Алайна Салах - Трое

— А ты только этого и ждешь, да? Удобное решение.

На скулах Мирона обозначаются желваки, сигнализирующие о том, и я понимаю, что перегнула палку. Он пропустил праздник отца из-за меня, и моя фраза — это обидная провокация.

— В чем дело, Тати? В последнее время я слышу лишь претензии в свой адрес. Тебе есть что мне сказать? Если да — тогда давай решим этот вопрос здесь и сейчас, чтобы больше к нему не возвращаться. Я заебываюсь на работе, и хотя бы дома хочу иметь возможность передохнуть.

Я камнем опускаюсь на кровать и разглядываю своб ладони. Разве у меня есть к нему претензии? По крайней мере, в голову не приходит ни единой.

— Мне жаль, что ты устаешь, но и я живой человек. Мне тяжело мириться с мыслью, что я не устраиваю твоих родителей.

— Малыш, — голос Мирона смягчается. — Главное, что ты устраиваешь меня(Как, просто устраивает???!!О любви, скотина, ни разу не сказал — прим. автора) Мы, к счастью, живем не под одной крышей с моей семьей, и два ужина в год вполне можно перетерпеть. Если я не ошибаюсь, никто из них тебя никогда не оскорблял.

— Нет, не оскорблял. Но и не принимал.

— Тати. Купи платье и ничего не планируй на вечер среды. Все, чего я от тебя прошу — это немного понимания и поддержки. У меня и так до хуя сложностей с семьей, чтобы добавлять к ним новые.

Вздохнув, я киваю и поднимаюсь с кровати.

— Ладно. Ты во сколько вернешься сегодня?

— Сегодня пораньше буду. С Русланом нужно пересечься в городе, забрать кое-что, — наклонившись, Мирон целует меня в висок. — Жду фотки из примерочной.

**********

— А что скажешь про это? — я прикладываю к себе вешалку с платьем и разворачиваюсь к Алисе, которая по моей просьбе приехала в ЦУМ, где я брожу вот уже два часа в поисках нужного наряда.

— Хорошее, — оценивающе пробежавшись по мне глазами, она переводит взгляд на центральный манекен. — Но я бы вот это, пожалуй, примерила — повод-то стоящий.

Сумма на его ценнике велика даже по меркам моего гардероба, но нежелание ударить в грязь лицом перед родителями Мирона, да и перед самой Алиной, заставляют меня смиренно подозвать консультанта. В конце концов, он же сказал мне не экономить.

— Кто будет на ужине? — интересуется Алиса через дверь примерочной.

— Только мы вчетвером.

— По семейному. Так, глядишь, и поженитесь скоро.

Мой локоть застревает в шелковых складках ткани и лишь боязнь порвать платье, удерживает меня оттого, чтобы резко его не дернуть.

— Рано пока об этом говорить.

Алиса сказала это без умысла, но сама того не ведая, наступила на больную мозоль. Вот уже месяц мне кажется, что в наших с Мироном отношениях наступил период застоя, если не регресса. Он постоянно пропадает на работе, возвращается уставшим, и мы стали чаще ссориться. И к тому же, его родители против меня. Моя мечта о «долго и счастливо» будто бы с каждым днем отдаляется.

Я открываю дверь примерочной и, разгладив подол, демонстрирую себя Алисе. На мой взгляд, платье сидит идеально, но второе мнение никогда не будет лишним.

— Супер, — резюмирует она после секундного осмотра. — Мирон будет в восторге.

— Может, зайдем куда-нибудь перекусить? — предлагаю я, когда мы выходим на улицу. Мирон вряд ли появится дома раньше пяти, а значит у меня есть еще час в запасе.

Алиса смотрит на часы и отрицательно качает головой.

— Не смогу. Данил сейчас домой приедет и начнет ворчать, что нечего есть.

— Я с этими походами тоже ничего не успела. С собой что-нибудь закажу.

— Тебе проще. У меня Корнеев на здоровое питание подсел — ему только горячее и ни в коем случае не разогретое. До идиотизма доходит — приходится подгадывать, когда он приезжает с работы. Короче, привет, бытовуха.

Я думаю, что с радостью поменялась бы с Алисой своими проблемами. Успевать поддерживать нужную температуру блюд куда проще, чем мириться с неприязнью родителей человека, которого любишь.

Поцеловав меня в щеку, Алиса уезжает, а я решаю немного пройтись пешком, чтобы подышать воздухом, а заодно обдумать вторую часть подарка для Мирона. Первая — это песня в исполнении соул-певицы Сати, слова для которой написала я сама. На шедевр мои стихи не претендуют, но зато я вложила в них все свои чувства и душу. Пока мои мысли витают между лазерной гравировкой на брелке и загородным уик-эндом, звонит Мирон.

— Малыш, ты вернулась уже?

— Нет, я решила немного прогуляться. Ты уже освободился?

— Да, пораньше вышло. Далеко от дома?

— Я на Петровке, — запнувшись, я немного смущенно уточняю: — Ты уже увиделся с Русланом?

— Нет. Он только через час освободится и сам к нам заскочит.

Носок моих туфель неловко чиркает по асфальту, оставляя зазубрины на замше. Руслан появится у нас в квартире. Хотя собственно, чего я так разволновалась? Скорее всего, к тому времени, как я окажусь дома, его уже не будет.

— Малыш, придется тебе на такси добираться. Навигатор пробку охеренную показывает в твою сторону.

— Конечно, я доберусь сама, — я злюсь на себя, что голос звучит сбивчиво. — Кстати, в холодильнике есть салат.

Все сорок минут, что такси едет до дома, я не перестаю ерзать на сидении, не в силах справиться с волнительным покалыванием в животе. Я одновременно хочу и не хочу, чтобы встреча Руслана и Мирона прошла без моего присутствия. Снова начинаю путаться в своих желаниях.

Водитель высаживает меня перед воротами, через кованые прутья которых, я вижу машину Руслана. Замедляю шаг, как если бы это дало мне шанс подготовиться в встрече, мысленно ругаюсь на собственную слабохарактерность и резже, чем нужно дергаю подъездную дверь.

— Привет, малыш, — Мирон встречает меня в прихожей, по-прежнему одетый в брюки и рубашку, в руках у него зажат документ с синей гербовой печатью. — Рус в гостиной, — наклонившись, он целует меня в губы. — Мы пока один его вопрос обсуждаем. Сможешь сделать нам кофе?

— Конечно, — я ставлю на пол пакеты с покупками и выхожу следом за ним в гостиную.

Руслан сидит на диване, на журнальном столе среди ароматизированных свеч и свежего букета хризантем, купленного мной этим утром, разбросаны бумаги.

— Привет, — я стараюсь говорить максимально непринужденно и дружелюбно, как полагается хозяйке дома.

— Привет, Тати, — его взгляд лишь на долю секунды смотрит ниже моего лица, что вполне укладывается в рамки приличий.

Я ухожу в спальню переодеться, и убедившись, что парни по-прежнему увлечены обсуждением, иду на кухню, чтобы приготовить кофе. Чувствую себя намного спокойнее: мы находимся в квартире втроем, но ни напряжения, ни неловкости не ощущается. Может быть, я и впрямь слишком много думаю.

Отодвинув бумаги, я ставлю чашки на стол перед ними, и до того, как уйти, успеваю поймать на себе взгляд Руслана. Следуя выбранной тактике, улыбаюсь ему в ответ. Обсуждение дел наверняка затянется, а потому я возвращаюсь на кухню и чтобы занять себя, начинаю готовить жаркое. Слова Алисы навели меня на мысль о том, что я могла быть лучшей хозяйкой: у нас не всегда бывает готовая еда, не говоря уже о том, чтобы непременно горячая. Мирон никогда не настаивал на том, чтобы я готовила, и со временем я невольно стала расслабляться.

Спустя полчаса Мирон появляется на кухне, обнимает меня сзади и запустив руку под футболку, целует за ухом.

— Мы закончили. Что готовишь?

— Жаркое с говядиной.

Потянув меня за талию, он заставляет меня обернуться. Его глаза смотрят внимательно, изучающе.

— Рус может остаться на ужин.

Пульс вновь разгоняется до ста ударов в минуту, а шея и виски начинают неумолимо нагреваться. Я знаю, что причина совсем не в том, что на кухне жарко. Сейчас я и Мирон знаем, о чем идет речь, и ту его фразу во время нашего секса я не забыла.

— Если ты против — он уйдет, — произносит он, когда пауза между нами затягивается.

Я несколько раз сглатываю, тщетно пытаясь протолкнуть в горло возникшую сухость, и разворачиваюсь к плите.

— Я не против. Еды на всех хватит.

Я провожу на кухне не меньше часа: до блеска полирую варочную поверхность, без необходимости перекладываю предметы шкафах — делаю все, чтобы оттянуть момент своего появления в гостиной. Для чего? Я ведь сама согласилась на повторение. Отказаться? Сказать Мирону, что я передумала и Руслану стоит уйти? Не знаю. Я не знаю.

Глаза падают на початую бутылку с вином, и я, не раздумывая, выдергиваю пробку. Насыщенный вкус бароло, так любимого Мироном, мягко ударяет в голову, даря расслабление. Всего пару глотков, чтобы успокоиться. Я залпом осушаю бокал и, чтобы уберечь себя от соблазна выпить еще, отставляю его в раковину. Быть нервной пьяницей не входит в мои планы.

— Ужинать будем в гостиной или на кухне? — выглянув из кухонного проема, я смотрю на Мирона, сидящего на диване. Взгляд Руслана замечаю боковым зрением, но встретиться с ним глазами не решаюсь — я пока морально не готова увидеть то, что он уже обо всем знает.

— Здесь, малыш, — отвечает Мирон, кивая в экран. — Мы Уимблдон смотрим.

Разложив жаркое по тарелкам, я выношу их в гостиную вместе с новой бутылкой вина. Несмотря на недавнее чувство голода, аппетит меня покинул — я ем, скорее, потому что так надо.

— Выбрала платье? — интересуется Мирон, протягивая мне бокал. — Рус, тебе налить?

Мельком взглянув на нас, он отрицательно мотает головой и вновь смотрит в экран. Тарелка перед ним стоит почти нетронутой: кажется, мои кулинарные навыки его не впечатлили.

— Вкусно, малыш, — Мирон отпивает вино и, вернув бокал на стол, притягивает меня к себе. Кадры теннисного поединка бесцельно мелькают перед глазами — со стороны может показаться, что это вечер ничем не отличается от обычных дружеских посиделок, тогда как я ни на секунду не забываю, что это не так. Это напоминание бурлит под кожей, электризует каждый нерв, не давая сердцу даже секунды передышки. Я окончательно приняла то, что должно произойти, и теперь переполнена ожиданием. Мирон рядом, а значит не случится ничего плохого — он меня ни разу не подводил.