Мы уже имели возможность убедиться в немалых талантах кардинала Теодора, ставшего достойным наследником своего великого родителя. Энергичная армянская кровь, протекавшая в его жилах, не повергла его в состояние растерянности и бездействия при известии о смерти его соратника, папы Романа Марина. Пришло время брать быка за рога, решил Теодор, и он направил все свои силы на то, чтобы довести начатое Романом дело до логического завершения, а именно провести Церковный собор, на котором, помимо всех озвученных Романом моментов, надлежало теперь для начала осуществить выборы нового понтифика.

Однако, у его оппонентов из сполетской партии тоже нашелся достойный руководитель. Бывший епископ Чере Сергий проявил в эти дни не меньшую энергию, добавив к ней изрядную дозу хитрости и осмотрительности. Поняв, что на выборах папы его ждет очередное поражение, он призвал своих соратников отказаться от поездки в Рим, чтобы не допустить заседания Церковного собора по всем вопросам, связанным с Трупным синодом. Все священники сполетской партии, опасавшиеся на Соборе потерять свои посты, а также многие, занимавшие нейтральные позиции, настояниями и посулами Сергия спешно покидали город, разворачивали свои поезда на подходах к Риму и либо возвращались в свои приходы, либо останавливались в Сполето. В итоге Теодору и его сподвижникам удалось собрать Совет Церкви достаточный для выборов папы, но – ухмылка тогдашних церковных правил! – недостаточный для выноса решений по Трупному синоду.

Теодору пришлось довольствоваться этим. На следующий день после церемонии погребения папы Романа, 8 декабря 897 года состоялся совет церкви, римской знати и представителей городского плебса по выборам нового понтифика. В этот день сбылись самые смелые мечты патриарха Фотия – его сын Теодор был провозглашен епископом Рима!

Коронация состоялась спустя два дня и прошла на удивление скромно. На ней отсутствовали многие высокопоставленные правители Италии – в частности Беренгарий Фриульский, Анскарий Иврейский, даже Адальберт Тосканский, не было делегаций из франкских земель. Впрочем, участие в коронации молодого императора Ламберта скрасило отсутствие вышеперечисленных вельмож и обусловило полную легитимность выборам папы.

А уже утром следующего дня Теодор, стремившийся как можно скорее взять реванш у всех своих противников, огласил следующее:

– Волею Господа нашего Иисуса Христа, являясь смиреннейшим рабом рабов его, я, епископ Рима, повелеваю предать христианскому погребению останки благочестивого папы Формоза, которые преступными деяниями узурпатора Стефана были осквернены и по решению нечестивого собрания, произведенного над ним, выброшены на поживу хищникам и гадам земным! Да свершится правосудие, да простит нам Господь наши греховные деяния и да будет прощен Великий город Рим, допустивший это!

Город встретил известие неподдельным ликованием, как встречают провинившиеся дети весть о прощении их родителями. В этот же день в пещеру рыбаков из Кампании наведались высшие чины церкви, останки Формоза были бережно извлечены из этой пещеры и приготовлены для похорон, которые намеревались провести на следующий день.

12 декабря 897 года состоялось торжественное погребение. Римляне встречали повозку с телом покойного папы, падая на колени и голося покаянные молитвы. Процессия не поленилась сделать завидный крюк, и, направляясь к базилике Святого Петра, наведалась в Латеран, где в начале года над Формозом свершался суд, отныне провозглашавшийся как чудовищное бесовское злодеяние. Толпа римской черни, мстительная, как и любая подобная ей толпа, теперь горячо жаждала видеть тех, кто судил Формоза. Но никого из сполетской партии в этот день в Риме не было. Формозианцы умело подогревали градус антипатии римлян к сполетцам, собственно, именно для этих целей они и провезли Формоза мимо Латеранского дворца. Теодор был доволен – могущество сполетцев оказалось подорвано, причем их же собственной злобной глупостью.

– Появись сейчас наш друг Сергий, ему было бы несдобровать, – с улыбкой говорил он в этот момент своим единомышленникам и встречал понимающие улыбки в ответ.

– Да простит нам Господь эти наши мысли, но мы ведь, прежде всего, воздаем должное достойному христианину Формозу, и лишь в сотую очередь сводим счеты с нашими недругами, – не слишком искренне ответил ему тибуртинский священник Иоанн. По его виду было заметно, что навряд ли сведение счетов находится в его личном рейтинге так низко.

В пышной процессии, сопровождаемой пением псалмов, неподалеку от папских носилок красиво и важно восседали Теофилакты. Теодора тоже изволила сесть верхом на лошадь, что было весьма необычно для того времени, а также не постеснялась полностью открыть римлянам свое прекрасное лицо и сбросить на свои плечи распущенные волосы. В утешение всем тем, кого мог оскорбить ее вольный вид, она не поскупилась на щедрую милостыню горожанам.

Теофилакт, видя такие траты, даже в один момент нахмурился и возжелал было сделать нравоучение своей супруге, с ослепительной улыбкой густо кидающей нуммии121 жителям Рима, но вовремя сдержался, ибо вдруг услышал со стороны плебса многоголосое благословение их семейству и неподдельное восхищение города прелестной гречанкой.

– Поверьте, супруг мой, любовь Рима стоит дороже всех денег, находящихся в нем, – торжествуя свой успех, воскликнула Теодора.

К исходу дня процессия, изрядно утомившись, достигла, наконец, Собора Святого Петра. Римская милиция ограничила вход в собор, допустив внутрь только представителей высшей знати и духовенства. Чернь мгновенно запрудила обширную площадь, уже тогда существовавшую перед базиликой Святого Петра, но еще пока незамощенную брусчаткой. Народ и не думал расходиться, тем более, что, несмотря на декабрь, погода в этот день выдалась какой-то особенно яркой и солнечной, будто природа также присоединилась к восторгу Вечного города.

Тело Формоза было торжественно внесено в пределы базилики. Папа Теодор и римское духовенство следовали прямо за печальными носилками Формоза. Процессия скрылась во мраке базилики, и народ уже было на какое-то время начал отвлекаться на суетные проблемы и оживленно разговаривать меж собой, как вдруг из пределов храма донеслись сначала громкие восклицания, а затем торжественное церковное пение, подхваченное магическим звучанием органа, не так давно привезенного сюда из Византии в подарок папе Иоанну Восьмому. Чернь, памятуя о необычайных событиях, следовавших в течение Трупного синода, с любопытством уставилась на двери церкви, пытаясь понять, что могло произойти на сей раз, и высказывая версии одна нелепей другой.

Спустя полчаса в дверях показался папа Теодор и его окружение. Вид папы был необыкновенно торжественен, как у полководца одержавшего решающую победу. Подождав, пока толпа немного умерит свои восторги по случаю его появления, он простер руки к небу и громким голосом вещал:

– Внемлите сыны Рима и гости этого великого города известиям о достославных событиях случившихся в сей день! Волею Господа нашего Иисуса Христа, не допустившего окончательного оскорбления и разорения тела святейшего папы Формоза, останки этого достойного слуги Божьего преданы надлежащему погребению!

Толпа возрадовалась, но в груди каждого римлянина теснился вопрос: « и это все?». Папа меж тем продолжал:

– Возрадуйтесь же римляне и все христиане, присутствующие здесь! Ибо явил Господь наш, Создатель всего сущего, милость свою и благословение свое! Слушайте же и передайте всем прочим, в том числе врагам Церкви Христовой и Рима, а также вашим личным врагам, что Бог простил Риму варварское прегрешение и святотатство, учиненное над телом епископа его церкви! В момент внесения в храм Святого Петра, покровителя нашего славного города, останков благочестивого папы Формоза, святые Церкви Христа, изображенные на стенах базилики, почтенно склонили главы свои и приветствовали нашу процессию своим поклоном.

Толпа возбужденно и доверчиво ахнула.

– В том, что произошло великое знамение сие, я приношу торжественное слово, что самолично видел описываемое. И да подтвердят слова мои братья, сопровождавшие меня!

Священники, бывшие с Теодором в момент погребения останков Формоза, один за другим подтвердили сказанное. Толпа лихорадочно загудела, обсуждая услышанное.

– Римляне и гости нашего города! Возблагодарим же Господа, явившего нам милость свою, торжественной молитвой о покаянии и славным песнопением о нем!

Толпа вместе с римскими священниками рухнула на колени и в течение следующего часа с особым рвением и ликованием возносила хвалу Небесам. Теодор все это время оставался вместе с римлянами, в благочестивом рвении не уступали ему и верные соратники его, а также римская знать. В общем громком, но не слишком стройном, в силу многочисленности собравшихся, пении приятно выделялся высокий голос красавицы Теодоры, что опять таки привлекало к ней всеобщее внимание.

Услуги удачливых Теофилактов, что теперешние, что оказанные за несколько месяцев до этого, не остались без внимания нового папы. Теодор на следующий день ввел Теофилакта в круг римских городских судей. История повторялась – понтифики Рима по-прежнему по достоинству оценивали деловые качества византийской семьи и, награждая их дополнительным городским функционалом, все так же упорно отказывались поднимать их в светской иерархии.

Воздав должные почести своему духовному наставнику и учителю папе Формозу, Теодор вновь вернулся к идее собрания Церковного Собора для того, чтобы провести официальное осуждение решений Трупного синода, а вместе с этим избавить Церковь от ряда недостойных ее служителей. Для этого необходимо было сломить глухое сопротивление сполетской партии. Стараниями Сергия это невозможно было сделать в ближайшие дни. К тому же приближалось Рождество, и волей-неволей Теодор должен был согласиться отпустить иногородних священников к их приходам. Вместе с тем, Церковный собор по поводу Трупного синода был все-таки назначен Теодором на вторую половину января. Папа со своими соратниками рассчитывал в оставшиеся дни проделать огромную работу, переговорив с большинством главных иерархов Церкви, а также заручившись поддержкой императоров Востока и Запада. Конечной целью Теодора было низвержение из лона Церкви Сергия, Петра из Альбано, кардиналов Пасхалия и Христофора. Да, хитрым сполетцам удалось на этот раз потянуть время, но бесконечно прятаться от гнева Рима они не смогут. Рано или поздно всех участников Трупного синода будет ждать справедливое возмездие за грехи!