Они замолчали, повисла тягостная пауза.

– Вот что, – нарушила молчание Ирка. – Что вы сидите, как приговоренные к пожизненному заключению? У нас же скоро свадьба, а может, и две.

– Как?! – Воскликнула Лилька, смешно округлив глаза.

– Вот так… – Ирка встала и торжественно объявила. – Дорогая подруга, хочу сообщить, что мне тоже сделали предложение…

– Неужели Георгий?

Ирка кивнула и продолжила.

– И я решила его принять, а там будь, что будет! По этому случаю предлагаю выпить шампанское, мне, конечно, сок. Кто умеет открывать шампанское?

– Но мы его на Новый Год купили, – возразила Софья Ильинична.

– До Нового Года еще целый месяц, еще купим.

Они оживились, про Америку больше не говорили, в основном, про свадьбу, про наряды. Ирка вдруг вспомнила про Марию Анатольевну.

– Лилька, а как его мать на все это посмотрела?

– Знаешь, неплохо, немного кривилась, но, в общем, нормально. Видимо, перед этим он провел серьезную подготовку. – Она замолчала, а потом с усмешкой добавила. – Знаете, он даже ей сказал, что пока оставит ее здесь, вызовет попозже. По-моему, она обиделась.

– Нехорошо получилось, – покачала головой Софья Ильинична. – Подумает, что ты его настроила. Представляешь, что было бы, если бы я уехала вместе с вами, а она бы осталась? Ужас! Очень некрасиво получилось.

– Вот что, – Лилька обняла ее, – договоримся так, вы приедете вместе, через некоторое время, а там посмотрим, может и останешься? Ну как?

– Ладно, посмотрим, – согласилась Софья Ильинична и стала открывать шампанское.

Дождь лил всю ночь, к утру перестал, выглянуло солнце, позолотив еще не все опавшие листья, но лужи были огромные. Ирка смотрела в окно и нервничала – не спросила, когда он приедет. Сказал, что пораньше и все, а во сколько? Черт! Зря она согласилась. Ничего из этого не выйдет. Еще и мать его. Конечно, она не понравится – это уж заранее известно. Еще скорчит рожу, как вчера та… Ничего, она тогда ей все выскажет! Дура! При чем здесь его мать? Наверняка Георгий рассказал ей про Ирку, предупредил, что она беременна. И, наверное, не сказал, что от другого. Вот она обрадовалась! Вот подарочек получит! Еще и про родителей надо рассказать. Скажет сразу же, как приедет, может и передумает.

– Ты что не собираешься? – Софья Ильинична вошла в ее комнату. – Сама же сказала, что он приедет пораньше. Ну ты что? – Заметила слезы.

– Зря все это! Ничего не получится!

– Ну-ка, немедленно прекрати! Нас втравила в это дело – я уже Лильку разбудила, а сама на попятный. Давай хоть за город съездим, так погулять хочется. Смотри, погода какая, солнце светит, как на заказ. Я посоветоваться зашла, не знаю, что лучше надеть. Ой! Твой телефон звонит, наверное, Георгий.

Ирка взяла трубку.

– Ирка, – произнес тихо знакомый голос, от которого прежде замирало сердце и подкашивались ноги, – нам надо поговорить.

– Вроде вчера поговорили.

– Брось, давай сегодня съездим куда-нибудь за город, погуляем и поговорим. Хочешь, посидим в ресторане?

– Извини, не могу… и не хочу, – добавила громко.

– Ирка, ну что ты опять такой колючкой стала?

– Мне некогда с тобой говорить, и я все уже сказала. Пока Она повесила трубку и обернулась к Софье Ильиничне.

– Опомнился. Тоже погулять звал. Здрасьте, приехали. Все, Софья Ильинична, быстро собираемся.

– Я пойду завтрак готовить. Ирок, а может, поговорила бы с ним.

– Не-а. Все. Перегорело… Ну где эта соня Лилька?

Георгий приехал в начале двенадцатого, женщины были еще не совсем готовы и пока они собирались, ему предложили кофе. Внешне он был совершенно спокоен, но в душе нервничал, представляя встречу Ирины и Софико, так он называл мать.

Софико отреагировала спокойно, только спросила, хорошо ли он все обдумал.

– Я приму любую невестку, лишь бы тебе было хорошо с ней. А вдруг это московская кахпа (женщина легкого поведения)?

– Брось, Софико, – засмеялся Георгий.

– А ты уверен, что она тебя любит, а не на деньги твои позарилась?

– Да она даже не знает, чем я занимаюсь.

Софико вздохнула – если Георгий так решил, все равно не переубедишь. Дай бог, чтобы девушка оказалась хорошей, а она постарается быть хорошей свекровью.

Она казалась спокойной, но в душе переживала – а вдруг эта москвичка хитрая акула. Георгий сказал, что она беременна. А вдруг она это нарочно придумала, чтобы заставить его жениться. А сын поверил – сам не обманет и другим верит. Он слишком порядочный, чтобы не поверить. Даже странно, как он со своей порядочностью руководит сетью магазинов, создал целую сеть.

Плохо, что она не может постоянно здесь жить – в Тбилиси у нее сестры и братья родные и двоюродные, полно племянников и племянниц, наконец, просто друзья, соседи и знакомые, а здесь…

Нет, Москва красивый город, но очень большой, неуютный, и она здесь всем чужая, плохо говорящая грузинка. Первое время она ездила на общественном транспорте, как это сын сам машину водит, а ей шофера присылает, чтобы тот возил ее везде Непонятно, зачем этот шофер вообще нужен? Нет, Анзор хороший парень, так за садом следит и машину моет и вообще внимательный, помогает в доме, но ведь он должен машину водить, а Георгий все время сам за рулем.

Софико не нравилось ездить на метро – едешь, ничего не видно, духота страшная, огромные толпы людей снуют и толкаются, и все бегут куда-то, никто пожилым места не уступит, читают или спят. Если дорогу спросишь, никто не ответит, то ли не хотят, то ли сами не знают.

Другое дело в Грузии.

Если человек заблудился, до нужного места сами проводят и в гости позовут. А вот в троллейбусе хорошо ехать, спокойно. Едешь себе, не торопишься, народу мало и можно Москву из окна посмотреть.

Софико проехала все Садовое кольцо на троллейбусе – понравилось, вот по улицам плохо одной гулять – полицейские останавливают, спрашивают регистрацию.

Она начинала нервничать, путать слова и, в конце концов, перестала выходить из дома. А что это за жизнь, все время одной сидеть. Гулять выходила только по их поселку, а там никто даже не поздоровается. Что за люди? Никто не остановиться поболтать, не похвастается детьми или внуками, не обсудят соседский дом. Очень скучно.

Георгий развлекал ее, как мог: вывозил в театры, в кино, отправлял на дорогие курорты, где она все так же сидела одна в номере.

Один только раз она получила удовольствие от поездки, когда уговорила сестру Нино отпустить ее дочку Марию вместе с ней в Италию – это были совершенно другие впечатления. Во-первых, Мария хорошо знала английский и немного итальянский, во-вторых, вдвоем им было весело, но на девушку заглядывались парни, и Софико не отпускала ее от себя, и в конце поездки заметила, что Мария заскучала. Конечно, молодым лучше с молодыми.

В следующий раз Софико просила поехать вместе с ней сестру, но сестра наотрез отказалась – дома семья, дети, внуки…Просила другую сестру, но у той как раз родился внук. Двоюродная сестра сказала, что на следующий год обязательно поедет, а сейчас дочка выходит замуж – надо к свадьбе подготовиться.

И так у всех. Кто-то женится, у кого-то дети рождаются – один ее Георгий все не женился и даже никогда не знакомил ее со своими девушками.

Софико одно время даже засомневалась и испугалась, а вдруг он предпочитает противоположный пол. Ведь давно живет в Москве, а здесь об этом прямо вслух говорят… Ох окрутит его какая-нибудь хитрая акула!

Когда Георгий сказал, что привезет свою девушку, она обрадовалась – слава богу, наконец, сын женится, и у нее появятся внуки. Заскребло на сердце, когда узнала, что они поторопились, и девушка уже беременна. Вдруг окажется все так, как она и предполагала? А-а, что теперь делать? Надо посмотреть на нее…

Придется свадьбу справлять здесь, а в Тбилиси поехать, когда родится ребенок. Все равно дотошные бицолы (тетки) станут расспрашивать и подсчитывать… Ладно, будь, что будет, главное, чтобы девушка любила ее сына, а если она не найдет с невесткой общего языка… ну что ж, побудет немного с ними, посмотрит на внука и уедет к себе, не станет мозолить глаза. Она подняла глаза к небу: «Вай ме, геенис купри, геенис цецхли».

* * *

Софико все приготовила к приезду гостей. В доме работали несколько женщин, которые помогали по дому, но вчера она сама готовила сациви, лобио и лори. Достала кеци, чтобы пожарить мясо на углях.

С утра сделала тесто для хачапури и все поглядывала в окно.

– Да не волнуйтесь вы так, Софико Варламовна, – видя ее волнение, успокаивала помощница Даша. – Георгий Александрович сказал, что раньше двенадцати не приедут.

– Генацвале, как только приедут, сразу ставь противень в духовку. Заваришь чай зеленый и черный, а я сварю кофе.

– Зачем вам беспокоится? У нас же кофеварка есть, я все сделаю, вы только гостей встречайте.

– Э, как можно сравнивать? Разве машина может хороший кофе сварить…

А комнаты наверху приготовили? Может, отдохнуть захотят…Вай, ме! – Она выглянула в окно – Приехали! Включай чайник!

Проходя мимо зеркала, остановилась, поправила пышные волосы и направилась к двери.

* * *

Перед отъездом Ирка попросила Георгия зайти к ней в комнату.

– Георгий, – начала Ирка, заметно волнуясь. – Хочу рассказать кое-что о себе, пока не поздно, может, передумаешь…

Георгий спокойно выслушал ее, молча встал, обнял ее и внезапно поцеловал.

– Глупая женщина, я никогда не меняю своих решений, тем более и причин для этого не вижу. Ме шен микхвархар… – он помолчал и добавил по-русски – Я люблю тебя и все.

Он отстранил ее так же внезапно и, выйдя из комнаты, громко позвал.

– Вы долго еще будете собираться? В конце концов, я сейчас рассержусь! Вот копуши.

Всю дорогу Ирка так нервничала, вспоминала то про какие-то забытые вещи, то про якобы не выключенный утюг, надеясь, что повернут назад и не надо будет ехать знакомиться с его мамой, которой она, конечно, не понравится.