Жанна Володина - Триумф поражения

— Вызывали? — спрашиваю я, заходя, закрывая за собой дверь и не двигаясь с места.

Вот только что Саша сидел за своим большим столом и смотрел на меня горящим взглядом, а через пару секунд он уже возле меня.

— Я скучал, — шепчет он, поднимая мое лицо за подбородок. — Ты долго.

— Я работала, — шепчу я в ответ. — И прошло всего лишь три часа.

— Целых три часа! — возражает он, целуя меня в губы.

Продолжительный поцелуй, начавшись как легкое. почти невесомое прикосновение, постепенно становится хмельным и упоительно- сладостным. Его ладони томительно долго опускаются с моих плеч на спину, талию. бедра и находят разрезы на платье.

— Что это? — хрипло спрашивает он, замирая.

— Упражнение на развитие терпимости и психического равновесия, — терпеливо поясняю я.

— Я не смогу его выполнить, — сознается Саша, и его руки, пользуясь длиной разреза, ползут выше.

— Подожди! — перехватываю я их. — Так нельзя!

— Совершенно с тобой согласен! — Саша категоричен и строг. — Так нельзя ходить по агентству! Если я, глядя на твои разрезы, могу думать только об одном, то и другие…

— Нет никаких других, Саша! — мягко говорю я, беря в руки его лицо, как только что он брал мое. — Как нет у тебя Вероники. Светланы, Кристины, так у меня нет никаких других. Просто верь мне…

— Я работаю над собой… — снова шепчет Саша. — Давай поднимемся в твою квартиру.

— Нет, — твердо говорю я. — Я хотела бы пообедать с Ленкой. Пойми, она моя единственная подруга и переживает за меня. Нам надо поговорить.

— Хорошо, — обиженно говорит Саша, напоминая мне маленького мальчика, которому отказали в реализации задуманной шалости. — Но учти! Ужин мой и ночь моя! Или ты все-таки передумала?

— Нет, я не передумала, — успокаиваю его я и повторяю за ним. — Ужин твой и ночь твоя. Кто-то заказывал десять кругов рая или я ослышалась?

— Ты напугала меня, Нинка! — ругается Ленка, выслушав мой сбивчивый, но подробный рассказ и заказав у бармена Женьки две чашки гляссе с яичным желтком и ванильным мороженым. — Одна надежда на твоего Холодильника была. Не подвел, слава богу!

— Он мне… нам очень помог, — смущаясь, подтверждаю я.

— Синяков много? — по-деловому интересуется Ленка.

— Каких синяков? — не понимаю я.

— Ну, должен же был Холодильник тебя побить? Я бы врезала пару подзатыльников! — ехидничает Ленка. — Моя бабушка всегда говорила, что если через башку не доходит, то должно доходить через попу.

— Лена! — смеюсь я, с любовью глядя на подругу. — Подзатыльники дают по затылку, а не по попе!

— Да! — глубокомысленно соглашается Ленка. — По попе в вашем случае — это уже эротика. Расскажи, было или нет?

— Лена! — предостерегаю я, но, не выдержав, смеюсь еще веселее.

— Скрытная ты, Нинка! — упрекает Ленка. — Я бы тебе рассказала! Хоть что- то расскажи! Пошли все-таки клочки по закоулочкам? Разнес там все Холодильник?

— Я не знаю, — теряюсь я. А я ведь действительно не знаю, что было дальше в ресторане «Охотник», когда я сбежала на такси. — Может, и разнес… Но меня штормило здорово…

— Испугалась? — сочувствует Ленка.

— Отчаялась, — подбираю я нужное слово. — Совсем отчаялась. Решила, что Сергей сейчас и мне, и Саше так подгадит, что долго отмываться будем.

— Саше?! — Ленка даже вскакивает. — Он для нас Саша?! Аллилуйя! Женька! Нам теперь кофе с бренди по-венски! Гуляем!

— Прекрати скакать! — сержусь я на Ленку. — На нас обращают внимание! Ленка плюхается обратно на стул.

— Я понимаю, как ты переживала, — говорит она. — Но Климов твой молодцом, разрулил!

Климов мой. Эти слова согревают, а кофе с бренди настраивает на философский лад:

— Меня реально на клочки рвало. И не Саша, а сама ситуация. Настоящие лохмотья из моего сознания, из моих воспоминаний. Фотографии эти. Сергей с его руками и губами, ко мне тянущимися. И тайны по закоулкам, секреты, давящие, мешающие спать, дышать, жить… Кто настоящий автор дневника? Как избавиться от Сергея? А если и удастся, как о нем забыть? И Холодильник… хочет или все-таки любит? И кому доверять?

Ленка слушает, не перебивая меня, в ее добрых глазах понимание, сочувствие и приближающиеся слезы.

— И вдруг в этом хаосе мыслей идея — ехать к деду. Он надежный. Как будто мой. Вот и поехала… Даже загадала, если примет, то сто раз подумаю, прежде чем Холо… Саше откажу.

— И? — всхлипывает подруга.

— И сама себя обманула. Все-равно отказала… А он вдруг взял и отпустил. Совсем и насовсем. И тут дышать трудно стало, думать ни о чем не думалось, и таким бессмысленным все показалось по сравнению с тем, что между нами могло бы быть…

— И страшно, и красиво, — шепчет Ленка грустно, потом бодро объявляет:

— А вот и наши оболтусы!

К нам присоединяются Димка с Костиком. Мы пьем кофе, смеемся, рассказываем что-то веселое. вспоминаем. Мне тепло-тепло. Неожиданно для всех и для самой себя я, вдруг резко сменив тему разговора, спрашиваю:

— Это ведь не вы меня предали?

Они замолкают и смотрят на меня по-разному: Ленка пораженно. словно у меня выросла вторая голова. Димка обиженно, как будто я его оскорбила до глубины души, Костик недоуменно, словно не веря, что я вообще могла такое предположить.

— Я тебя не предавал, — просто и коротко говорит Костик.

— Я с тобой вообще больше не разговариваю! — так реагирует Димка.

— Приехали… — выдавливает из себя Ленка.

— Тогда это Карповы, — почти плачу я. — А этого не может быть потому, что этого не может быть никогда…

— Ой, недаром дуб с рябиной в роще рядышком стоит,

У Гордеича с Галиной скоро свадьба предстоит.

— А чего ж они скрывают, Никаноровна?

— А они еще не знают, Христофоровна.

Художественный фильм «Кубанские казаки» (1949 г.)

В пять часов вечера Римма Викторовна обежала агентство с потрясающей новостью: Хозяин сократил рабочий день на час, всем можно идти домой. Димка подозрительно смотрит на меня и спрашивает:

— С чего бы это? Первый раз за полгода правления Климова Второго неожиданно сокращают рабочий день. Нина, ты не знаешь, что могло случиться?

— Откуда мне знать? — пожимаю я плечами в искреннем недоумении. — Он со мной не советовался.

И только произношу эти слова, как отчетливо понимаю, почему Саша так сделал, и глупейшим образом хихикаю. Он не может дождаться, когда закончится рабочий день, и форсирует события. Я ведь заявила ему, что раз мы опоздали на работу на три часа, то это время надо отработать. А он мне не только отработать не дает, он еще и законный час из рабочего графика изымает.

— Из-за тебя? Да? — глядя на меня, догадывается Димка. — Слушай, старуха, может, ты раз в неделю такой фокус будешь организовывать?

— Раз в неделю вряд ли… — сомневаюсь я и лукаво улыбаюсь. — Может, раз в месяц…

Ровно в пять часов Димку как ветром сдуло: у него очередное увлечение и первое свидание с новым объектом — Люсенькой из бухгалтерии. Стараюсь допечатать сценарий вечера для Тарасовых, чтобы завтра заниматься только правкой и редактурой.

В пять часов пять минут в дверях моего кабинета сердито-обиженный Саша с нежным букетом белых и сиреневых тюльпанов, завернутых в лиловый фетр.

— Уже пять минут шестого! — обвиняюще говорит он мне, причем так строго, словно я опоздала на Ноев ковчег, и теперь нашей пары там не будет, чтобы оставить спасенному миру после себя так нуждающееся в нем потомство.

— Какой красивый букет! — сбиваю я Сашу с курса и темы. — Очень мило! У нас букетно-конфетный период? Тогда где конфеты?

— Ха! — отвечает довольный Саша, доставая из-за спины коробку конфет «Петербургская коллекция. Малина и Шоколад».

— Евгений? — понимающе спрашиваю я.

Саша согласно кивает. Евгений оказался внимательным и педантичным: все замечал и все запоминал. И прекрасно изучил привычки, пристрастия и вкусы объекта охраны, то есть меня.

— Стилист назвал букет «Великолепная весна», — радостно сообщает мне Саша, положив коробку конфет на стол и вытаскивая меня саму из-за стола, как дед репку. С первого раза, как и в сказке, не получается — репка сопротивляется.

— Подожди! Допечатаю последнее слово! — прошу я, вцепившись в клавиатуру. — Терпеть не могу недоделанное!

— Это я не могу терпеть. Совсем, — рычит Саша, все-таки выдергивая меня и прижимая к себе.

Аромат его парфюма тут же парализует меня: мускус, бергамот, красный апельсин, лаванда, базилик. Я все чувствую. За последние сутки у меня обострились слух, обоняние и тактильность. Прижатый к моей спине букет расточает свой аромат, аромат весны и счастья.

— Из чего же складывается великолепие весны? — спрашиваю я, шевеля ждущими поцелуя губами возле его губ.

— Проверяешь ботаника? — улыбается он. — Тюльпан, гипсофила, рускус. Всего три пункта.

— Красиво, хоть и из трех! — шепчу я и, наконец, получаю свой поцелуй.

Когда мы отрываемся друг от друга, Саша почти стонет:

— Поехали ко мне, пожалуйста!

— Мне надо собраться, — спорю я. — Взять свои вещи, хотя бы некоторые.

— Мы можем заехать во все магазины по дороге до моего дома и купить тебе с десяток гардеробов на все случаи жизни, — насмешливо предлагает он.

— Ты фанат фильма «Красотка»? — иронизирую я. — Никогда бы не подумала. По тебе не скажешь…

— Какого фильма? — не понимает меня Саша, растерявшись.

— Слава богу! — радуюсь я и теперь уже сама тащу его в свою квартиру за руку.