Мазохизм берет верх над инстинктом самосохранения, и я быстро набиваю в поисковой строке ник, который знаю наизусть: alina_veles. Я отписалась от нее больше двух недель назад из соображений эмоциональной безопасности, потому как заранее знала, что не вынесу намека на то, что ей удалось занять мое место. Так почему же сейчас нарушаю собственный запрет?

Аккаунт Алины открыт, так что я беспрепятственно могу просматривать ее волшебную ленту. Каждая фотография, как страница глянцевого журнала — идеальна в даже в деталях: будь то пакет с логотипом люксового бренда, приютившийся на заднем сидении кожаного салона, либо изящная татуировка в виде знака бесконечности, выглядывающая из-под ворота футболки. Судя по последнему снимку, опубликованному час назад, Алина находится за городом. В причудливом рисунке ворот и фасаде я узнаю дом Марьяна.

Мой указательный палец зависает на кружке истории, и я вновь себе проигрываю: нажимаю его и жадно впиваюсь глазами в экран. Из динамика доносится Алинин голос, веселый и звонкий; другой, вторящий ей, тоже мне знаком. Это Алиса. Улыбчивая двуличная сучка.

Перед их белозубыми улыбками появляется стекло бокалов, изображение подпрыгивает и сменяется новым. Я стыну, когда различаю на нем знакомую фигуру. За пределами беседки, в которой проходит съемка, стоит Мирон. Он разговаривает с Костей, слишком далеко, чтобы я могла разглядеть больше, чем размытый профиль. Но это точно он.

Сердце заходится порцией жгучего отчаяния. Он там, рядом с ней. Алина может до него дотянуться, и у него нет ни единой причины ей отказать. Он свободен, потому что теперь мы порознь. А она красива, подходит ему и влюблена.

Я ведь знала, что делаю это зря. Совсем не была готова. Если с ноющей болью в груди я привыкла мириться, то с беспомощностью еще нет. Он в десятках километров от меня, возможно сегодня займется с ней сексом. А я ничего не могу сделать, потому что потеряла на это право.

Экран гаснет, и я его разблокирую, чтобы посмотреть историю заново. Не знаю, для чего. Возможно, чтобы сделать еще один шаг к признанию того, что между нами действительно все закончилось, а возможно, просто хочу еще раз его увидеть. Другого способа у меня нет: мы не вместе, а Мирон никогда не имел соцсетей.

Быть может, он там лишь проездом. Общается с друзьями, а потом поедет домой. Алина ведь и раньше была в их компании, а за месяц ни на одной фотографий нет намека на то, что они вместе. Жмурюсь. Этого недостаточно. Моего оптимизма недостаточно, чтобы убедить себя в этом. Почему я такая слабая?

Я несколько секунд смотрю в экран, а потом нахожу в контактах номер Милы. Сегодня я не в силах быть одна.

* * *

— Вадик, это моя подруга Тати! — сверкая широкой улыбкой, Мила представляет меня плечистому шатену, сидящему рядом с ней. — Тим, ты тоже знакомься. Красотка она, правда? Классно, что ты все-таки выбралась, Тати, а то у меня уже сил нет смеяться.

Сейчас Мила выглядит и разговаривает по-другому. Вместо привычного конского хвоста волосы уложены в стильные локоны, джинсы и рубашку она сменила на откровенное платье, на лице — эффектный и броский макияж. Ее голос звонче, обворожительнее, жеманнее, чем я привыкла, и даже смех звучит по-особенному: заливистый и чересчур продолжительный.

— Как вы познакомились? — спрашивает тот, кого Мила представила как Тима. В его чертах угадывается что-то восточное, смущают только светло-русые волосы.

Я машинально смотрю на Милу, которая в ту же секунду отвечает сама:

— В салоне красоты. Разболтались и с тех пор стали общаться.

Мне остается только кивнуть. Какую бы легенду не сочинила Мила, своим одноразовым визитом я не вправе ее ломать.

Вадим поднимает руку и подзывает официанта, который услужливо опускает передо мной меню. Я чувствую на себе оценивающие мужские взгляды и мысленно ехидничаю. Нося одежду ценой в годовую зарплату моей мамы, я не могу позволить себе потратить лишний рубль на пачку сока.

То, что эти парни богаты, я увидела еще до того, как приблизилась к столу. Я не могу объяснить, чем обусловлено это знание: возможно, сытым выражением их лиц, вальяжными позами или тем, как они смотрят. В каждом из них есть что-то от Руслана.

Я заказываю салат и бокал вина, слушаю рассказы Тимура, сидящего по соседству, то и дело ловлю заинтересованные взгляды Вадима. Смеяться не получается, но, к счастью, Мила отдувается за нас двоих: на ее задорный смех оборачиваются даже с соседних столов. Она легкая и прекрасно играет свою роль: тешит эго рассказчика, наполняет воздух весельем, очаровывает, привлекает внимание и заряжает. Я никогда такой не была. Даже удивительно, как Мирон меня разглядел.

— Тати, мы собираемся в «Кредо», — с энтузиазмом объявляет Мила, когда мы выходим на улицу. — Ты с нами?

Я мотаю головой. Нет, я хочу домой. Теплее мне не стало, даже напротив, сейчас я чувствую себя даже более одинокой, чем была до приезда сюда. Потому что никто из них не он. До закрытия метро еще целый час.

— Где ты живешь? — спрашивает Тимур, пристально меня разглядывая.

— Дунаевского, рядом со Студенческой.

И вновь оценивающий взгляд. Да, лишь моя сумка родом с Садового.

— Мы тебя отвезем.

Я киваю. Не имею намерения отказываться. Кажется, это называется апатия.

Тимур водит черный Дискавери. Я знаю эту модель, потому что такая же была у Кости. Вадим с Милой садятся на задний диван, я занимаю переднее сиденье по остаточному принципу. В салоне пахнет мужской туалетной водой и сигаретами, холодный воздух климат-контроля заставляет меня крепче прижать к себе сумку и съежится.

— С кем живешь? — продолжает расспрашивать Тим.

— С соседкой. Я снимаю квартиру.

Я не имею возможности оценить его реакцию на сказанное, потому что разглядываю вечернюю Москву, проносящуюся за окном. Неоновые вывески, яркие фасады заведений, фигуры пешеходов, у каждого из которых своя жизнь. Я когда-нибудь смогу вновь испытать радость?

— Тим, высади нас у «Вкусвилла», — раздается голос Вадима. — Мы с Милкой ко мне заедем. Позже созвонимся.

Я машинально впиваюсь ногтями в ладони. Она не станет возражать? Оставит меня одну?

— Тати, — рука Милы касается моего плеча, голос звучит успокаивающе. — Тим джентельмен и довезет тебя до дома в полной сохранности. Так ведь, Тимур?

Он лениво кивает.

— Маньячить не в моих правилах.

Напряжение не покидает меня до самого дома, даже несмотря на то, что Тимур ведет себя вполне корректно: задает вопросы о моей специальности, спрашивает о работе. Я отвечаю вежливо, но односложно, стараясь не давать ему повода думать… ни о чем.

— Ну что… — остановив автомобиль возле моего подъезда, он разворачивается ко мне. — Значит, точно никуда не хочешь и собираешься спать?

Я стараюсь не отводить взгляд, не показывать намека на дискомфорт или страх.

— Да, устала. И меня ждет соседка.

— У меня нет соседа, — взгляд Тимура соскальзывает к моей шее, спускается в груди, так же как взгляд Руслана когда-то. Мне отчаянно хочется его с себя сбросить. — Можем поехать ко мне. Выпьем вина, поговорим. Ты кстати, в фитнес ходишь?

Я мотаю головой, чтобы не выдать сухость в горле.

— У меня сеть тренажерных залов, — он отщелкивает подлокотник и достает оттуда конверт. — Держи. Платиновый безлимит.

Я смотрю на серебряный логотип и растерянно моргаю. Я знаю эту сеть. Очень дорогая. Поездку к Тимуру домой я не рассматриваю, но можно обменяться номерами. Он симпатичный, богат, заинтересован, а я так устала каждый день выживать. Может быть, в словах Алины есть резон, и мне нужно попытаться жить так. Содержанкой. Я знаю, как себя вести, и терять мне нечего.

— Чего застыла, котенок? — насмешливо произносит Тимур. — Бери. Люблю делать подарки красивым девочкам.

— Я не хожу в спортзал, — хриплю, знакомым движением нащупывая дверную ручку. — Это не мое. Спасибо, что подвез и за ужин.

Влажный августовский воздух затекает в рот, в ноздри, глазницы, я жадно дышу им, запрокинув голову. Внедорожник Тимура срывается с места, резко, раздраженно. «Я не смогла, не смогла», — звучит в голове каждую секунду, что я поднимаюсь в лифте.

«Я не смогла. Не смогла», — лихорадочно набирают пальцы, отправляя сообщение самому ценному абоненту из всех, что у меня были.

Я скидываю туфли, вваливаюсь в гостиную, ослепнув от катящихся слез. Я не смогла. Алина ошиблась. Я не настолько слабая.

Трель телефонного звонка разрезает темноту гостиной, отдаваясь гудением в каждой нервной клетке. На экране горит тот самый номер, который отличался от моего всего на одну цифру. Из горла вырывается всхлипывание, я зажимаю его ладонью. Он мне перезванивает. Почему? Потому что не знает, что это я? Звонок обрывается, экран гаснет, но через секунду вспыхивает повторно. Я не нахожу в себе сил ответить. Я не знаю, что ему сказать. Не знаю, как объяснить, почему я написала ему ночью. Мне стыдно, потому что я настолько жалкая. Я просто не могу.

Глава 38

— Сзади нормально все? — Лена, соседка, с которой я делю квартиру вот уже две недели, задирает руки вверх и поворачивается ко мне спиной. — Задница прикрыта?

— Платье сидит отлично. Мне оно было немного коротковато, а тебе самое то.

— Супер, — удовлетворенно произносит она, возвращая внимание к зеркалу. — Обещаю его не рвать и не пачкать. Сколько, кстати, оно стоит?

Мне стыдно сказать, что я не помню. Сейчас я до рубля знаю, сколько наличности лежит у меня в кошельке, но тогда, в прошлой жизни, деньги с легкостью утекали из моих рук, и я моментально о них забывала, зная, что будут еще.

— Может быть, долларов пятьсот.

Лена обводит губы блеском и смотрит на меня в отражении.