Алайна Салах - Трое

Я жмурюсь и с силой сжимаю его предплечье, потому что он касается моей груди.

— Мирон, мы здесь не одни.

— Здесь темно, — шепчет он, потягивая пальцами мой сосок.

Жар возбуждения окутывает меня моментально, подстегиваемый выпитым алкоголем, и мне приходится прикладывать усилия, чтобы не дышать слишком громко. Вторая ладонь Мирона опускается на шов моих брюк, несильно ударяет по нему, заставляя меня выгнуться, и ныряет под резинку.

— Не надо, — сипло выдыхаю я одновременно с тем, как светящийся прямоугольник экрана начинает расплываться перед глазами, а растущее вожделение вышибает из меня всякие опаску и стыдливость.

В этот момент я хочу верить, что полумрак комнаты надежно нас укрывает, чтобы продолжить испытывать то, что со мной происходит. Как тянет и набухает грудь, оттого что Мирон ласкает соски, и как накаляется низ живота, когда он круговыми движениями массирует клитор.

Его ладонь лишь на секунду покидает мою грудь, чтобы забрать у меня фужер и отставить его на подлокотник, после чего вновь ее сжимает. Твердость члена впечатывается в мое бедро, и только присутствие третьего лица удерживает меня оттого, чтобы не запустить руку под резинку его шорт.

— Надо перестать, — неуверенно повторяю я, но рот Мирона глушит мои слова. Мы целуемся, и я знаю, что он возбужден не меньше меня, потому что его дыхание походит на глухие стоны.

— Хер с этим фильмом, — бормочет он, и резким движением ставит меня на ноги. А пока я задыхаюсь от неожиданности и прерванных ласк, произносит уже громче: — Рус, мы пойдем.

Я не вижу реакции Руслана, потому что дезориентирована возбуждением, и потому что намеренно избегаю на него смотреть. В голове мелькает мысль, что в комнате не настолько темно, и мы сидели слишком близко, чтобы он не заметил происходящего, но сейчас я предпочитаю думать, что это не так.

Мирон с грохотом захлопывает дверь в спальню и, толкнув меня к стене, впивается в рот поцелуем. Теперь, когда мы одни, я не вижу причин сдерживать собственное возбуждение — оно рвется из меня жадными стонами и лихорадочным движением рук. Я запускаю ладонь под пояс его шорт и сдавливаю член. Он каменеет у меня в руке, выступившая смазка увлажняет пальцы.

— Подрочи мне, Тати, — хрипло просит Мирон, стаскивая с меня шаровары.

Я провожу кулаком по его длине, и охаю, потому что пальцы Мирона резко и без прелюдий проталкиваются во влагалище. Больше нет расслабляющих ласк, он быстро и глубоко погружает их в меня, задавая ритм моей руке. Чтобы удержаться на ногах, я обвиваю его плечи, губами прижимаюсь к виску.

— Хочу тебя… Трахни…

Мирон резко отрывает меня от стены, обхватив за талию, сваливает на постель. Быстро оглядывается вокруг, обходит кровать и щелкает кнопкой настольного ночника — он любит заниматься сексом при свете. Коротким движением избавляется от шорт, обнажая покачивающийся член, и сжимает его у основания.

— Сними эту тряпку, малыш.

Я машинально облизываю губы и удовлетворяю его просьбу: сдираю себя футболку и отбрасываю ее в сторону. Взгляд Мирона растекается по моей груди, пока он неторопливо начинает удовлетворять себя рукой.

— Да… Идеальная. Теперь покажи мне свою задницу.

В животе завязывается новый тугой спазм — так действуют на меня его разговоры. В постели Мирон никогда не бывает молчаливым, и запросто мог бы довести меня до оргазма, даже не касаясь.

Я приподнимаюсь на локтях и, перевернувшись, встаю на четвереньки. Прелюдия на диване и выпитый алкоголь окончательно уничтожили смущение, а потому я широко раздвигаю ноги и намеренно прогибаю спину, чтобы обеспечить правильный вид.

Одновременно со звуком всасываемого воздуха половых губ касаются пальцы Мирона. Гладят меня сверху, неглубоко проникают внутрь, заставляя ерзать и постанывать в ожидании, и через несколько секунд сменяются глубоким вторжением члена.

Я всхлипываю от долгожданной наполненности и сжимаю в кулаках покрывало. Ладони Мирона гладят мои ягодицы, поясницу, его движения неторопливые и глубокие. Я люблю этот размеренный ритм, позволяющий остро чувствовать каждый миллиметр нашего слияния — оргазм в этом случае бывает особенно сильным. Я чувствую его скорое приближение: по тому, как в животе концентрируется напряжение, как тяжелеет грудь и как начинают подрагивать ноги.

Мирон выходит из меня, несколько раз проводит головкой у входа, размазывает влагу по клитору. Он всегда знает, когда я на грани, и заставляет меня просить.

— Пожалуйста, трахни… — я поворачиваю голову, чтобы на него посмотреть, и чувствую, как тело каменеет, а сердце начинает грохотать, разгоняя кровь до шума в висках. Потому что в спальне мы не одни. Возле стены рядом с дверью застыла темная фигура. Руслан.

— Мирон… — выходит из меня хриплым шепотом.

Моя фраза обрывается, потому что в этот момент его член вновь заполняет меня до громкого всхлипа.

— Тссс, малыш, — слышу его хриплый голос. — Расслабься. Пусть Рус посмотрит.

Я не могу вымолвить ни слова. Тело и язык словно онемели, сердце бешено барабанит, уничтожая способность мыслить. Руслан здесь, в комнате. Видит нас голыми. Слышит, как я умоляю Мирона меня трахнуть. Смотрит, как мы занимаемся сексом. Мирон его не выгоняет. Все эти факты никак не могут уложится в голове.

Моим первым импульсом становится прикрыться, спрятаться от чужих глаз и этого молчаливого созерцания. Я пытаюсь отстраниться, но в ту же секунду Мирон обхватывает мою талию, заставляя подняться. Спина впечатывается в разгоряченную грудь, к уху прижимаются его губы. Я вскрикиваю, потому что одновременно с этим его член с силой входит в меня.

— Доверяй мне, малыш. Ты со мной. Ничего плохого не случится.

Я слышу глухую поступь шагов, вижу, как по стене скользит темная тень. Ладонь Мирона ложится мне на грудь и сжимает, пальцы чертят узоры на моем животе, спускаясь ниже. Лицо обдает жар, когда они находят клитор, несколько раз обводят его и надавливают. Сразу три источника наслаждения вышибают из головы последствия первого шока, я протяжно всхлипываю и жмурюсь.

— Открой глаза и смотри перед собой.

В постели я привыкла подчиняться Мирону, поэтому машинально делаю это и сейчас. Шум крови, прилившей к голове, заглушает даже бешеные удары сердца, когда я встречаюсь взглядом с Русланом. Он стоит всего в паре метров от нас, из-за тусклого освещения я не вижу половины его лица, но внимание отчетливо чувствую кожей. Он разглядывает мою грудь, которую мнут ладони его друга; то, как пальцы Мирона раскрывают мои половые губы, как кривится мое лицо.

— Течешь, Тати, — хрипло шепчет Мирон, ускоряя движения члена до звонких хлопков. — Нравится, когда он на нас смотрит?

Внутри меня зреет протест, который никак не желает облечься в слова, поэтому я просто мотаю головой. В животе с каждой секундой взбухает напряжение, и сейчас я отчаянно хочу ему противостоять, чтобы убедить себя, что Мирон не прав и такое мне не может нравится. В постели мы попробовали практически все, но только сейчас мне кажется, что впервые шагнули за грань. Я зла на свое тело за то, что оно пытается доказать мне обратное, уверенно приветствуя подступающий оргазм.

От короткого несильного шлепка по клитору меня бьет током, стены внутри с треском рушатся, и я, вопреки установкам мозга, взрываюсь. Застывшая фигура Руслана темнеет и исчезает: я закрываю глаза, отдаваясь сжигающим ощущениям, подстегиваемыми непрекращающимися толчками и прерывистым шепотом Мирона:

— Да… вот так. Давай еще, Тати… Сильнее сжимай, малыш.

В мозгу стихающим эхом звучит: «Он видел. Руслан видел все»

Секунды спустя тело обмякает до состояния безвольной тряпичной куклы, несмотря на то, что финальные конвульсии все еще заставляют его вздрагивать. Мирон мягко опускает меня постель, разгоряченная щека соприкасается с прохладой покрывала. Его ладони снова гладят мою поясницу, член продолжает двигаться медленно и осторожно, давая возможность прийти в себя. Мысли, размазанные оргазмом, вновь начинают оживать, напоминая о том, что в спальне мы по-прежнему находимся втроем, а Руслан стал свидетелем самого интимного момента моей жизни. Сил паниковать или смущаться все еще не нахожу — для этого я слишком разбита.

Не знаю, сколько времени я смогла бы провести, прячась от реальности за закрытыми веками, если не почувствовала шорох приближающихся шагов и чужой запах, наполняющий кровь натянутым дребезжанием. Подняв голову, я натыкаюсь взглядом на серую ткань спортивных трико, под которыми отчетливо выделяется эрекция. Сердце возобновляет оглушающий грохот, разнося по телу звенящее предчувствие. Я не могу оформить его в четкую мысль, просто знаю, что сейчас произойдет то, что разобьет мой мир на «до» и «после».

В поле зрения попадают крупные ладони с выступающими венами, ухоженные пластины ногтей. Я вновь глухо стону, потому что Мирон меняет ритм движениям: выходит из меня на всю длину, задевая головкой половые губы и до упора вторгается внутрь, закручивая горячую спираль в животе. Слышится шорох упавшей ткани, глазам открывается полоска кожа пересеченная темной дорожкой волос. Нервозность и ожидание собираются на коже испариной, и, проглотив очередное всхлипывание, я заставляю себя посмотреть наверх. Взгляд минует твердый пресс, вздымающуюся грудь, напряженную шею, добирается до лица. Губы Руслана приоткрыты, глаза ярко мерцают и сосредоточены на мне. В них нет ни извинения, ни сомнений, ни сожаления, есть животный голод и желание меня подавить. Не сводя с меня глаз и не позволяя этого мне, он тянет вниз резинку штанов. Его член, напряженно покачиваясь, опускается перед моим лицом, заставляя затаить дыхание. Его головка крупная и темная, поблескивает смазкой, сам орган широкий и длинный, возможно, лишь немного уступает размеру Мирона. Руслан обхватывает его рукой, проводит до середины и обратно. Мысли путаются и дрожат, как дрожит тело оттого, что все это происходит одновременно с тем, как другой член расширяет меня изнутри.