- Как же мне тебя называть? – мужские пальцы с отбитыми напрочь кончиками перебирают женские волосы. Мягкие – как лен, как пух, как вата.

- Уже забыть успел, как меня зовут? – она тихо смеется ему в грудь и трется о нее носом.

- Не нравится мне твое имя, - вздыхает Степан. – Трудное оно. Тяжелое. Неласковое.

- Не любо – не кушай, - незло огрызнулась Тура.

- Да как это не любо, - еще раз вздохнул Степка. – Еще как любо. Но неласково же – Тура. А вот как? Турочка?

Ответом ему стал негромкий смех. Степа и сам усмехнулся.

- Угу, по-дурацки звучит. А как тогда? Ну как?

Она не отвечала. Лежала и наслаждалась звуком его голоса, теплом его пальцев теперь уже на плече. На табло включен обратный отсчет. И цифры тают. Как снег.

- А-а-а! - Тура вздрогнула от победного Степиного возгласа. – Придумал! Туча!

- Чего?!

- Не чего, а туча! Тучка! Ту-у-учка… - он повернулся на бок и огладил ее всю под протяжное «Ту-у-у». – Здорово придумал?

Тучка. Последний раз ей придумывали прозвище в школе. Обидное. Тучка – куда как лучше. Пусть будет Тучка.

- Здорово. Только… Только Тучка я буду только здесь. Хорошо?

Нет, не хорошо. Плохо даже. Но он кивнул и отвлек себя поцелуем.

*

- Ну а теперь давайте сердечко послушаем, - дородная докторша деловито убирала тонометр в сумку. – Как мотор, Павел Корнеевич, стучит?

- Да что ему будет-то, мотору пламенному, - дед медленно расстегивал пуговицы на фланелевой рубашке. Тура подавила в себе очередное желание помочь. Да, она справится с пуговицами не в пример быстрее. Но делать этого нельзя категорически. Да и врач Лилия Донатовна совершенно никуда не спешила, добродушно смотрела на своего подопечного и явно была расположена остаться на традиционный чай. Ну, хоть с медицинским персоналом им повезло. Не зря дед столько лет отпахал на гос.органы, не бросили его в старости.

Они и в самом деле потом пили чай, дед с прошловековой галантностью любезничал с Лилией Донатовной, она с удовольствием смеялась его шутками и охала его рассказам. Однако, когда Тура вышла ее провожать, доктор стала сама серьезность.

- Не нравятся мне ритмы. И наполнение вялое.

- Ему не двадцать, - не сразу осознала серьезность сказанного Тура. Но ее тут же поставили на место.

- Я прекрасно помню, сколько вашему деду, деточка, - Лилия Донатовна похлопала по своей объемистой сумке, где помимо прочего находилась медицинская карта. – Ему надо лечь на обследование. Я передам данные заведующей, оформим направление в ведомственную больницу.

- Но…

- Знаю, что «но», - оборвала девушку медицинский работник. – Ваша задача – подготовить Павла Корнеевича.

С поставленной задачей Тура не справилась. Дед сурово насупил брови и заявил, что на больницы у него нет времени, голубушка Лилия Донатовна его только что посмотрела, и все в порядке. Как сообщить деду о том, что инициатором госпитализации была именно врач, Тура не придумала. Ну кроме как в лоб сказать. Но отчего-то не решилась. И дала себе пару дней на раздумья – все равно пока там медицинская бюрократическая машина провернется – пройдет время. А Тура как раз к тому моменту придумает, как подготовить деда.

*

- Кос!

Степан обернулся. На него энергичным ходом и с азартным блеском в глазах накатывал Кароль.

- Две минуты подожди меня, Даню потискаю – и приду. Есть разговор.

Направление, которое принял состоявшийся чуть позже разговор, заставил Степку раскрыть рот.

- Ну что ты варежку распахнул, - Артур аккуратно поддел Степкин подбородок. – Будто я тебе на Луну предложил слетать.

- Ну так оно… это… - Степа озадаченно потер шею. – А ты не шутишь, Король?

- Понимаю, что у тебя вместо головы мяч. Повторяю по буквам. Я разговаривал с врачом национальной сборной. Да, мы учились вместе. Да, он говорил о тебе с тренером. Да, тренер сборной согласился на тебя посмотреть. Как только они вернутся из Бразилии с отборочных. У тебя есть примерно две недели, чтобы набрать образцовую форму. А потом еще два года - чтобы как следует подготовиться и выйти на пике формы к олимпиаде.

- Артур…

- Отставить сопли! Как только будет дополнительная информация – скажу. А сейчас бегом в душ.

Давно Степка не чувствовал себя настолько… озадаченным. И обнадеженным, наверное.

*

Звуки скандала он услышал, едва открыл дверь. Скандал был женским и оттого особенно громким и безобразным. Степа быстро бросил сумку в комнату и прошел на кухню.

- О, явился! – Елена развернулась так резко, что взметнулись полы халата, обнажив дебелое бедро.

- Елена, уймись! – на привычно белом лице Туры красовались два алых пятна. Значит, уже самый разгар конфликта.

- Нет уж, и не думай затыкать мне рот! – голос женщины срывался на визг. – Устроила тут публичный дом! Позор какой! Ты о деде подумала?!

Ту шумно вдохнула и задохнулась ответом.

- Вот именно, - Степан говорил нарочито медленно и спокойно. – Подумайте о Павле Корнеевиче. Если есть чем думать, конечно.

- Хам! Мужлан и быдло! Соблазнил мою дочь!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍В книгу рекордов по уровню абсурдности! Плюнуть бы на эту бабу вздорную, но Туча… На Тучку смотреть больно. Надо увести ее отсюда. Погода на улице, конечно, не способствует прогулкам, но…

- Ту, пойдем отсюда.

- Да, да, идите! – расхохоталась Преужасная. И захлебнулась с бульканьем смехом. Продышалась. – А впрочем, чего стесняться-то, да? Давайте прямо здесь! Что миндальничать, правда?

Тура еще раз вдохнула глубоко. Кажется, у нее получилось справиться с гневом. Обернулась к Степану.

- Степ, иди в душ. Ты же после тренировки. Я пока ужин накрою.

И Степан понял, что в данном случае лучше не спорить и подчиниться. А Ту отлично знает, как обращаться с гадюкой Падлной.

Уже в дверях кухни Степа услышал истеричное Еленино:

- Ну а ты что ждешь, доченька? Сейчас твой кобель штаны снимет и тебе будет, чем заняться. Давай, давай, беги. И соси получше!

Степан замер как вкопанный.

- Иди, Степа! – звонким гневным набатом прозвенел за спиной голос Ту. – Иди!

Ладно. В этот раз – ладно.

*

Ручка двери дернулась, когда он уже разделся, залез в ванну и даже слегка намок. Так и замер, мокрый.

Ну не Преужасная же? Вряд ли. Тура? Нет, Тучка, нет. Не надо.

Но ручку упрямо дергали с той стороны. Сильно. Настойчиво.

Черт. Да что же это такое!

И все-таки пришлось вылезать из ванны, брать полотенце и открывать дверь.

И все-таки – Тучка.

Он не выпускал дверь из пальцев, но это не сыграло никакой роли. Ту резко дернула на себя и шагнула внутрь. Темные кудри взметнулись в стороны, когда он замотал головой.

- Нет, Ту, пожалуйста, нет.

- Да, Степа, да.

Потому что иначе она не может. Иначе эта грязь въестся под кожу. А ведь у нас не так, правда? Не так! Или так? Я не знаю!

Она протянула руку и, преодолев его неуверенное сопротивление, отбросила на пол под ноги полотенце. У нее над головой он протянул руку и щелкнул замком. Путь обратно отрезан. И снова включено табло.

Намокшие волосы сделали его еще более мощным и крупным. Или ей кажется? Надо проверить на ощупь.

Проверка затянулась и превратилась в сладкую пытку. Для нее. Для него. И ему стало теперь все равно, слышно ли за дверью его с трудом сдерживаемые стоны. И неважным сделалось, что двигало ею. Все неважно, когда так сладко, нежно, сильно, глубоко – и вообще за гранью.

Хотя – нет. За грань – вдвоем. Только вдвоем.

Им пришлось покрутиться в попытках устроиться так, чтобы удобно стало обоим. Ванна небольшая, Степка – напротив, большой, Ту едва держится на ногах. Впрочем, он тоже, но у него просто ноги крепче.

В итоге, получилось сзади. Узкая белая тонкая спина, которая постепенно розовела. От горячего пара включенной для конспирации полным напором воды. От его жадных рук, что скользили – от хрупких плеч к тонкой талии и потом – по-хозяйски на аккуратные ягодицы. И потом обратным транзитом. Ближе к финалу крупные смуглые руки замерли – правая на белом плече, левая - на месте, где талия переходит в бедро.

Ничего не имеет значения, когда он рядом с ней. В ней. Наполняет собой и смыслом. А еще – теплом и жизнью.

Степа успел опомниться в последний момент. А потом они завалились на дно ванны – нелепо, неловко, но по счастью бестравматично. Замерли, затихли и дышали только шумно, глотая воздух открытыми ртами, как две выброшенные на берег рыбы – несмотря на все обилие воды вокруг.

Только спустя пару минут Степка завозился, пытаясь удобнее устроить болезненно заломленную руку и Туру на себе. Не сразу, но получилось. А потом он посчитал нужным проинформировать.

- Я тебе на спину кончил.

Прерванный у них не первый, но раньше он об этом молчал. И Ту тоже. А вот сейчас – ответила.

- Романтик! – фыркнула ему куда-то в подмышку.

- Вообще не романтик.

Она вздохнула.

- Ну раз твоя рука где-то там ниже спины – вотри в кожу, что ли.

- Зачем?! – поперхнулся вопросом Степка.

- И чему вас только в вашем физкультурном учат? Простейших вещей не знаешь. Сперма – биологически активная субстанция, и очень полезна для кожи. Так что втирай.

- Ну и кто из нас романтик?! – ответно фыркнул Степа.

Тура помолчала. А потом тихо:

- Спасибо.

Уже гораздо позже, лежа в постели, она поняла, что смогла. Без тех самых слов смогла. Потому что они уже намертво впечатались в ее душу. В сердце.

Он это осознал лишь на следующий день. Внезапно, на тренировке. За что и получил мячом в лоб. Отряхнулся, смахнул пот. А он бы сказал, между прочим.