— Так плохо выгляжу? — отшучивается он.

— Знаешь же, что нет. Просто эти два дня ты меня не будил, хотя раньше это делал всегда.

Мирон отрывается от дороги и быстро смотрит на меня. Я невольно затаиваю дыхание: важные вещи он всегда говорит в глаза.

— Хотел дать тебе небольшой перерыв, чтобы ты не думала о себе, как о резиновой кукле.

Облегчение и прилив нежности к нему начинают щекотать глаза, и лишь риск угодить в аварию удерживает меня оттого, чтобы его обнять. Мне нужно перестать сомневаться в нем, в нас. Не позволять собственным страхам и предрассудкам подрывать наше общее доверие.

*************

— Малыш, с учебы сегодня забрать тебя не смогу — до вечера торчу в Подмосковье, — говорит Мирон после нашего традиционного поцелуя на парковке. — И с такси тебе пора завязывать. Я недавно прокатился пару станций, пока тачка на мойке была, чуть не проблевался. Как сессия закончится — идешь учиться на права.

Я капризно морщусь, за что получаю шутливый шлепок по ягодице.

— Все, уехал. Завтра посвободнее буду, куда-нибудь сходим.

Я провожаю глазами глянцевый бампер его машины до тех пор, пока он не скрывается из вида. На душе царит умиротворенный штиль, и все последствия той ночи, которые я так скрупулезно проматывала у себя в голове, начинают казаться преувеличенными и надуманными.

— Может, посидим где-нибудь после занятий? — предлагает Оксана, девушка с моего потока.

Мы познакомились с ней на первом курсе, пару раз выбирались вместе в клубы и одно время я даже считала ее настоящей подругой. Вернее, именно так она себя и вела до тех пор, пока я не начала встречаться с Мироном. С того момента наши отношения с ней стали походить на общение с Велес: улыбки в лицо, и колкие подначивания между строк. Как и я, Оксана не может похвастаться свободными миллионами — он живет в университетском общежитии и получает стипендию, и кажется, беззаботная судьба той, кто, по ее мнению, ничем не лучше, со временем стала ее раздражать. Любое несовершенство в моей внешности стало подвергаться пристальному осмотру с ее стороны — будь то нечаянно появившийся прыщик или пятно на рубашке, в то время как ее взгляд отчетливо говорил, что она считает меня недостойной свалившейся удачи. Какая ирония: для окружения Мирона я никогда не буду достаточно хороша, но и «своей» для своих тоже быть перестала.

— Можно, — киваю я, не желая так быстро возвращаться в пустую квартиру. — Куда ты хочешь?

— Давай в «Сержио»?

Я соглашаюсь, хотя и недоумеваю, почему при наличии большого выбора демократичных заведений в окрестностях, Оксана отдает предпочтение дорогому итальянскому ресторану, тогда как неделю назад занимала у меня денег.

— Ну а Сафроновым у тебя как? — небрежно спрашивает она, помешивая американо — самый дешевый напиток в меню. — Отдыхать куда-нибудь собираетесь?

— Я пока не знаю. У Мирона много работы в последнее время.

— А ты как примерная жена его ждешь дома. Эх, знать бы заранее, что так жизнь сложится — можно было и в универ не поступать, да?

Последнюю фразу Оксана произносит с деланной легкостью, пока разглядывает бриллиант в подвеске, подаренной Мироном.

— Я не планирую всю жизнь сидеть дома, — заправляю цепочку под ворот рубашки, отчего ее глаза незамедлительно поднимаются к моему лицу. — Я хочу и буду работать.

— Тебе и сейчас ничего мешает, — с плохо скрываемой язвительностью вставляет она.

Я хочу сказать, что она и сама не работает, хотя потребности в этом у нее гораздо больше, чем у меня, и лишь в последний момент себя останавливаю. Ведь это ни к чему не приведет. Оксане не нужна ни логика, ни справедливость, ей нужно утилизировать распирающую ее зависть. Даже удивительно, насколько одно это чувство способно кардинально изменить человека. Я знала ее веселой, легкой и открытой до того момента, как мы оказались на разных островах материального благополучия.

— Мне нужно ехать, — я выжимаю кнопку вызова официанта и лезу в сумку за кошельком. Торопиться мне некуда, но уж лучше я проведу время в за стиркой, чем добровольно продолжу подвергаться иронии.

Когда перед нами опускается счет, Оксана начинает тщательно изучать содержимое своей сумки, что-то бормоча и двигая бровями. Я не в первый раз наблюдаю подобный спектакль и каждый раз обещаю себе, что положу ему конец. Пауза затягивается, и я снова слабовольно не выдерживаю и добавляю сверху еще одну купюру.

Официант уходит, Оксана отставляет сумку в сторону и преувеличенно заинтересованным тоном спрашивает что-то по учебе. Нет, я совсем не считаю, что наличие крупной суммы на карте обязывает меня за нее платить. Это деньги Мирона, которые он дает мне, и нечестно присваивать себе его лавры мецената.

Дав себе слово, что на этот раз это точно наши последние посиделки, я встаю.

— Ты сейчас в какую сторону едешь? — спрашивает Оксана, пока мы идем к выходу. Это далеко не праздный вопрос, но на сегодня лимит моей толерантности исчерпан.

— Подбросить не смогу, извини, — я толкаю дверь и в ту же секунду чувствую, как плечи немеют, а сердце начинает нервно кувыркаться в груди. Впервые с той памятной ночи я вижу перед собой Руслана.

Глава 14

Нет ни малейшего шанса на то, что Руслан меня не заметил — его подбородок с темными неровностями щетины находится прямо перед моими глазами. Я заставляю себя встретиться с ним глазами и поздороваться, но вместо до боли сжимаю пальцы в туфлях, ощущая, как щеки неумолимо заливает краска. Руслан не произносит ни слова, но вряд ли так он пытается делать вид, что мы незнакомы. В противном случае, он бы перестал заграждать собой проход.

— Здравствуй, Руслан, — я смотрю ему в глаза лишь долю секунды, предпочитая сосредоточиться на маленькой родинке у него под скулой. — Мы заезжали выпить кофе… — указываю головой на притихшую Оксану. Сейчас я несказанно благодарна ей, что стою перед ним не одна. — Уже уходим.

— Дождись меня на улице, — негромко произносит Руслан, не распыляясь ни на банальное «привет», ни на вежливый кивок головы. — Сейчас подойду.

Он отходит в сторону, пропуская нас, и идет в барной стойке. Оксана задает какой-то вопрос, но в эти секунды его суть не способна пробиться через мое смятение. Я выскакиваю на улицу и делаю несколько глубоких вдохов. Кожу покалывает, сердце быстро и сильно бьется. Я презираю свое состояние, но перебороть себя не в силах. Звуки, запретные картины, запахи вновь берут в осаду сознание.

— Ты что, не будешь его ждать? — Оксана перехватывает мое запястье, заставляя вздрогнуть и остановиться. Оказывается все это время я не прекращала идти. — Это же Булатов был, да?

Я разглядываю ее лицо, разрисованным восторгом напополам с азартом, и понемногу начинаю трезветь. На ум приходят слова Мирона о том, что секс и реальная жизнь — это разные вещи. Сделанного не вернешь. Мне нужно взять себя в руки и успокоиться.

— Да, он.

— Наверное, нам стоит его подождать, — настойчиво предполагает она. — Уйти будет невежливо.

И пусть вежливость — последнее, о чем в данный момент думает Оксана, я понимаю, что она права. Нужно было сразу сказать, что я тороплюсь, а уйти молча сейчас означает сойти за смущенную истеричку. Руслан — друг Мирона, и это, разумеется, далеко не последний раз, когда мы видимся.

Оксана подносит к лицу выключенный экран телефона, несколько раз втягивает в себя губы, быстро поправляет волосы. Неожиданно ее предпочтение в выборе дорогого заведения становится для меня понятным — это шанс приобщиться к нужной среде, вытянуть ту самую выигрышную лотерею. Здесь я не могу ее обвинять, хотя и до конца не понимаю. У меня никогда не было амбиций выехать в лучший мир за счет богатого ухажера. С другой стороны, я встретила Мирона, до конца не успев проникнуться атмосферой столицы. Быть может, с временем кипящая Москва и ее возможности тоже изменили мое мировоззрение.

На звук хлопнувшей двери мы обе машинально оборачиваемся. Руслан, держа прозрачный пластиковый стакан, содержимое которого по виду похоже на апельсиновый сок, направляется к нам. Дежавю с той самой ночи вновь оживает при взгляде на его руки и том, как натягивается и расправляется джинсовая ткань при каждом его шаге. Забыть нет ни малейшей возможности. Я знаю, как выглядит то, что находится под ней.

— Мы дождались тебя, чтобы попрощаться, — говорю, как только он подходит достаточно близко, чтобы меня услышать. Кажется, мне наконец, удалось взять эмоции под контроль, и я могу улыбнуться. — Это, кстати, Оксана.

— Уже вызвала такси? — осведомляется Руслан, проигнорировав намек на знакомство.

Я отпихиваю внезапный импульс солгать и машинально запускаю руку в сумку в поисках телефона.

— Как раз собиралась.

— Пойдем, — он подносит пластиковую трубочку к губам и указывает глазами в сторону припаркованной машины. — Эта хрень с такси даже меня напрягает.

И он снова с легкостью не оставляет мне выбора. Я представляю, как начинаю отнекиваться, доводя безобидную ситуацию до идиотизма, и растерянно оглядываюсь на Оксану, застывшую в ожидании. Ее он не предложил подвезти, а просить Руслана я не буду.

— Увидимся, — я сильнее прижимаю к себе сумку, стараясь не выдать своего смущения. Не сомневаюсь, что после этого случая, пропасть между нами вырастет минимум вдвое. С другой стороны, я ведь все равно не планировала поддерживать наше общение. Чем не повод блюсти данное себе слово?

Оксана плотно сжимает губы, и я разворачиваюсь. В поле зрения попадает широкая спина, скрывающаяся за серой глянцевой дверью, слышится глухое урчание заведенного двигателя. Меня снова посещает ощущение неправильности, от которого отчаянно хочется избавиться. Нет ничего ужасного в том, что Руслан меня снова подвезет, но ведь голый факт никогда не передает реальность в полной мере. Неправильность состоит в том, как способны действовать на меня его взгляды, тогда как сердцем я привязана к другому человеку. Именно моя реакция на Руслана искажает все.