Вальтер Неграо - Тропиканка

— Давай сходим в деревню, дедушка. Ты же давно там не был, искупаешься, навестишь друзей.

Мануэла хотела было воспротивиться, но, глядя на встрепенувшегося, разом помолодевшего отца, тихо сказала:

— Я, пожалуй, тоже с вами пойду.

Питанга очень обрадовалась решению матери, и они двинулись в путь втроем.

Бом Кливер будто на крыльях летел, Питанга никак не могла за ним угнаться. Зато Мануэла шла медленно, словно тащила на себе тяжелый груз. Этим грузом была ее неуверенность — она боялась, как ее там встретят, в их деревне.

На дороге Бом Кливер наткнулся на стоящий с открытыми дверцами «джип», ни слова не говоря, сел за руль и помчался.

Кассиану выскочил на дорогу, замахал в отчаянии руками, закричал, взывая к совести похитителя, но все напрасно, «джип» не остановился. Кассиану стоял и в растерянности крутил головой: ну и ну! Оставь машину на секунду, тут же уведут! Они с Далилой пяти минут не гуляют, а машину поминай как звали!

Но отчаяние Кассиану сменилось веселой улыбкой, когда он углядел на повороте, кто сидит за рулем.

— Да это Бом Кливер! — радостно воскликнул он. — Ах ты, адский водитель!

Бом Кливера в деревне любили все. Он был учителем и Рамиру, и Самюэля, всех самых лучших рыбаков. Кто как не он знал все тонкости рыбной ловли — и на лангустов, и на креветок, и на любую рыбу. Кто лучше него знал капризы погоды, причуды моря?

Весть о его приезде мигом облетела деревню, и к дому Самюэля с Эстер, которые принимали городских гостей, потянулись люди. Всем хотелось повидаться со стариком.

— Несправедливо, что ты забрал Бом Кливера себе, — подмигивая другу, шутливо упрекал Самюэля Рамиру.

— Может, мне сон снится, или старина Кливер в самом деле пожаловал к нам? — вторила мужу Серена.

— Дай обниму тебя, моя красавица, — и Кливер уже обнимал Серену, — таких женщин днем с огнем поискать!

Поцелуи, объятия, смех, шутки.

— Пойдем-ка выпьем, старина, — предложил Бом Кливеру кто-то из рыбаков.

— Нет, сперва на корабль, — попросил Бом Кливер.

Кораблем он называл баркас, который делал когда-то своими собственными руками и на котором рыбачил много-много лет, баркас, с которым сроднился, который был для него будто живое любимое существо.

Рыбаки уважительно отнеслись к просьбе старика, они его понимали. Мужчины всей гурьбой отправились к морю.

У женщин были свои дела. Серена побежала домой готовить лангуста, ей хотелось побаловать старика Кливера его любимым лакомством.

Эстер усадила Мануэлу пить кофе, и они вели мирную беседу.

— Питанга-то как расцвела, — говорила Эстер, — и такая она у тебя воспитанная, такая скромница…

— А Далила какой красоткой стала, — отвечала ей Мануэла, — и все такая же резвушка, как в детстве…

Мануэла теперь даже недоумевала, с чего это она так боялась идти в деревню? Все тут так хорошо к ней относятся, по-доброму, по-родственному. Она вспомнила, что Самюэль когда-то даже защитил ее. Вот было страшное дело: парень в баре набросился на нее с ножом, но Самюэль вступил в драку и сам получил страшнейшую рану в руку.

Мануэле и в голову не приходило, что Эстер из-за этой раны до сих пор ревнует к ней Самюэля, считая, что он бросился защищать ее от большой любви. Нет, не проходят былые чувства, не проходят. Годы идут, а они все живы…

* * *

В деревне ни души, все заняты городскими гостями, и никто не видел, что приехал из города еще один гость. Гость, который осторожно влез в окно и оказался прямо перед Асусеной.

— Уходи, Витор, — пролепетала обомлевшая Асусена, — увидят тебя отец или брат, убьют, — и девушка замерла сама не своя, и счастливая, и несчастная разом.

С тех пор как она каталась на катере с Витором, отец строго-настрого запретил ей с ним видеться, но, видно, Витор — ее судьба, раз, несмотря ни на какие замки и запреты, он опять перед ней.

— А я по тебе так соскучился, — сказал Витор, притягивая ее к себе, — просто умирал без тебя.

— И я, — призналась Асусена и неловко прильнула к своему любимому, желанному.

Ох, какие это были поцелуи! Двух влюбленных, изголодавшихся, истосковавшихся! У Асусены все плыло перед глазами и земля уходила из-под ног.

— Иди, иди, — шептала Асусена, — а то, того и гляди, мама сюда придет…

— Я подойду завтра к школе, — обещал Витор. — Тебе же завтра в школу, занятия начинаются…

Никто не видел, как пришел Витор, никто не видел, как он ушел.

На лангуста позвали и Асусену. Рамиру поглядел на свою побледневшую и словно бы чем-то напуганную дочку и от души пожалел ее:

— Я ведь твоего счастья хочу. Отец знает жизнь, он свою прожил и знает, что говорит. Забудь этого парня. Потом сама мне спасибо скажешь…

Асусена сидела молча, ни жива ни мертва.

Ужинали весело, однако и прощаться пора! Горожане торопились вернуться домой засветло.

Самюэль взялся довезти Кливера, Мануэлу и Питангу до города. Эстер ничего не сказала, но подумала, что старая-то любовь не исчезает бесследно, и на душе у нее стало горько-прегорько.

Самюэль гнал машину, но заметил и еще одну, что ехала медленно в том же направлении, и ехала, похоже, из деревни. Обгоняя ее, он приметил, что сидел в этой машине Витор. И когда увидел его, то присвистнул: Рамиру-то уверен, что нагнал на паренька страху, а он тут как тут! Надо бы за Асусеной смотреть в оба, иначе как бы беды не вышло.

Вернувшись, он предупредил приятеля:

— Имей в виду, Витор вокруг деревни околачивается.

— Около нашей Асусены, ты хочешь сказать, — уточнил Рамиру.

— Да может, парень совсем из другого места ехал, — попробовала успокоить мужа Серена, опасаясь, как бы он вновь не разъярился.

Но Рамиру сказал довольно спокойно:

— Поверишь, теперь я не так даже за Асусену переживаю — она у нас умная, все поняла, как за Кассиану. Повстречает он на узкой дорожке Витора и глупостей наделает. Ты же знаешь, какой он у нас горячий. Чистый порох!

— Весь в тебя, — улыбнулась Серена.

— Но я буду настороже, — пообещал Рамиру.

День начался дурной новостью для Летисии и окончился не менее дурной новостью для Рамиру. Но уж Рамиру бы не застыл как каменный, он бы весь дом Веласкеса разнес, услышь он то, что говорил Витор вечером Аманде:

— Если вся эта деревенщина думает, что стоит ей только ногой топнуть, и я побегу прочь, она очень ошибается. Они не подозревают, как далеко способен зайти Витор Веласкес!

— Как далеко он может зайти? — поинтересовалась Аманда.

— У Асусены и так голова уже кругом идет, так что увидишь, она непременно будет моей. А все эти троглодиты деревенские в ногах у меня поползают, чтобы я на ней женился.

Франсуа прекрасно понимал, что ему как можно скорее нужно обсудить случившееся с Летисией. Он позвонил ей по телефону, но Летисия, узнав, кто ее просит, отказалась взять трубку. Тогда Франсуа срочно приехал к ней в офис.

С чувством гадливости взглянула Летисия на этого красивого, мужественного человека.

Франсуа был уверен, что сейчас он Летисии все объяснит. Собственно, он даже и не видел никакого состава преступления. Дурацкое недоразумение, не больше. Обсудить нужно было проблемы Аманды. Но по поведению Летисии Франсуа понял, что Аманда сильно приукрасила произошедшее, переиначила его и теперь все нужно расставить по местам. Он принялся объяснять, что Аманда поймала его в ловушку, что она притворилась, будто подвернула ногу, и он понял это только после ее поцелуя, когда она вприпрыжку убежала по берегу.

Летисии слушать все это вранье было невыносимо: развращенный циник оказался еще и трусом, собственными пороками он наделял ее дочь. Выносить этого она не могла. Неужели ему не понятно, что, обвинив во всем Аманду, он не получит прощения от ее матери?!

— Ни слова больше! — прервала Летисия объяснения Франсуа. — Если в вас сохранилась хоть капля собственного достоинства, замолчите и уходите! Уходите навсегда из моей жизни!

Франсуа осекся, посмотрел на Летисию и медленно направился к выходу. Он же предполагал, что эта девочка еще попортит немало крови и ему, и своей матери. Но пока нужно было дать Летисии успокоиться, и он молча поклонился и вышел.

Летисия прижала руки к вискам. От всего этого кошмара у нее началась головная боль. Хорошо бы ей поехать домой, лечь, задернуть шторы и переждать навалившуюся на нее боль…

А день только начинался. В кабинет к ней заглянул Витор. Сегодня им предстояло встретиться с японцами, и Летисия, как вице-президент фирмы, непременно должна была присутствовать на переговорах. Больше того, она должна была принять решение. Витор мыслил их фирму в будущем могучим концерном, который будет конкурентоспособен как в Европе, так и в Америке. Поэтому уже теперь им нужно было заручиться надежными союзниками. Японцы представлялись Витору самыми подходящими. Именно они были новой силой, выходящей на арену бизнеса, именно они сейчас предлагали новые инициативы и тоже искали себе партнеров.

Рассуждения Витора казались Летисии глухим, невнятным шумом. Вникнуть в них сейчас она просто не могла.

— Витор, у меня начинается мигрень, — отмела Летисия от себя необходимость вникать в дела фирмы, — поэтому я передаю тебе все полномочия. Ты можешь решать эти проблемы так, как сочтешь нужным.

— Кстати, я сейчас встретил Франсуа, он приходил со своими проектами? — осведомился Витор.

— Да, — с невольной усмешкой ответила Летисия, — но все это крайне несерьезно. Похоже, мы не будем сотрудничать.

— Очень рад, что наши мнения совпадают, — веско сказал Витор, — и ты видишь, что хорошо поступила, когда не пошла на сближение…