Алайна Салах - Трое

— Сегодня первое занятие. Откуда знаешь?

— Твоя веселая соседка сообщила.

Я улыбаюсь.

— Вы, наконец, познакомились. Лена очень хотела.

— Она там что-то печет. Уговаривала меня зайти.

Повисает пауза. Мирон смотрит на меня, а я, конечно, смотрю на него. Говорят, тюльпаны не имеют запаха, но те, что у меня в руках — исключение. Они пахнут весной.

— Мне нужна была пауза, Тати. Ты меня знаешь: полумерами довольствоваться не умею. Если брать — то все, а мы, вроде как, подошли к определенной черте. Нужно было решить: либо с головой в тебя, либо обратно. Врать не буду — стало немного страшно.

— Сейчас тоже страшно?

— Хер его знает. Ушел с головой.

Двое

Я немного отодвигаюсь от стола, позволяя официанту поставить перед собой кофе, и уточняю:

— Ты не заскучаешь, пока я буду сидеть на курсах? Может, я лучше сама доберусь?

— Не парься, малыш. Я пока на квартиру заскочу — там дизайнер что-то по кухне утвердить хотел.

— Пришлешь мне фотографию гарнитура?

Мирон усмехается.

— Завтра можем съездить посмотреть оригинал вместе.

В животе начинают бурлить радость и предвкушение, совсем как было, когда я выбирала разные мелочи в нашу старую квартиру, представляя, как они займут заготовленное место и как идеально в него впишутся. Может быть, стоит поискать курсы интерьерного дизайна? Меня ведь давно к этому тянет. Мирон говорит, что у меня есть вкус и чувство стиля, а значит все получится.

Мы допиваем кофе, Мирон расплачивается по счету, и мы, держась за руки, идем к выходу.

— Думаешь, мне все же стоит сдать IELTS? (наиболее востребованный тест английского языка для учёбы, работы и иммиграции. Результаты теста IELTS требуются для получения рабочей визы, права на ПМЖ и гражданства некоторых англоязычных стран — прим. автора)

— Даже не раздумывай, Тати, — убежденно произносит Мирон. — Это как с Макао Тауэр прыгнуть или на Эверест подняться. Преодоление вершины, которое запомнится надолго.

— Мне будет стыдно, если я не сдам.

— И что? Не сдашь с первого раза — будешь пробовать дальше, — он шутливо поднимает бровь. — Do you get me, baby?

Я хихикаю.

— Yes, sir…

Мой смех обрывается, как если бы его перерубили топором, по позвоночнику прокатывается липкий озноб. Потому что в этот момент в дверях я вижу его: единственного человека, которого больше никогда не хотела бы встретить. Руслана.

Нет ни единого шанса уйти незамеченными, ни единого шанса на то, что Мирон его не увидит. Я знаю, что он временно живет в Швейцарии — что-то связанное с проектом его отца. Мы по-настоящему не обсуждали его с Мироном, но осведомленная Алина как-то обмолвилась, что его внезапный отъезд — результат договоренности между Сафроновым-старшим и отцом Руслана. Еще я знаю, что Рената вовсю готовится к свадьбе, которая состоится декабре.

На секунду мы встречаемся взглядами. Быть может, если бы я увидела в них намек на то, что ему жаль, мучительные воспоминания смогли сбросить в весе. Ради себя самой и своего будущего я заперла их под замком, но иногда им все же удается вылезать наружу. Но, увы, такого намека нет. В его глазах отражается все то же превосходство и совсем нет сожаления.

Мирон подтягивает меня к себе, закрывает плечом. Они не здороваются. Стена напряжения между ними настолько материальна, что электризует кожу. Секунда, две — и наши пути навсегда расходятся. Руслан идет к стойке — мы выходим за дверь.

Мое сердце отчаянно шумит и никак не хочет успокаиваться. И дело не только в голосах из прошлого. Я не знаю, что чувствует Мирон. Что значит для него эта встреча? Насколько сильны его собственные голоса и сумеет ли он их вовремя заглушить? Эти два месяца нам удавалось шагать в ногу друг с другом, и это всегда были шаги вперед. Изменится ли что-то сейчас?

Мирон отпускает мою руку. Лишь когда это происходит, я понимаю, как сильно он ее сжимал. Нужно что-то сказать, но подходящих слов не находится, и даже неподходящие улетучились.

Его зрачки расширены, скулы стянуты напряжением. Вместо разговоров хочется к нему прижаться, но сейчас мне страшно упереться в стену.

Он, как и обычно, оказывается смелее. Обнимает меня обеими руками, тянет к себе, целует самозабвенно, глубоко. Утешает, вселяет уверенность, просит прощения, стирает воспоминания, ищет успокоение. Сейчас мы два донора с редкой группой крови, единственные, в чьих силах друг друга спасти.

И ему и мне требуется несколько секунд, чтобы отдышаться. Сердце все еще гулко стучит, но сейчас по-другому поводу. Горячо, радостно, с облегчением. Потому что пришла уверенность, что мы по-прежнему шагаем вперед.

— IELTS… — повторяет Мирон, вновь беря меня за руку. — Мой давно просрочен. Тоже сдам с тобой.

Я плотнее прижимаюсь к его плечу и трусь щекой о рубашку.

— Тогда у тебя меньше трех месяцев на подготовку.

— Придется тебе меня подучить.

Пять месяцев спустя

— Костя так впечатлился твоим днем рождения, если решил выбрать тот же караоке-бар?

— У тебя будет возможность спросить, — усмехается Мирон, помогая мне выйти из машины. — Например, когда будем вручать подарок.

В заполненный гостями зал мы входим в привычной позе: я прижимаюсь к его плечу, его рука удерживает мою талию. Первые месяцы мне было сложно появляться в компании друзей Мирона. Несмотря на все мои установки проявлять стойкость и равнодушие, я не могла перестать думать о том, что все они знают. Что за спиной осуждают меня и сочувствуют Мирону.

Со временем это чувство стало отступать. Никто не выказывал мне явной антипатии, не шептался за спиной, и даже Алина в редкие моменты, когда мы оставались наедине, не пыталась бросить в глаза едкую правду.

Парадоксально, но когда я утвердилась в мысли, что частью этой компании мне не стать, что изводить себя по этому поводу не имеет смысла, и у меня есть Лена и Ксюша, мне вдруг перестало казаться, что меня не принимают. На деле все были со мной приветливы, улыбались мне немногим меньше, чем другим девушками в компании. Возможно, в этом есть заслуга Мирона, а возможно, я просто отпустила свои страхи.

— Margiela? — Алина кивает на мое платье. — Радмила позавчера его мерила. Хорошо, что я ее отговорила — у нее бы истерика случилась.

Приветливы все, кроме Алины. Она остается верной себе.

— Как Карловы Вары?

Алина снисходительно фыркает.

— Это же Чехия. Что там может быть интересного. К тому же, я ездила с родителями.

Повисает пауза. Мне хочется поддержать с ней беседу, но я не знаю, о чем говорить.

Моим поискам темы для беседы не суждено затянуться. Алина опивает вино и, глядя поверх моего лба, начинает говорить сама.

— Только в кино все бывает справедливо: героиня терпеливо ждет своего принца, и он рано или поздно к ней приезжает. Я его два года как собака на привязи жду, а он в итоге все равно выбирает тебя. После всего. При том, что я больше ему подхожу и наши родители прыгали бы от счастья, если мы были вместе.

Наверное, в чем-то она права, и это действительно несправедливо. За все время, что мы знакомы, я ни разу не видела Алину с парнем. И я не сомневаюсь в том, что она бы его ценила, и что союз Сафроновы-Велес осчастливил бы многих. Но он полюбил именно меня, и этому я эгоистично рада. Потому что я тоже люблю его.

— Ты обязательно кого-нибудь встретишь.

Алина закатывает глаза.

— Боже, да не нужна мне твоя жалость. У меня с самооценкой проблем нет. Вон хоть Марика поманю или Костяна — тут же прибегут.

Да, пожалуй, за Алину беспокоиться точно не стоит. Все у нее будет хорошо.

Развернувшись, я ищу глазами Мирона и нахожу его на противоположном конце зала в компании Сергея и Марьяна. Он ловит мой взгляд, подмигивает, подзывает к себе.

— Они сейчас начнут сосаться, — шутливо комментирует Марьян, когда Мирон обнимает меня за талию. — Серж, пошли за бухлом. Пусть детишки полижутся.

Мирон провожает их взглядом, после чего разворачивает меня к себе и переплетает наши пальцы.

— У тебя в компании ужасная репутация, — со смехом тянусь к его губам. — Распугал всех своих друзей.

— От Марика хрен отделаешься, — бормочет Мирон сквозь поцелуй.

Голова начинает немного кружится от его напора и выпитого вина, а потому я не сразу понимаю, что в его движениях меня настораживает. Мирон отпускает меня, отстраняется, смотрит с улыбкой. Я машинально опускаю глаза вниз, разглядываю свою ладонь. Вернее, безымянный палец, на котором до сих пор ощущается теплое жжение и на котором надето кольцо.

Я пытаюсь вздохнуть, моргаю. Перевожу взгляд на Мирона и снова опускаю вниз. Мысли капают как тягучий воск. Правая рука. Безымянный палец. Красивый бриллиант.

— В общем, я все перепутал, — долетает сквозь нарастающие удары сердца его голос. — Но так, по-моему, круче.

Я снова моргаю и ошарашенно смотрю вниз. Мирон опустился на одно колено. Глаза серьезные, но широко улыбается. Эта поза совсем не его. И стиль не его. Он, скорее, предложил мне выйти замуж в постели после двухчасового секса, чем здесь, на дне рождении Кости, и на глазах у друзей.

— Замуж выйдешь за меня, Тати? Ты, вроде, когда-то хотела.

— Ты это ради меня, да? — мой голос предательски скрипит, и я никак не могу перестать моргать.

— Сфоткайте кто-нибудь, — долетает откуда-то издалека возбужденный голос Марьяна. — Я свой телефон куда-то проебал.

— Я выйду. Встань, пожалуйста. Все вокруг смотрят…

Мирон встает, улыбается еще шире.

— Ты же знаешь, что на остальных мне наплевать.