Я не могу ни ответить ни пошевелиться, и сейчас те слезы, которые никак не желали пролиться дома, стремительно собираются в грудной клетке и в глазах. Он здесь, в офисе. Но как же день рождения отца? Искра прозрения ярко вспыхивает в мозгу: Сука Велес меня обманула.

— Я… — не находится слов и лжи тоже не находится. — Прости, пожалуйста.

— И за что? — Мирон обходит стол и подходит ко мне. От него пахнет парфюмом и кофе, глаза выглядят уставшими. — Это проверка, что ли, Тати?

Нет, он не злится. Усмехается.

— Твой отец не празднует сегодня день рождения, — не знаю, спрашиваю я или утверждаю.

— Празднует.

И я снова немею в растерянности.

— Тогда почему… Почему ты не там?

Мирон смотрит поверх моего плеча, его голос становится жестче.

— Много работы. Еще будет время поздравить.

Я не знаю, что ответить, не знаю, стоит ли спрашивать. Просто дышу, пытаясь постичь смысл этих слов. Они схлестываются с моими недавним отчаянием и паникой, рвут меня на части. Мне хочется заплакать у него на шее, вдыхать запах с рубашки, хочется, чтобы он меня обнял и простоял так, пока буря в моей душе не стихнет. Я не делаю этого лишь потому, что Мирон понятия не имеет, во скольких грехах я его обвинила. Хотя сейчас, пожалуй, несложно догадаться.

— Ты еще долго, малыш? Может, поедем домой?

Мирон на секунду оглядывается себе за спину, словно взвешивая «за» и и «против», и возвращает взгляд ко мне.

— Хер с ним, поехали. Все равно до конца доделать не успею, — он кладет руки мне на талию и быстро касается губ. — Дома еда есть или в «Амиго» заедем?

Мне требуется усилие, чтобы вспомнить о содержимом холодильника — от нежданного облегчения мысли дрожат и путаются. Не нужно никакого переосмысления и перемотки назад. Моя личная коллекция счастья осталась неприкосновенной.

Глава 17

— У тебя какие-то проблемы на работе? — я рисую узоры на ключице Мирона, прижавшись щекой к его груди. — Ты мало спишь и даже дома продолжаешь сидеть за ноутбуком.

Всю неделю я стараюсь быть максимально терпеливой и внимательной, чтобы загладить вину не только за свои сомнения, но и за прошлые мысли о Руслане. Не зря говорят, что время лучший лекарь. Даже несмотря на то, что я по-прежнему много времени провожу в одиночестве, мне удалось восстановить гармонию с собой. Нас вновь стало двое: только я и Мирон, а образ Руслана, равно как и воспоминания о той ночи, стираются с каждым новым днём.

— Проект очень важен для меня, и денег до хера в него вложено. Сейчас никак нельзя останавливаться, чтобы не просрать то, что уже было сделано. Тебе надо потерпеть.

— Мне жаль, что я не могу тебе ничем помочь. Но я всегда готова выслушать.

Мирон усмехается.

— Тебе точно не будет это интересно, да и мне от нытья легче не станет.

Я картинно вздыхаю и трусь о его грудь подбородком.

— Так чем мы сегодня займемся? Ты обещал мне минимум полдня провести вместе.

— Планирую еще разок трахнуть тебя в душе, позавтракать, а потом поедем на Кутузовский. Надо Русу на день рождения подарок выбрать, да и ты наверное что-то захочешь себе купить.

Мирон говорит о Руслане совершенно спокойно, без шутливого подтекста или намека на нашу общую тайну, и мне остается лишь удивляться, как ему это удается. Он и правда умеет разграничивать реальность и постель. Я же, несмотря на недавнее умиротворение, вновь чувствую волнение. Надо признать, что мне было бы куда спокойнее с ним не встречаться. Ради себя самой.

*********

— С днем рождения, Рус, — Мирон хлопает Руслана по плечу и протягивает ему черный конверт — сертификат в автомобильное ателье. Нижняя половина лица именинника вспыхивает неоновой голубизной — сейчас тот редкий случай, когда Руслан улыбается. Я внутренне собираюсь в ожидании, когда его внимание переберется на меня, и улыбаюсь ему заготовленной дружественной улыбкой.

— С днем рождения, Руслан. И, конечно, будь счастлив.

По традиции мне бы следовало его обнять, но для себя я твердо решила, что делать этого не буду. Мне необходимо себя защищать, если уж мое подсознание отказывается со мной союзничать.

Руслан быстро пробегается взглядом по моему наряду — это черное платье длиной гораздо выше колен, плотно сидящее, но при этом не стесняющее движений. Оно полюбилось мне с первого взгляда, и Мирон его тоже одобрил.

— Привет, Тати, — его рука ложится мне на плечо и слегка подталкивает к остальным гостям, сидящим за столом. — Располагайся.

Напряжение, сидевшее во мне, неожиданно начинает отпускать. Сейчас Руслан ведет себя так же, как ведет себя с остальными девушками в компании: нет ни тяжелых взглядов, ни давящего внимания, да и тон его на удивление легок и приветлив. Но помимо облегчения я также испытываю легкий укол разочарования. Его природу я не могу себе объяснить, знаю лишь, что это отголоски того сна и тех мыслей, которые я неделями пыталась в себе истребить. Легкомысленная и эгоистичная часть меня, которая пробивается наружу.

Мирон здоровается с парнями, я приветствую сидящих за столом девушек. Алина и Рената здесь, но, к моему сожалению, нет Алисы, единственного человека в компании, общение с которым никогда не доставляет мне дискомфорта.

— Привет, — моя улыбка, адресованная Алине еще никогда не была настолько искренней. Тот случай с днем рождения одарил меня бонусной броней, и она тоже об этом знает. Мы с Мироном больше не обсуждали причины, по которым он пропустил празднование, но чем больше я о нем думаю, то больше растет уверенность, что он сделал это из-за меня. Выбрал меня не только перед множеством других людей, приличиями, но и перед своей семьей. Сегодня, благодаря ему, я, возможно, впервые смотрю на Алину сверху.

Следом за ней я приветствую Ренату, которая разглядывает меня так, как если бы мы встретились впервые, после чего занимаю ближайшее место на диване.

— Carven? — Алина указывает глазами на мое платье и отпивает вино. — Тоже на него смотрела. На тебе лучше сидит.

Иногда я думаю, что если бы не чересчур очевидное неравнодушие Алины к Мирону и ее презрение к среднему классу, мы могли бы стать настоящими подругами. Ее с натяжкой можно назвать приятной, но и считать злодейкой тоже нельзя по причине ее честности. Наверное, поэтому я общаюсь с ней гораздо больше, чем с остальными.

— Ну так что с Русом? — Алина поворачивается к Ренате, очевидно, продолжая беседу, которую прервало наше с Мироном появление. — Кто-то уже должен его охомутать. Дворкович в пролете, на горизонте никого.

Не зная, куда себя деть, я тянусь к столу и подхватываю фужер с вином. Разговор не то, чтобы мне неприятен, он по какой-то причине мне неудобен. Наверное, всему виной та ночь, о которой никто, кроме нас троих не знает. По-крайней мере, я на это надеюсь.

— Потом обсудим, — коротко произносит Рената и переводит тему на их общую знакомую. Я почти уверена, что ее нежелание говорить связано с моим присутствием, но приказываю себе не заморачиваться.

Не имея возможности принимать участия в разговоре, я допиваю вино и ищу глазами Мирона. Он разговаривает с Костей, но, почувствовав мой взгляд, жестом подзывает к себе. Из вежливости я говорю Алине с Ренатой, что подойду позже и поднимаюсь. Даже на вечеринке с сотней незнакомых людей в компании Мирона нет шансов почувствовать себя лишней.

Я здороваюсь с Костей, Мирон обнимает меня, мы чокаемся и пьем. Я вижу Руслана: он разговаривает с Егором Родченко в паре метров от нас. Мы встречаемся глазами, я первой отвожу взгляд и сильнее прижимаюсь к своему спутнику.

— О, вот это охеренный трек, — развернувшись, Мирон смотрит в сторону диджейского пульта. Вчера он упоминал, что на дне рождении будет играть один из его приятелей. — Узнала, малыш? Мы дорогой слушали.

— Да, он классный. Сейчас допью вино и пойду танцевать.

Мирон залпом допивает виски, отставляет стакан на ближайший столик, притягивает меня за шею и целует. Прохладная терпкость виски обжигает неба, стекая к горлу, живот обдает знакомое тепло, а ноги слегка подкашиваются. Я мысленно прошу прощения у Кости, который стоит слишком близко и наверняка испытывает от увиденного дискомфорт.

— Ты решил меня напоить? — шутливо щипаю Мирона за плечо, когда он меня отпускает. Взгляд Руслана хлещет меня щеке, вызывая желание отвернуться. Я знаю, что он смотрел на нас, не могла этого не чувствовать, но больше не хочу позволять ему влиять на себя. Алкоголь и приподнятое настроение — хорошее этому подспорье. Обнимаю Мирона за талию и кладу голову ему на плечо. Сейчас я на своем месте.

— Рус! — Костя вытягивает вверх руку, демонстрируя включенный экран телефона. — Помнишь, я тебе динамики обещал показать?

Я немного напрягаюсь, когда Руслан отделяется от соседней компании и направляется к нам, но списываю это на рефлекс.

— За пять дней Федексом из Штатов придут, — Костя щелкает пальцем по экрану. — Отзывы все на пять звезд.

— Устанавливать поезжай в АвтоГир, — склонив голову на бок, комментирует Руслан. — В Каябе мне в последний раз саб сожгли.

Выпрямившись, он смотрит на нас с Мироном:

— Вы как, веселитесь?

И я снова начинаю верить, что у нас все в порядке — настолько дружелюбен его тон. Я слишком долго себя накручивала, пора бы расслабиться.

— Все отлично, — отвечаю первой, и вдохновленная его приветливостью, спрашиваю то, о чем намеренно не стала уточнять Мирона. — Тебе двадцать восемь или двадцать девять исполнилось?

— Двадцать девять, — отвечает Руслан, поднося ко рту виски.

— Ты бы хоть чокнулся с нами, именинник, — усмехается Мирон, протягивая к нему бокал.

Они звонко соприкасаются стеклом, я и Костя к ним присоединяемся. На короткое мгновение мы с Русланом пересекаемся взглядами, и я, твердо настроенная сохранить возникшую между нами легкость, произношу одними губами: «С днем рождения».