— Не помню я ничего! Жаль, но ничегошеньки не помню, — покачал головой Бом Кливер.-

— А женщина с ребенком на нем была? — настойчиво продолжала свои расспросы Адреалина.

— Погоди, погоди, — старый Бом Кливер словно бы начал что-то припоминать, — тот раненый тоже все твердил о женщине с ребенком. Как же это я позабыл? Нужно будет рассказать об этом Самюэлю…

— Если вы мне разрешите, я сама ему расскажу, — тут же пообещала Адреалина.

Ей непременно нужно было повидать и этого Самюэля тоже. Он мог знать и побольше, чем старик Кливер. Вот только где он живет? И вообще, кто он такой?

Она попрощалась и в задумчивости вышла. Задумчивость не помешала ей заметить, что Пессоа вовсю кокетничает с Питангой, и она тут же сделала ему выговор, а заодно и спросила, не знает ли он, кто такой Самюэль.

— Ясное дело, знаю, — отвечал Пессоа. — Да и ты его тоже знаешь! Помнишь рыбака, который возился тогда с тобой у Мануэлы?

И Адреалина вспомнила Самюэля. Ну еще бы! Это же отец Дави!

— Пошли-ка к нему! — радостно воскликнула она. — Мне нужно с ним поговорить!

— Почему не сходить! Завтра обязательно сходим, — пообещал Пессоа.

— Никаких завтра! — решительно воспротивилась Адреалина. — Идем немедленно! Что за мания откладывать все на завтра! Живем-то мы сегодня!

Пессоа покорно последовал за своей приятельницей: разве можно было противостоять бешеной энергии Адреалины, когда она в ней просыпалась?

* * *

Самюэль почувствовал себя польщенным. Похоже, он становится важной птицей, если к нему уже молоденькие журналистки приходят. Историй у него в запасе целый ворох! И рассказывать их он готов с утра и до ночи! Однако девушка попросила его совершенно о другом.

— Рыбацкие байки меня не интересуют, — сказала она, — вы мне лучше расскажите об одном реальном случае, которому много-много лет назад были свидетелем. Расскажите мне о крушении парусника, о нем тогда даже в газетах писали…

И Самюэль насторожился — вот об этой-то истории он и не хотел ничего рассказывать. Для него самого она до сих пор была загадкой. И загадку эту он хотел разгадать сам.

— Что-то я такого не припомню, видно, и впрямь много времени прошло, — ответил он. — А тому, что в газетах пишут, вы тоже не очень-то верьте, тем более если речь идет о рыбаках. Рыбаков целыми днями в море болтает, мозги у них взбалтываются, вот и возникает всякое вранье.

— Неужели ничего не помните? А женщина и ребенок, которых вы видели на борту? — Адреалина была не из тех, кого можно сбить с толку и увести в сторону.

— Не было там никакой женщины с ребенком! — возмутился Самюэль.

— Вот видите! Значит, что-то вы все-таки помните, — тут же поймала его Адреалина, — только не хотите сказать мне правду.

Самюэль обиделся, что его уличили во лжи как маленького, а теперь еще и не верят, когда он говорит чистую правду.

— Я только потом сообразил, о каком паруснике вы ведете речь, — сказал он в свое оправдание. — На нем был один только раненый мужчина, да и тот исчез потом без следа. А больше никого не было.

— А вот старик Кливер сказал, что там была женщина с ребенком, — взяла на пушку Адреалина Самюэля.

— И вы ему поверили? — возмутился Самюэль. — Да он даже своего имени уже не помнит! Послушайте моего совета, не пишите той чуши, какой наговорил вам этот старикан. У него же вместо мозгов — каша!

— Несмотря на кашу в мозгах, он очень хотел поговорить и с вами. — сообщила Адреалина. — Жаль, очень жаль, что вы так и не сообщили мне никаких интересных подробностей. Ну что поделаешь! Может, мы с вами еще встретимся и вы тогда что-то вспомните. Спасибо вам за знакомство, спасибо за разговор.

Адреалина была разочарована, но не обескуражена. Она не сомневалась, что непременно раскопает таинственную историю с парусником.

Вот только нужно дождаться благополучного расположения звезд на небе. Сегодня звезды были явно неблагосклонны.

* * *

Самюэля и самого интересовала эта давняя история, и раз уж у Кливера было что ему сказать, то стоило поторопиться и навестить старика. Тем более что скоро они собирались выходить в море. А после путины кто знает, что будет?

Кливер не удивился, увидев Самюэля: он его ждал, и Самюэль пришел.

— Что ты там наболтал девчонке, которая когда-то лежала больная у вас в доме? — сразу напустился на старика Самюэль. — Она заявилась ко мне — и давай о паруснике расспрашивать! Да еще на тебя ссылалась. Для чего тебе понадобилось ворошить эту старую историю?

— Разворошила ее Адреалина, а не я. И благодаря ей я вспомнил то, что ты все пытался выудить из моей пустой головы, да не мог, — ответил спокойно Кливер.

— И что же ты такое вспомнил? — заинтересовался Самюэль.

— А то, что раненый мужчина на паруснике все время беспокоился о женщине с ребенком, которые были с ним до крушения. Он все время повторял «женщина, ребенок» и показывал куда-то рукой. Я ей это сперва сказал, а потом испугался. Откуда я знаю, для чего ей все это нужно? Она, конечно, хорошая девушка, но ведь она журналистка…

— Какая она журналистка! Молода еще! — высказал свои сомнения Самюэль. — Это она сама по себе хочет что-то узнать.

— Не волнуйся, ничего она не узнает. Я ей даже о журнале ничего не сказал, — успокоил приятеля Кливер.

Глаза Самюэля загорелись: как?! Неужели у Кливера есть бортовой журнал? Что же он молчал столько лет?!

— Ты и мне ничего не сказал! Да как ты мог, старина?! — Самюэль пришел в страшное возбуждение. Неужели? Неужели они все-таки смогут разгадать эту загадку. — Ну где он, этот журнал? Говори скорее! Мне не терпится посмотреть, что же в нем написано! Почему ты и словом о нем не обмолвился все эти годы?

— Я… я… — замялся Бом Кливер. — Не хотелось мне тебе о нем говорить, — наконец сказал старик напрямую, — я ведь знаю, ты и журнал бы у меня забрал! Забрал же ты себе все, что только было на паруснике. А разве это справедливо? Мне достались только подзорная труба и журнал…

Старик как-то очень жалобно посмотрел на своего приятеля. Самюэль, улыбнувшись, стал его успокаивать:

— Не отниму я его у тебя! Он как был твоим, так и останется! Но я должен его прочесть, понимаешь? Тогда мы, возможно, что-то узнаем! Ты же знаешь, вот уже много лет я ищу разгадку этой истории. Чего я только не предпринимал, где только не рыскал! Кое-что даже понял, но не до конца. И вот теперь выясняется, что есть возможность найти ответ на все мои вопросы! Кливер! Где он? Давай его скорее сюда! Ты обязан мне его дать! Просто обязан!

Обычно уравновешенный, Самюэль пришел в такое возбуждение, что Кливер почувствовал себя виноватым.

— Понимаешь, Самюэль, я бы рад его дать, да не знаю, куда засунул. Так берег, что позабыл. Много раз его с тех пор искал, но так и не нашел. Просто ума не приложу, куда он мог подеваться…

Приятели принялись переворачивать все шкафы, все ящики, ломая себе головы и пытаясь сообразить, куда Кливер мог запрятать журнал. Искали, искали, но напрасно.

Мануэла, вернувшись с работы, просто в ужас пришла от кавардака, который устроили гость и хозяин в доме. На отца она давно махнула рукой, старость не радость, чудачества да причуды! Но Самюэль! Он-то как смеет рыться в чужих вещах?!

— Да я старые фотографии ищу, хочу детишкам показать, какими мы с Кливером были в молодости, — принялся оправдываться Самюэль.

Мануэла только рукой махнула: еще один бездельник на ее голову, фотографии какие-то ему, видишь ли, понадобились!

Самюэль понял, что поиски пока придется прекратить, но теперь, когда у него забрезжила надежда проникнуть в тайну, он знал, что просто так от нее не отступится. Обязательно будет приезжать к Кливеру, и рано или поздно, но они найдут журнал.

А в город Самюэлю пришлось ездить даже чаще, чем думалось. И не по своим делам, а по чужим. Но так уж сложились обстоятельства.

Неожиданно в деревню к родителям приехал Дави. Вот радость так радость! На этот раз он приехал по-хорошему, приехал к отцу с матерью, приехал под родной кров.

По-хорошему приехал, потому что самому ему было очень плохо. Оливия расторгла с ним помолвку. Дави места себе не мог найти, и ноги сами принесли его в единственное место на земле, где могли если не исцелить его, то хотя бы облегчить боль его сердечных ран.

Эстер насмотреться не могла на своего любимого сыночка. С тех пор как он уехал из дома, она всегда готовила на одну порцию больше, надеясь, что вот-вот он войдет в дом. И вот наконец он приехал.

Она кормила его жарким, которое ему всегда так нравилось, и слушала его рассказ. Все тут готовы были выслушать Дави, разделить его сердечные неурядицы, подать совет. С Оливией они то и дело ссорились, а потом всегда мирились. Может, помирятся и на этот раз?

— Может, Оливия уже без тебя тоскует, — сказала Далила. — Когда Кассиану на берегу, мы каждый день ругаемся, а уйдет он в море, жить от тоски не могу!

Дави и сам не очень-то понял, что произошло. Он так поверил в дружбу Оливии с Витором, поверил, что Витор сумел расположить к себе Оливию, убедить ее, что у Дави прочное положение, что не сомневался: теперь Оливия назначит день свадьбы. И вот что произошло! Крах. Вместо даты свадьбы — разрыв.

Самюэль надеялся, что сможет как-то помочь сыну, решил съездить в город, повидаться, поговорить с Оливией. Оливия ему нравилась — хорошая, добрая девушка, самостоятельная и с характером. Потерять такую — большое горе.

А тут и Рамиру дал Самюэлю поручение, попросил отвезти записку сеньоре Веласкес и отдать в собственные руки.

Самюэль с сочувствием посмотрел на старого друга. Видно, припекло, извелся вконец.

Рамиру не стал таиться. Человек он был гордый, самостоятельный, но и ему нужно было поделиться с кем-то тем, что лежало у него на сердце.