— Ужасная невеста прекрасна? — смеюсь я, мне сразу понравился этот маленький бодрый пожилой мужчина.

— Ужасной вас назвала эта… женщина, — весело отмахивается он. — И еще не видя вас, я понял, что Александр, наконец, нашел свою… женщину.

Я смущаюсь и краснею, пытаясь забрать свою руку у Холодильника. Бесполезно дергаться.

— Моисеевич называет той женщиной Кристину, — усмехается Холодильник. — Где же элементарное уважение, Моисеевич? Это твоя новая хозяйка!

— У меня нет хозяев! — фыркает Леонид Моисеевич. — Я бедный, но независимый иудей! Скромно делюсь своим талантом…

— Скромно? — почти хохочет Холодильник. — Я даже не буду пугать Нину суммой твоего ежемесячного дохода, бедный иудей!

— От чего же? — ворчит Моисеевич. — Пугани! Может, хоть она меня пожалеет? Я стою вдвое больше!

— Не прибедняйся, друг мой! — строго говорит Холодильник. — Не гневи бога!

— Мой бог меня понимает и жалеет, — назидательно отвечает Моисеевич. — Вернемся к твоей невесте. Ты ее уже кормил?

— Кормил, — кивает Холодильник. — Говорит, что понравилось.

— Понравилось? — вдруг серьезным колючим взглядом впивается в мое лицо Моисеевич.

— Да, — отвечаю я, закашлявшись от неожиданности.

— Это хорошо! — с удовлетворением говорит старый шеф-повар.

— Моисеевич учил меня готовить, — наклонившись к моему уху, сообщает Холодильник.

— Александр — неплохой ученик. Не лучший из моих, но не плохой, — подтверждает Моисеевич.

— Не лучший! — раздается с порога. — Лучший я!

— Будь скромнее, Матвей! — строго говорит Моисеевич, вставая и обнимая пришедшего Матвея. — Но это и не ты!

— И здесь облом! — всплескивает руками Матвей. — Ну хоть в чем-то меня Шурка не обошел!

— Нина тебе, Матвей, не подходит, — вдруг говорит, хитро глядя на меня, Моисеевич.

— Что так? — обижается Матвей, так же хитро улыбаясь. — А Шурке, значит, подходит?

— Александру подходит, — твердо говорит Моисеевич. — Впервые кто-то ему подходит.

— Я тоже так думаю, нет, я уверен, — улыбается Холодильник. — Только Нина и подходит.

— Почему только я? — глупо спрашиваю я.

— Потому что все остальные были его недостойны, — пожимает плечами Леонид Моисеевич.

Матвей даже присвистывает:

— Ничего себе! Даже недостойны? Хотелось бы узнать почему?

— Вот когда поймешь почему, тогда и свою найдешь! — поучает Моисеевич, вставая с диванчика. — Нина! Сейчас я дам вам попробовать один мой соус. И вы признаетесь, что ничего вкуснее никогда не пробовали!

Леонид Моисеевич уходит на кухню. Матвей раскатисто смеется, потом шепчет мне:

— Не пробуйте, Нина! Это шаманский соус. Моисеевич шаманит его всю жизнь, рецепт никому не дает, но подсадит конкретно. Будете все его приказы и желания исполнять!

Испуганно распахиваю глаза, но Холодильник снисходительно улыбается:

— Нина — сама ведьма! Ее зелье не возьмет!

Вернувшийся шеф-повар приносит маленькую кастрюльку и большую ложку.

— Ну-ка, Нина! Пробуйте! — просит он, зачерпывая бордово-красный соус и протягивая мне ложку.

Осторожно беру в рот соус и держу во рту не глотая. Пряный вкус взрывает рецепторы и вызывает ощущение такого праздника, что мгновенно вызывает зависимость. Глядя на мои выпученные от восторга глаза, Леонид Моисеевич гордо выпрямляется во весь свой маленький рост:

— Подарю вам, Нина, бутылочку соуса при одном условии…

И у этого мужчины условия! Да что ж за жизнь у меня настала!

— Нина не будет тебя целовать! — шутливо рычит Холодильник.

— Когда твоя Нина попробует мой стейк филе миньон, она будет бегать за мной по всей кухне, умоляя дать ей добавку за сотни поцелуев! — пыжится Моисеевич и тревожно спрашивает меня. — Вы же не вегетарианка?

— Нет! — успокаиваю я шеф-повара. — Я очень люблю мясо!

— Прекрасно! Александр не ошибся и в этом! — давая мне еще одну ложку соуса, облегченно вздыхает Леонид Моисеевич. — Сейчас принесу бутылочку!

— Подождите! — окликаю его я. — Я еще не согласилась на ваше условие!

— Согласитесь! — смеется мужчина, возвращаясь с бутылкой соуса. — Надо всего лишь рассказать о том, какой это великолепный соус Пофисталу.

— Пофисталу Даздрасеновичу? — удивляюсь я, открыв рот. — Нашему Павлу Денисовичу?

— Да. Пофигушечке! — хохочет Моисеевич. — У него такое прозвище было в юности.

— Вы давно дружите? — догадываюсь я.

— Они давно враждуют и соревнуются! — сообщает мне довольный и расслабленный Холодильник. — Пока, Моисеевич! Удачи в общении с новой хозяйкой!

Моисеевич кисло улыбается, посылая мне воздушный поцелуй.

— Ты всегда можешь переметнуться ко мне! Как когда-то переметнулся от Шурки к его отцу! — заговорчески шепчет Матвей, выходя за нами. Останавливаю Холодильника, направившегося к лестнице на второй этаж и ведущего меня за собой.

— Саша! Я хотела бы поехать домой. К себе домой, — прошу я. — На сегодня мне и музыки, и коктейлей хватит.

Холодильник останавливается и пристально вглядывается в мое лицо, ища подвоха.

— Ты чего-то недоговариваешь, Нина! Что случилось?

— Ничего, — устало вздыхаю я. — Я никогда не пила столько алкоголя сразу… Спать просто очень хочется.

— Так уж и никогда? — нежно ехидничает Холодильник. — А в ночном клубе с хоккеистами?

— Тогда второй… — послушно киваю я, испытывая непреодолимое желание скорее уйти. — Хотя один раз мы с Ленкой тоже напились…

— О! Шурка! У твоей невесты бурная светская жизнь еще до тебя была! — подначивает Холодильника Матвей.

— Мне кажется, что ты все-таки что-то от меня скрываешь, — беря мое лицо в руки и целуя меня в щеку и подбородок, шепчет Холодильник предостерегающе. — Мне бы этого очень не хотелось. Я могу помочь тебе решить любую проблему.

Он провожает меня до квартиры и прощается. Дома я вылезаю из платья и хожу по квартире в одном белье Ленкиного производства, наслаждаясь его красотой и нервно думая над тем, как встретиться с Сергеем тайком от Холодильника.

Звук пришедшего на телефон сообщения отрывает меня от раздумий. Фотографии с незнакомого номера. Те фотографии, которые я уничтожила три года назад…

Три года назад

День рождения сестер-близнецов Вали и Вари Костенко был жарким майским днем. Наша студенческая группа культурологов-четверокурсников была на их даче в полном составе. Скоро выпускные экзамены, и мы расстанемся, поэтому используем любую возможность повеселиться, пока вместе.

Мы с девчонками режем салаты, жарим картошку, а наши немногочисленные мальчики в количестве шести штук колдуют над шашлыками. Нет только Сережки Родина, который раньше бывал с нами редко, а с этого года не пропускает ни одной вечеринки.

Сережка баснословно богат, по сравнению со всеми нами, бедными студентами. Меняет автомобили, мотоциклы и девушек. И то, и другое коллекционирует. Болтают, что сослан на наш факультет строгим высокопоставленным отцом после многочисленных полукриминальных выходок и полной потери родительского доверия.

Его навязчивое внимание сначала слегка раздражает, теперь откровенно и серьезно бесит. Ухаживает Сергей, нет, преследует на широкую ногу: цветы (не принимаю), рестораны (не хожу), катание на яхте, автомобиле, мотоцикле (не соглашаюсь), неожиданные подарки (не беру). Но он упорен, настойчив и в последнее время рассержен на меня и крайне раздражителен.

Юноши-студенты нашего университета боятся со мной даже разговаривать. Игорь с физико-математического избит после того, как проводил меня после студенческого бала. Данил с химического теперь даже переходит на другую сторону улицы, когда меня видит, и все после того, как посмел подсесть ко мне в столовой три раза подряд и однажды угостил капустным пирогом с компотом из сухофруктов. А шестерка из моей группы вообще разговаривает со мной общими фразами и не смотрит в глаза.

Существовать в таком режиме просто невозможно. Но ни мои резкие отказы, ни вежливые объяснения не приносят никаких результатов. В последние месяцы у меня ощущение, что я живу в вакууме, общаюсь с людьми исключительно по половому признаку и уже сама шарахаюсь от всех мужчин от шестнадцати до шестидесяти, боясь, что им причинят вред.

— Скажи ему, что ты представительница группы другой ориентации! — смеясь, советует Валя, добавляя в тазик с оливье упаковку майонеза. Ответить на такое остроумное предложение я не успеваю, за меня отвечает ее сестра Варя:

— Ты чего, Валька! С ума сошла? Сережка же тогда всех нас прищучит!

— Точно! — артистично разыгрывает панику Валя, но все впечатление портит облизыванием ложки, которой мешала салат. — Я об этом даже не подумала! Нет уж, Нинка! Не переключайся на женщин ради нашего спокойствия. А то сегодня с тобой ни одна не ляжет вместе спать, боясь Серегу.

— Если что, именинницы, — предупреждаю я. — Не обижайтесь! Я вызову такси и домой!

Сергей с шиком появляется, когда праздничный стол уже накрыт. Подъезжает на спортивном автомобиле, привозит много алкоголя и даже цветы Вале и Варе. Он первым произносит тост в честь именинниц, а потом неожиданно говорит, обращаясь ко мне:

— Нина! Сегодня на празднике наших общих друзей я хочу сделать тебе предложение. Будь моей женой!

Под гробовое молчание мое и ребят он идет к машине и возвращается с огромным букетом нежно-розовых и желтых роз. Я, застывшая с бокалом шампанского в руке, прижимаюсь к Вальке или Варьке, не помню, поскольку потеряла ориентацию во времени и пространстве. Сергей встает на одно колено и протягивает мне бархатную коробочку. Я начинаю отрицательно мотать головой и даже размахивать руками. Со стороны, наверное, кажется, что я отгоняю пчелу или шмеля, такая паника охватывает меня.