Но Эль определенно была существом гораздо более чувствительным, чем Аполло. Если бы только можно было придумать способ разгадать ее! Если бы ему только удалось установить с ней связь! Он пробовал разговорить ее, демонстрировал свои добрые намерения. Она сама захотела заняться с ним сексом. Ни один из способов, которыми он пытался подобраться ближе к ее сути, не подошел.

Аполло бродил по дорогому пентхаусу, привыкая к расположению комнат в своем новом доме. Несмотря на свое утверждение, что будет проводить с ней и с ребенком лишь ограниченное время, он планировал, что с данного момента постарается выполнять большую часть своей работы в Штатах. Аполло не позволит своему ребенку жить с подобной ношей. Деньги могут решить лишь некоторые проблемы. Он знал это наверняка. Его возвышение из бедности к большому богатству показало ему, что в мире существуют вещи, которые нельзя купить.

Из раздумий его вывела вибрация телефона в кармане. Он нажал кнопку приема вызова, не посмотрев даже, кто ему звонит.

– Савас слушает.

– Что ты там вытворяешь с моей дочерью? – Он узнал голос своего злейшего врага.

– Зависит от того, что вы слышали.

– Я видел заголовки утренних газет. Вчера вечером в ресторане ты сделал ей предложение. Судя по всему, она тебе отказала.

– В таком случае не понимаю, зачем вы мне звоните. Совершенно очевидно, что Эль способна действовать самостоятельно.

– Я звоню, потому что имею право точно знать, с чего ты вообразил, что моя дочь согласится выйти за тебя замуж! Только не говори мне, Аполло, что ты нарочно подверг себя публичному унижению. Я все равно тебе не поверю.

– Вы неплохо меня знаете, но, видимо, все-таки недостаточно хорошо, – ровным тоном произнес он. – Я думал, что она согласится.

– После всего, что я для тебя сделал…

– Да, после того, как из-за вас мой отец покончил с собой, после того, как вы шантажировали мою мать, чтобы она стала вашей женой… Как я посмел быть таким неблагодарным?!

– Ты прекрасно знаешь, Аполло, что твоего отца убил не я. Твой отец принял роковое решение самостоятельно. Конечно, я безжалостно обошелся с ним, когда выдавил его из компании, но то, что произошло потом, стало его собственным выбором, не моим.

– И все-таки процесс запустили вы. Ничто в мире не убедит меня в обратном.

– И ты теперь используешь Эль, чтобы мне отомстить?

Аполло чуть было не брякнул, что именно этим он и занимается. Чтобы дать старику понять, что соблазнил его единственную дочь. Что она беременна от него. Что теперь вся власть у него в руках. Все принадлежит ему. Но тут Эль вошла в комнату. На ней были мягкие, мешковатые штаны и широкая, свободная кофта. В таком наряде она выглядела нежной и беззащитной. И Аполло понял, что не может произнести такие слова. Он не имеет права ее так использовать. Она попросила его видеть в ней женщину, и он так и поступил. Именно он предложил оставить вражду позади, начать все сначала. И он намерен был сдержать слово. Вот почему он сдержался. Он поступил так ради нее. Ради них.

– Верите вы мне или нет, но мои отношения с вашей дочерью не имеют к вам никакого отношения.

Эль быстро повернула к нему голову и посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Я тебе не верю, – ответил Дэвид.

– А мне все равно. Правда. Я намерен ее завоевать, так или иначе. Я добьюсь ее руки.

– Почему это так важно для тебя?

– Потому что я хочу ее.

– И ты ее любишь?

Вопрос угодил прямо в цель. Аполло думал о любви, о том, что она для него значит. Его мать точно любила его, по-своему. Она была хрупкой женщиной, что удивительно, учитывая, сколько всего ей довелось пережить. И иногда ему казалось, что ей пришлось просто заморозить свои чувства, чтобы защититься от новой боли. После того, как она потеряла мужа, после того, как ее шантажом принудили выйти за человека, которого она не любила.

Его отец, его биологический отец был настолько поглощен добыванием материальных ценностей, своим положением в обществе, что предпочел смерть поддержке жены и сына. В этом смысле Аполло не мог не согласиться с Дэвидом. Самоубийство было выбором его отца, а не кого-нибудь другого.

Аполло не мог отказаться от своего мальчишеского взгляда на все произошедшее во многих отношениях. Он чувствовал себя брошенным. Он злился. Заслуживал его отец больше сочувствия с его стороны или нет, было не важно. Аполло мог чувствовать только то, что он чувствует.

И еще был Дэвид Сент-Джеймс. Он на самом деле его принял. Действительно отнесся как к родному сыну.

Он стал ему отцом. В большей степени, чем когда-либо был его родной отец. Он вырастил его, показал ему ценность тяжелого труда, оплатил его образование, научил его ничего не принимать на веру. Хоть он был и тяжелым человеком, иногда слишком сдержанным, все-таки он был сильной, постоянной фигурой в жизни Аполло. На него он хотел бы равняться в жизни. Но когда он узнал, как низко тот пал, чтобы добиться матери Аполло, – как будто она была вещью, которую можно было приобрести, а не человеком, как будто сам Аполло и его отец были лишь несущественными деталями, – он понял, насколько далеко может зайти ложь.

То, что его любовь к приемному отцу не исчезла бесследно сразу после того, как он все узнал, доказывало, насколько непостоянным и несправедливым чувством может быть любовь.

Он не имеет права подвергать Эль такому испытанию. И не будет этого делать.

– Нет, – ответил он. – Нет.

– Значит, ты ее не заслуживаешь.

С этими словами отец Эль бросил трубку. Его слова эхом отдавались у Аполло в голове, когда он обернулся, чтобы встретиться взглядом с Эль, которая смотрела на него смущенно.

– Кто звонил? Мой отец?

– Да. Он мною недоволен.

– Он прочитал обо всем в газете? Все попало в газеты?

– Да, – ответил он. – По-видимому, новость о твоем отказе попала на первые полосы.

– Что ж, я бы извинилась перед тобой, но на самом деле это ведь ты все устроил.

– Да, правда.

– О чем он тебя спросил?

– Он спросил, не использую ли я тебя как орудие мести, – признался Аполло. – Я сказал ему, что не использую.

– Да, я так и предполагала. Но о чем он спросил тебя в самом конце разговора?

Он почувствовал, словно его желудок напрягся и провалился куда-то в низ живота.

– Он спросил, люблю ли я тебя.

Она закрыла глаза и побледнела.

– Ты ответил «нет».


Эль показалось, будто пол уходит у нее из-под ног. Она заволновалась и испытала потрясение, поняв, что Аполло не воспользовался возможностью нанести ее отцу последний удар. Он не использовал ее как оружие. Не стал прямо и грубо огорошивать его информацией о ребенке, об их связи. Даже если он солгал, хотя бы отчасти, он перестал ее использовать. Выполнил ее просьбу.

Но потом его спросили, любит ли он ее. И он дал отрицательный ответ.

Тогда она поняла: ей нужно, чтобы он ее любил. В мире нет ничего важнее. Абсолютно ничего.

Она заворачивала свою потребность в разные причудливые фантики. Убеждала себя в том, что ей нужно только уважение. Что им просто нужно найти общие интересы. Что ей нужен человек, который принимал бы ее такой, какая она есть, и не пользовался ею как орудием для осуществления своих планов. Но после того, что случилось между ними в ванной, после того наслаждения, которое она испытала, после того, как она ощутила силу своих чувств к нему, она поняла, что дело в другом. Ей нужно больше. Ей нужно все. Если она не получит всего, она причинит самой себе ужасный вред.

Она желала для себя большего. Большего, чем управлять компанией, чтобы доказать отцу, что она на это способна. Больше, чем выйти замуж за мужчину ради его удобства. На самом деле, как бы ей ни хотелось обеспечить своему ребенку полную семью, в которой будут присутствовать оба родителя, она понимала: если они будут просто сосуществовать друг с другом, если он будет рядом с ней несчастным, потому что она ему надоест, а она будет несчастной рядом с ним, потому что он не сможет ответить на ее любовь, их ребенок все поймет. Ребенок почувствует, что в их семье неладно. Эль не хотелось, чтобы малыш решил, что он во всем виноват и родители страдают из-за него.

– Я не могу за тебя выйти, – сказала она.

– О чем ты говоришь? Только утром ты показала мне, насколько я для тебя неотразим.

– Это секс, Аполло. Он у нас пронизывал все. Когда я ужасно с тобой обращалась, ты все-таки хотел меня. Когда ты отобрал у меня компанию, предал нашу семью, я все-таки хотела тебя. Но для брака одного секса недостаточно. А того, что у нас сейчас… недостаточно для меня. Я кое-что поняла сегодня утром.

– Что ты упрямая маленькая вредина, которая поступает вопреки здравому смыслу?

– Я поняла, что люблю тебя. Я люблю тебя всей душой, всем сердцем. Так было всегда. Но я не могу и не буду больше довольствоваться остатками, жить странной, обрывочной жизнью, вызванной твоими интригами и интригами моего отца. Я стала исполнительным директором «Маски», потому что отец хотел сыграть мною против тебя, а не потому, что он думал, будто я подхожу на это место. Я ношу в себе твоего ребенка, потому что ты хотел уязвить его, и, хотя я признательна тебе за то, что ты не огорошил его сейчас такой новостью… Вот на чем основана наша связь. Вот кто мы.

– Нет, – хрипло ответил он. – Она основана не на этом. В том, как я взял тебя у стены в гостиничном номере, не было никакого расчета, как не было у меня никаких скрытых мотивов в кабине лифта.

– Почему я должна тебе верить?

– Потому что это правда. После того как мы переспали во второй раз, я решил, что использую наши отношения для мести. Только потому, что я отчаялся найти какое-либо оправдание тому, что ты со мной делала. Потому что хотел как-то прервать существовавшее между нами притяжение.

– А почему ты вернулся?

– Потому что у меня с тобой не все было кончено!

– Но в том-то и дело, – сказала она. – Я не вещь, которую можно взять или положить на место, когда тебе удобно. Не орудие, которым ты можешь свободно распоряжаться. Я человек. У меня есть чувства. Я люблю тебя и заслуживаю того, чтобы быть любимой в ответ. – Она покачала головой. – Если ты не можешь дать мне того, что мне нужно, я уйду и найду того, кто сможет.