно шепчет Саша. — И нижняя часть у тебя совершенно женская… Сам видел…

— Ах ты! — взвизгиваю я, охваченная праведным гневом, и начинаю лупить его кулачками по груди и плечам. — Сейчас получишь!

— Я уже получил тебя и никогда не отпущу, — смеется Саша, ловит мои кулаки и целует их по очереди. — И потом я думал, что сирена — это полуженщина или полуптица, если верить Гомеру.

— Есть несколько версий, художественно зафиксированных, — говорю я и по- детски показываю язык. — Но тебе не подойдут обе.

— Почему? — недоумевает Саша.

— У полуптиц тоже с нижней частью… Сам понимаешь… — дразню я его.

— Ну, погоди! — шутливо рычит Саша. — Доберемся до моей квартиры… Все вопросы про верх и низ решим быстро и навсегда.

— Александр Юрьевич! — Евгений обращается к Хозяину, не поворачивая головы. — До вылета два часа. Объект выехал в аэропорт.

— В аэропорт! — командует Саша.

Тут же пугаюсь. Он решил, что теперь мы полетим в Париж?

— Ты куда-то летишь? — спрашиваю я. — Или мы летим?

— Когда-нибудь обязательно, — улыбается Саша. — Но не сегодня. Хотя, если ты хочешь…

— Нет-нет! — спохватываюсь я. — Не хочу. У тебя встреча по работе?

— У меня встреча по тебе, — после небольшой паузы отвечает Саша. — Сейчас мы решим вопрос с фотографиями раз и навсегда.

— Расскажи! — требую я.

— Как решим — сразу расскажу, — таинственно обещает Саша.

На автомобильной парковке аэропорта Саша выходит из машины и в сопровождении непонятно откуда взявшегося Николая идет к паркующемуся черному мерседесу. Остаюсь наблюдать из окна. Из мерседеса выходит водитель и открывает заднюю дверь. помогая выйди невысокому, но очень представительному мужчине с кожаным портфелем, лицо которого кажется мне смутно знакомым. Саша что-то коротко говорит и протягивает мужчине руку. Что-то переспросив. мужчина пожимает протянутую руку. Саша передает мужчине свой телефон и произносит несколько коротких и, видимо, резких фраз. Мужчина внимательно смотрит на Сашу, некоторое время молчит, потом бросает охраннику портфель, возвращает Саше телефон, и по выражению его хмурого серьезного лица я отчетливо понимаю, что он недоволен. Они обмениваются еще парой фраз, и наконец, снова пожав руки, расходятся.

Саша возвращается ко мне. Спокойный и чем-то довольный.

— Кто это был? — спрашиваю я, сгорая от любопытства. — Что ты ему показывал?

— Это был чиновник федерального уровня, ты должна была его узнать, если видела его лицо, — отвечает Саша, успокаивающе беря меня за руку.

— Точно! — восклицаю я. — Неужели это он?

— Он, — подтверждает Саша. — Но фамилию лучше не называй.

— Это он нам поможет с Сергеем? — догадываюсь я. — Ты просил его надавить на отца Сергея? Он там какая-то шишка важная.

— Нет, я не просил его надавить на отца Сергея, — Саша целует мою руку. — Я сам давил на отца Сергея. Это и был его отец.

— Как?! — не верю я услышанному. — У Сергея фамилия Родин, а у этого…

— Никаких фамилий! — снова предупреждает меня Саша. — Его родители не состояли в браке. Но других детей у… чиновника нет, поэтому Сергей ему дорог, и он его неплохо всю жизнь содержит. Особой тайны в отцовстве нет. И сын, и отец, и мать его не афишируют. Это условие отца. Сергей не тот сын, которым стоит гордиться и которого стоит показывать публике.

— И что ты сделал? — спрашиваю я, уже и сама понимая, что Саша ответит.

— Предложил отцу решить этот вопрос с сыном тихо, по-семейному, но раз и навсегда, — говорит Саша. — Он дал слово. Сергей не трогает тебя и нас, забывает о твоем существовании. А я забываю о том, что могу сделать в ответ, если Сергей все-таки сглупит. Ни о чем не беспокойся. Эта история забыта.

— Что ты ему показывал? — краснею я. — Те фото?

— Да, — вздыхает Саша. — Не волнуйся, они были с ретушью. Иначе он не поверил бы. И еще он тебя узнал. Он в курсе, что его сын целый год добивался тебя, но так и не добился. О чем он, кстати, сожалеет.

— Ага! Еще чего! Сожалеет он! — нервничаю я. — Он точно твоему бизнесу и имиджу вреда не принесет?

— Точно! — Саша целует меня в кончик носа. — Едем на работу, госпожа арт- директор.

Вернувшись в агентство, я бегу к себе и переодеваюсь серое платье- футляр, единственным нарушением установленного ранее дресс-кода становятся боковые разрезы. Будем постепенно прощупывать границы Сашиного самообладания.

Сегодня я знакомлю Галину Тарасову с окончательным вариантом праздника для дочери Ирины. Она уже ждет меня в моем кабинете вместе с Димкой.

— Скоро ты вообще на работу к вечеру приходить будешь, — тихо, чтобы не услышала клиентка, ворчит мой помощник. — Заимела блат в руководстве и пользуешься!

На разговор с Галиной Ивановной уходит около трех часов, зато я успокаиваюсь: мои идеи нравятся Тарасовой, и я испытываю творческое удовлетворение. Пока я работаю, мне дважды звонит Саша.

— Да? — говорю я и совершенно дурею от Сашиного вопроса:

— Ты скоро освободишься?

— Работаю на благо вашего агентства! — подобострастно докладываю я. — Как говорится, преумножаю славу и капитал.

— Я тебя жду! — и кладет трубку.

И так два раза.

Димка идет провожать Галину Ивановну, а я, дрожа от предвкушения, отправляюсь в Сашин кабинет.

— Александр Юрьевич! К вам Нина Сергеевна. Можно? — спрашивает Римма Викторовна Сашу, заглядывая в кабинет.

— Да-да! — равнодушно отвечает он. — Пусть проходит.