Мейси Ейтс - Цена любви и мести

– Я…

– Моя мать согласилась, когда мне было восемь и мы сильно бедствовали. Он поселил нас в доме неподалеку от своего и часто навещал нас. Как я позже узнал, он заплатил твоей матери кругленькую сумму, и она ушла, а он выждал столько, сколько того требовали приличия, а затем ввел в свой дом мою мать в качестве своей жены.

– Нет… Мой отец не стал бы… Он не…

– Он так поступил. Он – подонок-манипулятор, который во всех нас видит не более чем своих пешек. Из-за него мой отец покончил с собой, а моя семья разорилась. Но я занялся историей своей семьи. И когда я выяснил, почему мой отец совершил самоубийство… Почему он разорился… Все встало на свои места… – Он помолчал. – А потом я связался с твоей матерью.

С матерью, которая давным-давно ушла из семьи. Которую Эль не видела пятнадцать лет.

– С моей матерью?!

– Да. Она наблюдала за тем, как я набираю силу в деловых кругах, и она… Однажды подошла ко мне в ночном клубе. Я не знал, кто она такая.

Думал, что она – просто очередная блондинка, которая хочет провести со мной ночь. Но, в отличие от большинства женщин, она хотела не спать, а говорить со мной. Хотела рассказать мне, кем на самом деле является твой отец.

– Она разыскала тебя? Спустя много лет, за которые она ни разу со мной не поговорила, она разыскала тебя? Неужели ты настолько привлекателен для обоих моих родителей?

– В случае с ней, я думаю, ее больше привлекала месть.

– Она хотя бы вспомнила обо мне? – дрогнувшим голосом спросила Эль.

Он ничего не ответил, но его молчание было громче всяких слов. Конечно же нет. Она много лет не пыталась с ней связаться, с чего бы вдруг сейчас забеспокоилась?

– Я не могу… Я не знаю, что и думать. Не знаю, как переварить все это.

Он презрительно скривился:

– Что ж, у тебя будет достаточно времени, чтобы все переварить, пока ты будешь стоять в очереди на подачу документов на пособие по безработице.

– Аполло… Ты не можешь так поступить.

Выражение его лица было каменным.

– Я уже так поступаю. С самого начала я все продумал и четко придерживался плана. Просто я немного сократил время.

Эль будто окаменела. Она верила в него. Верила, что он – первый, кто увидел ее по-настоящему. Который хотел ее ради нее самой.

Он ответил ей самым худшим предательством, потому что намеренно использовал ее. Даже не потому, что он ненавидел ее, даже не потому, что хотел отомстить ей, но потому, что он хотел отомстить ее отцу. И снова она оказалась ничем. Ничем, кроме самой удобной фигуры на шахматной доске.

– Убирайся, – сказала она, дрожа изнутри и снаружи.

– Я у себя дома.

– А это – моя комната. Оставь меня с теми крохами чувства собственного достоинства, что у меня еще есть. – Он отвернулся и направился к двери. – Просто не верится… Все то, что я тебе говорила. Все то, что я сделала для тебя. Бикини. Как будто я… Как будто я стала особенной. А оказывается, ничего подобного! Ты ничем не лучше моего отца. Даже если то, о чем ты говорил, правда, даже если каждое твое слово – правда, ты ни над чем не поднялся.

Он снова повернулся к ней с суровым выражением лица.

– Я никогда не хотел ни над чем подниматься. Я только всегда хотел затащить вас всех за собой в ад.

С этими словами он вышел из комнаты, оставляя ее брошенной, разбитой, уверенной в том, что после случившегося ей уже не оправиться.

– Не обижайтесь, мистер Савас, но последние несколько недель вы невыносимы.

– Алетея, это вы невыносимы, потому что говорите со мной в таком тоне! – сухо ответил он, глядя на монитор компьютера и не обращая внимания на свою помощницу.

– Я говорю правду! – Она крутанулась на каблуках и вышла из его кабинета.

Аполло не поднимал глаз до тех пор, пока она плотно не закрыла за собой дверь.

Чтоб ее… Она всегда говорила правду. Ему следовало бы уволить ее и нанять какую-нибудь глупую, красивую и покорную.

Когда ему на ум приходило слово «красивая», он видел только одно лицо. Вот только та, о ком он думал, не была ни глупой, ни покорной. И она не выходила у него из головы.

Особенно в снах. Он просыпался возбужденный и искал ее, но ее не было рядом. Потому что он прогнал ее.

Тогда ему казалось, что именно так он должен поступить. Но чем дольше он был без нее, тем больше сомневался в правильности своего решения.

Он убрал с дороги искушение, но свою страсть так и не изжил. И поэтому сейчас он страдал. Конечно, он мог бы заполучить ее обратно, ей некуда было идти, нечего делать.

Воспоминания о ней, о ее сладком аромате, о том, как она вздыхала и произносила его имя, – преследовали его днем и ночью.

Он был словно наркоман, который переживает ломку без очередной дозы. У него дрожали руки при мысли о том, как он целовал ее.

Она была его наркотиком. Полностью лишать себя удовольствия не следовало. Теперь он все время будет думать, как мог бы встретиться с ней еще раз. Как он мог бы достичь вершины наслаждения. Чувствовать, как кончики ее нежных пальцев скользят по его спине.

Одна мысль об этом вызвала в нем вспышку желания, такого горячего, что он чуть не бросился немедленно разыскивать ее, чтобы пасть к ее ногам.

Он никогда раньше не испытывал ничего подобного. Никогда еще не чувствовал такой необходимости удерживать кого-то и обладать кем-то.

«Не то же ли самое испытывал ее отец к моей матери?»

Нет. У них с Эль все по-другому. Но одну вещь Аполло знал наверняка: слишком долго он отрицал свою страсть. Больше он этого делать не будет.

Из-за ее отца он в детстве испытал лишения и бедность.

Он не станет отказывать себе в том, что было ему необходимо.

Он не проведет еще одну ночь без нее в своей постели.

Эль была уверена, что умирает. После ее отъезда из Греции прошло четыре недели. Месяц с тех пор, как она уехала от Аполло – безработная, разбитая и униженная. Хорошо, что ее унижение хотя бы не стало достоянием широкой общественности.

Все, что было известно окружающим, – это то, что ее уволили с поста исполнительного директора «Маски». Никто ничего не знал о ее отношениях с Аполло, и только это спасало ее от того, чтобы окончательно не превратиться в лужу, не стечь в ближайший водосток и не исчезнуть навсегда.

Отец, конечно, очень расстроился, но, по крайней мере, он ее не винил. Точнее, ей было все равно. Она понятия не имела, что он чувствует. Всего за месяц вся ее жизнь перевернулась с ног на голову. Отца она избегала.

Все, что сказал Аполло, все те вещи, в которых, как он говорил, был повинен ее отец, заставили ее усомниться во всем, в чем она сейчас вряд ли была способна разобраться.

И потом, как это ни эгоистично, но ее волновало увольнение.

Она встала, и пол у нее под ногами пошатнулся, когда она впервые за много часов поднялась с дивана. Безработица плохо сказалась на ее манере одеваться. Она носила один и тот же спортивный костюм три дня подряд, потому что все равно ее никто здесь не видел. Вчера она надела фланелевую пижаму с маленькими лисичками. Сегодня на ее штанах были совы.

– Очень сексуально, – прокомментировала она, направляясь к холодильнику. Она открыла его, и ее немедленно ошеломил запах, который оттуда доносился. Эль сморщила нос. Что-то пахло не так, как надо. Но у нее в холодильнике было не так уж много еды.

С трудом подавив рвотный рефлекс, она захлопнула дверцу холодильника. Проснувшись, заставила себя поесть, но еда показалась ей безвкусной. По-видимому, так бывает, когда разбивается сердце. Но если у нее и был какой-то аппетит, сейчас он окончательно исчез.

Она чувствовала себя так, словно лизнула стельку теннисных тапочек. Ну хорошо, от этой мысли ей стало еще больше не по себе.

Вдруг кто-то постучал в дверь, и она чуть не подпрыгнула от неожиданности. Войти в здание было не так-то легко, она понятия не имела, кто это может быть.

Сделав глубокий вдох, Эль подошла к двери, отперла замок и сняла цепочку. Она резко открыла дверь, в последний момент сообразив, что должна была сначала посмотреть в глазок.

Но было уже слишком поздно. Дверь распахнулась, а в проеме стоял тот, кого она больше всего боялась там увидеть.

Внезапно легкая тошнота усилилась, и она выбежала из комнаты. Вскоре весь ее завтрак очутился в унитазе.

– Эль! – услышала она голос Аполло.

– Не подходи! – Она с трудом встала. Ее била дрожь. – Я… ужасна.

– Ты больна, – еле слышно сказал он.

– Раньше… со мной ничего подобного не было. – За исключением того, что она была… нет, не больна, но сама не своя последние несколько дней. – И вообще, что ты здесь делаешь? – Она подошла к раковине и умылась холодной водой. – Кто тебя впустил?

– Какая-то молодая женщина, которая живет дальше по коридору. У нее кольцо в носу и розовые волосы. Она решила, что мне можно доверять.

Эль засмеялась. Горьким, глухим смехом.

– Она решила, что ты неплохо выглядел бы у нее в постели. Я бы ее предупредила, но, мне кажется, ей все равно будет наплевать.

– Тем хуже для нее. Я не продаюсь.

– Хорошо. Если ты здесь не для того, чтобы подцепить мою соседку по коридору, зачем ты пришел?

– Ты поверишь мне, если я скажу, что зашел тебя проведать?

– Нет.

– Я хочу тебя вернуть.

– Нет, – ответила она с недоверием в голосе. – У тебя не получится меня вернуть. Ты обошелся со мной ужасно. Ты меня уволил.

– И теперь у тебя нет работы. Я подумал, что ты заинтересуешься кое-каким соглашением.

Она засмеялась, широко раскинув руки.

– И вот она я – меня тошнит, когда ты предлагаешь мне стать твоей любовницей. Честное слово, можно назначить свидание в более романтичном месте, чем туалет!

– Тебе нужны деньги. Тебе точно нужно как-то занять твое время.

– Ты жалок.

Она проскользнула мимо него, стараясь держать голову прямо. Что было трудно, когда мужчина, который спал с тобой, а потом тебя унизил, только что видел, как тебя выворачивает наизнанку.