— Ничего удивительного: просто ты выросла из своей деревушки, как когда-то из нее вырос я!

— Ты так думаешь? — с сомнением произнесла она. — Я ведь люблю и море, и наш дом, хотя мне хочется узнать и что-нибудь новое, чего в деревне не увидишь. А Кассиану ничего такого не надо. Он мечтает только о собственной лодке.

— Мне кажется, нам с тобой надо чаще общаться, — пришел в выводу Дави. — Я открою для тебя другой мир, а ты потом сама решишь, что тебе больше по душе.

— Спасибо, братик, — обняла его Далила. — Только мне почему-то страшно…

— Страшно? — изумился Дави. — Ты не должна бояться. Ведь речь идет о твоей жизни, о твоем будущем.

— Я это понимаю, оттого мне и страшно. Ты не подгоняй меня, ладно? Я не хочу делать больно Кассиану. Да и самой мне еще надо избавиться от каких-то сомнений…

Вернувшись домой, она рассказала матери о чудо-комбайнах, увиденных на кухне у брата.

— Представляешь, сколько свободного времени у тебя появилось бы, если бы мы купили такие же приборы!

— А зачем мне свободное время, Далила? — остудила ее пыл Эстер. — Если я все дела переделаю за час, то чем буду заниматься потом?

— Но ведь это ужасно, мама!

— Знаешь что, дочка, не забивала бы ты себе голову этой современной ерундой, — строго сказала Эстер. — Человек, за которого ты собираешься замуж, — рыбак. А жена рыбака должна довольствоваться тем, что он ей может дать. Запомни это, иначе твоя жизнь может стать адом.

* * *

Рыбацкое судно показалось наконец на горизонте, и все жители тотчас же помчались к пристани. Не было среди встречающих только Асусены.

— Где она? Где моя дочка? — встревожился Рамиру, недобро посмотрев на Серену. — Что тут произошло, пока нас не было?

— Я так ждала тебя! — припав к его груди, выдохнула она. — Теперь Асусена обязательно поправится! Ты найдешь нужные слова, чтобы утешить ее…

— Опять этот Витор? — догадался Рамиру.

— Да. Они расстались, и Асусена очень страдает. Она заболела, Рамиру!

Отстранив от себя Серену, он побежал к дочери. Увидев его, Асусена приподнялась на постели, но в тот же момент силы оставили ее, в глазах потемнело…

— Девочка моя, милая моя, — повторял Рамиру, гладя ее по волосам. — Ты выздоровеешь… Все пройдет… Теперь я с тобой, доченька.

Естественно, в такой ситуации об уходе из семьи не могло быть и речи. Рамиру бродил по дому печальный, задумчивый и словно не замечал хлопочущей вокруг него Серены. Однажды она, не выдержав, с горечью произнесла:

— Я совсем тебе стала ненужной.

— Перестань, — сказал он с досадой. — Просто я ни о ком, кроме Асусены, сейчас не могу думать. К тому же столько дней провел в море, устал.

Заглянувший к ним Самюэль несколько разрядил обстановку. Серена откровенно обрадовалась ему:

— Хорошо, что ты пришел, Самюэль. Может, тебе удастся расшевелить Рамиру, а то он словно в воду опущенный. Выпейте по рюмочке, потолкуйте, а я пойду к Асусене — пора давать ей лекарство.

— Похоже, ты с Сереной еще… не говорил? — спросил Самюэль Рамиру, когда Серена вышла.

— Как я мог, если Асусена в таком состоянии?

— Да, сейчас не время. А может, вообще не стоит этого делать?

— Нет, Самюэль, я должен внести ясность в наши отношения с Сереной. Не хочу врать и причинять ей лишние страдания. Так будет лучше для всех, в том числе и для детей.

* * *

Устроившись в тени пальм, Кассиану и Далила рассказывали друг другу о том, что произошло с каждым из них за время разлуки. Далила говорила в основном об Асусене, о ее несчастной любви, а из самых ярких событий вспомнила конечно же поездку к брату. Кассиану это не понравилось:

— Наверное, он опять соблазнял тебя всякими городскими штучками — музеями, театрами? А может, водил тебя в ресторан?

— Ты не оглох, Кассиану? — рассердилась Далила. — Я же ясно сказала, что была у него дома, в его квартире!

— Все равно незачем тебе глазеть на городскую роскошь. Мы будем жить совсем по-другому, ты ведь знаешь это.

— Да, знаю, — невесело произнесла Далила и, немного помолчав, перевела разговор на другую тему: — Я слышала от папы, что у вас был хороший улов.

— Хороший? — оживился Кассиану. — Не то слово. Отличный улов! Ты не представляешь, сколько теперь у меня будет денег. Этого хватит, чтобы закупить материал для моего баркаса. Даже не верится! А ты, кажется, и не рада? Что с тобой? Мы же об этом мечтали…

— Я рада, Кассиану. Просто мне как-то неловко быть счастливой, когда Асусена так страдает.

— Да, я тоже за нее очень переживаю, — вздохнул он. — Может, мне еще раз набить морду этому Витору, как ты думаешь?

— Нет, не дай Бог! — испугалась Далила. — Этим ты ей не поможешь, а сам окажешься за решеткой.

Вернувшись домой, Кассиану услышал, как Асусена то ли во сне, то ли в бреду произносила имя Витора.

— Успокойся, сестричка, — сказал Кассиану, взяв ее за руку.

— Нет, Витор, не надо! — заметалась на постели Асусена. — Я не хочу!.. Я боюсь!.. Здесь так темно…

— Проснись, Асусена, проснись. Тебе снится дурной сон, — тормошил ее Кассиану. — Подожди, я сейчас позову маму.

— Нет, не уходи, — открыв глаза, вымолвила Асусена. — Побудь со мной, я боюсь.

— Хорошо, только ты должна принять лекарство. Тебя знобит.

— Эта лихорадка никогда не кончится, — простонала Асусена. — Она изводит меня. Я умру, Кассиану…

— Не говори глупостей. Оливия сказала, что у тебя нет никакой болезни. Просто ты страдаешь по этому негодяю. Забудь его! Ведь он тебя бросил.

— Да, бросил, — слабым голосом заговорила Асусена. — Отказался от меня, потому что вы гнали его, избивали. А обо мне вы не подумали. Если бы тебе запретили видеть Далилу, что бы ты делал?

— Неужели ты его так любишь?.. — рассеянно произнес Кассиану и впервые за все время посмотрел на случившееся другими глазами.

А на следующий день он поехал к Витору и попросил его навестить Асусену.

— Что? Я не ослышался? — спросил обескураженный Витор. — Ты сам зовешь меня к Асусене?

— Да, Витор. Сейчас это единственное, что ей надо.

— И ты сам до такого додумался? Ну, я рад за тебя! Полагаю, тебе следовало бы почаще шевелить мозгами.

— Витор, давай не будем ворошить прошлое. Ты имеешь право обижаться на меня — я многое сделал, чтобы вас разлучить, — но сейчас нам надо позаботиться о здоровье Асусены.

— Ах вот как? — ядовито усмехнулся Витор. — Значит, ты держишь меня за полного идиота, за пешку, которую можно переставлять туда-сюда, как тебе заблагорассудится. Захочешь — физиономию мне расквасишь, в потом как ни в чем не бывало в гости позовешь.

— Витор, если тебе хоть немного дорога Асусена, ты не позволишь ей умереть, — не обращая внимания на его язвительный тон, сказал Кассиану. — Моя сестра умирает, пойми ты наконец!

После этих его слов Витор перестал улыбаться.

— Неужели все так серьезно? — спросил он.

— Да, представь себе, — глухо произнес Кассиану.

— Вот чего вы добились своим ослиным упрямством.

— Прошу тебя, Витор, не трать время на упреки. Поедем к Асусене!

— Что, прямо сейчас? Но у меня есть неотложные дела, в приемной меня ждут люди, с которыми я договорился о встрече…

— Ладно, приезжай, когда управишься с делами, — смилостивился Кассиану. — Только не вздумай водить меня за нос, а то я приволоку тебя к Асусене силком.

* * *

И вот он приехал, и ему разрешили пройти к Асусене. Рамиру, правда, опасался, как бы дочери не стало от этого визита еще хуже, но Кассиану твердо стоял на своем: пусть поговорят, выяснят отношения, иначе Асусена может просто умереть от тоски.

— Если понадоблюсь, сразу же зови меня, — сказал он сестре, оставляя ее наедине с Витором. — Я буду в соседней комнате.

При виде бледной, осунувшейся Асусены сердце у Витора защемило, но он сумел взять себя в руки и бодрым голосом произнес:

— Не знал, что у тебя такой заботливый брат. Ведь это он любезно пригласил меня к вам.

— Я не посылала его за тобой, поверь, — стала оправдываться Асусена.

— Не надо ничего говорить, — остановил ее Витор. — Побереги силы, они тебе еще пригодятся. Выглядишь ты, должен заметить, неважно.

— Ты приехал затем, чтобы сказать мне, как плохо я выгляжу?

— Я не знаю, зачем меня сюда притащил твой братец. Наверное, хотел, чтобы вся деревня увидела злодея, который погубил невинную девушку. Думаю, они спустят на меня собак, когда я выйду отсюда. А может, потребуют, чтобы я на тебе немедленно женился.

— Ты чудовище! Убирайся вон!

— Жаль, твои родственники не слышат, как ты меня сама прогоняешь. Спасибо тебе. Я уйду с удовольствием. Надеюсь, ты больше не станешь изображать перед всей деревней соблазненную и покинутую? Это слишком избитый номер!

— Уходи, мерзавец! — стонала Асусена. — У тебя нет ничего святого в душе. Я боюсь тебя! Ты — сам дьявол.

— Прости, что еще раз заставил тебя поволноваться. Выздоравливай! — он чопорно раскланялся и вышел.

— Ну что, парень, как она? — волнуясь, спросил Рамиру. — Как Асусена? Ей лучше? Что она тебе сказала?

— Увы, мне нечем вас порадовать, — развел руками Витор. — Мой приход ничего не изменил.

— Но ты ведь говорил с ней? — вмешался Кассиану.

— За кого ты меня принимаешь? Конечно же говорил. Я был с ней очень нежен, пытался успокоить ее, но все напрасно. Так что простите, сеньор Рамиру, тут, видимо, дело не во мне. Я бессилен помочь Асусене.

— Нет, это ты меня прости, — сказал упавшим голосом Кассиану.

— Ты все правильно сделал, — подбодрил его Витор. — Я этого никогда не забуду.