- Извините, утренний минет отменяется.


От Романа не ускользнуло, как она сканировала с утра его правую руку. И ее поведение после телефонного звонка – тонкие панельные стены позволили услышать каждое ее слово. Но Островский все равно не верил, поэтому просто диагностировал:


- Женщины...


- Да, тупые бабские закидоны, – подтвердила Ольга и открыла входную дверь. – До свидания, а лучше прощайте!


«Откуда она знает?»


Роман понял, что она как-то узнала про его семейное положение. Раньше его это мало заботило и его постельных девушек тоже, но здесь была такая неприязнь, ненависть... Он не пошел за ней, не спросил.


«Если сама не хочет говорить, то и мне не стоит. Перебесится», – подумал, закрывая дверь.


Ольге срочно надо было найти ближайший магазин – курить хотелось неимоверно, а сигареты остались на кухне в квартире Островского.


«Ты просто ничего не знала», – оправдывала она себя, стоя в магазине, даже не помня, как дошла до него. – «А что вообще о нем знаешь?»


Это был пункт... Незыблимый, непоколебимый...


Ольга помнила тот день двадцать лет назад, когда отец ушел к любовнице, как будто это было вчера. Для маленькой восьмилетней девочки это стало стрессом, болью, взрослением. И в тот вечер отец пропал, как будто его никогда и не было, а мать начала тонуть в пучине пьянства и одноразовых любовников. Почти десять лет Ольга наблюдала эту картину, обещая себе, что никогда не свяжется с женатым мужчиной, никогда не разрушит семью, никогда не оставит детей без отца...


Но теперь преданное обещание грузом легло на плечи, пятном, которое уже не вытрешь из страницы жизни, болью, которая жжет сейчас где-то в груди, и диссонансом, где тело хотело вернуться к нему, а здравый смысл останавливал.


Глава 10


Ольга сама не знала, сколько времени просидела на скамейке, занимаясь самокопанием и терзаясь чувством вины. Сигареты исчезали из пачки одна за одной, в голове начало звенеть от переизбытка никотина и мыслей, к горлу подступила тошнота.


«Надо ехать», – подумала Ольга, поднимаясь. Ноги казались ватными – после нахлынувшей ярости наступило бессилие и опустошение, голова кружилась, а перед глазами запрыгали белые пятна.


Через полчаса она уже заходила в квартиру Наташи, рухнула на пуфик в прихожей и, прислонившись головой к холодной стене, закрыла глаза.


- Пойдем покормлю тебя, а то сейчас в обморок завалишься.


Ольга только махнула рукой. Не было сил ни на что и ничего не хотелось.


- Где родители? – только смогла она выдавить из себя.


- На даче, – ответила Наташа.


- Я полежу немного, – едва ворочая языком, сказала Ольга и целенаправленно пошла к дивану. Мгновенно провалилась в дремоту, уставшая от своих мыслей и терзаний. Наташа ничего не говорила, не спрашивала, понимая, что подруге надо немного прийти в себя.


Раздражение Романа не отпускало. Он не понимал – неужели так сложно задать вопрос и получить на него вразумительный ответ. Но нет, женщинам проще напридумывать, вбить себе что-то в голову и, пылая ненавистью, сбежать. Островский знал, что его объяснение покажется самым идиотским оправданием женатого мужчины, желающего сходить налево, но все-таки это было правдой.


Он открыл ноутбук, собираясь поработать, чтобы отвлечь себя от мыслей об Ольге, но смог написать за час только один абзац.


- Твою ж мать! – вслух выругался и пнул ногой стоявшую рядом табуретку.


Роман ни в чем не был виноват, но тем не менее чувствовал себя именно так. И среди его знакомых был только один человек, который мог помочь разобраться в подобной ситуации.


Анна никогда не расставалась с телефоном: ни днем, ни ночью, ни в будние, ни в праздники. И сейчас подняла трубку после второго гудка.


- Привет, Ромочка, – пропела она.


- Привет, – отозвался он. – Как дела?


- Опускаем прелюдии и переходим сразу к делу. Что случилось?


Островский давно привык к юридическому подходу Анны – четко и по делу. Она умела слушать и слышать, всегда давала советы, не руководствуясь женской солидарностью и не становясь ни на чью сторону. Сейчас Роман вкратце обрисовал ей события пары последних дней и спросил после пятиминутного монолога:


- И что мне с ней делать?


- Во-первых, Рома, эта девушка основательно запала тебе в душу или в член, – четко поставленным голосом начала Анна. – Во-вторых, это хреново, что она узнала не от тебя, теперь твои объяснения будут выглядеть глупо. В-третьих, девушка, кажется, с определенными принципами, так что считает тебя сейчас последним мудаком.


- И что мне ей сказать?


- Лучше ничего, пока твоя Ольга сама не спросит, а то будешь смотреться довольно жалко с попытками оправдаться.


- Некрасиво получилось, – протянул Островский.


- Ты там влюбился что ли? – усмехнулась Анна.


- Нет!


- Ну-ну...


- Это сейчас был сарказм? – спросил Роман.


- Островский, я тебя знаю почти тридцать лет. Я видела многих твоих дам, видела, как ты к ним относился, как с ними расставался. И мнение ни одной из них тебя никогда не волновало, а их истерики вызывали только раздражение. Так что, если захочешь развестись, мы быстро уладим этот вопрос. Чао, муженек!


- Пока, женушка, – в тон сказал он и отключился.


Предположение Анны о влюбленности он не разделял – Ольга была просто еще одной женщиной в его жизни, которая надолго не задержится. Но в одном его жена была права: он не хотел выглядеть в ее глазах моральным уродом.


- Эй, соня, подъем! – Наташа трясла подругу за плечо. – Вечер уже.


Ольга открыла глаза и сказала:


- Сделай кофе.


- Сначала поешь. Идем.


С кухни доносился запах еды, и Ольга поняла, что закинуть в желудок что-нибудь надо, а то немудрено и язву заработать. Зашла сразу в ванную, умыла лицо холодной водой, жалея, что вот так просто нельзя смыть вчерашний день. При воспоминании об Островском и том, что он с ней делал, снова начало тянуть внизу живота.


«Точно нимфоманка», – подумала и невесело усмехнулась своему отражению в зеркале.


Наташа успела приготовить почти праздничный ужин и сейчас расставляла многочисленные тарелки на стол.


- Не стоило так убиваться возле плиты, – сказала Ольга.


- Хорошая еда снимает стресс, а хорошая закуска и подавно, – подмигнула ей подруга, достав из холодильника коньяк.


Когда с первым бокалом было покончено, Наташа не выдержала:


- Рассказывай...


- Что? – Ольга видела, что та уже ерзает от любопытства.


- Про писателя своего.


- Он не мой. Да и нечего рассказывать, просто очередной козел. Ты мне лучше расскажи, зачем наводила о нем справки?


Наташа виновато опустила глаза, налила еще коньяка, сжевала бутерброд и только потом ответила:


- Интересно мне стало, что он за зверь такой, если ты попала под его обаяние на второй день знакомства. А если у тебя вся семья состоит из одних ментов, то соблазн покопаться в жизни писателя, о котором мало что известно даже интернету, становится велик.


- Любопытная ты моя... – без злости покачала головой Ольга, а Наташа продолжила:


- Островский Роман Сергеевич, тридцать лет, не судим, не привлекался, женат на гражданке Колесниковой Анне Алексеевне. Вот ее даже у нас в городе довольно хорошо знают в определенных кругах, говорят, она первоклассный адвокат и...


- Хватит! Ничего не хочу слышать ни о нем, ни о его жене.


- Пожалуйста, – согласилась Наташа, подняв руки. – Но что ты будешь делать с работой?


Ольга уже сама задавалась этим вопросом. Можно было закатить истерику Олегу и сказать, что заниматься этим больше не станет. Но сумма, прописанная в договоре, останавливала – таких денег не заработать на фрилансе. Все упиралось в финансовую сторону.


- Попробую поговорить с Олегом, может, он сможет договориться с Островским, чтобы я работала сама, присылала ему готовые сцены, он их одобрял или браковал и сам отсылал Самойлову. Времени займет немного больше, чем планировалось, но я не буду видеть рожу гения пера.


- Вышла б замуж за Андрея, не пришлось бы думать о деньгах, – завела свою любимую пластинку Наташа.


- Не начинай!


- Молчу, но замечу: за время, что мы тут сидим, ты пять раз посмотрела на телефон. От кого звонка ждешь?


Как бы не хотела Ольга признавать, но она действительно ждала звонка или сообщения от Романа, хоть и сама отрицала это.


- Ничего я не жду.


- И на старуху бывает проруха, – усмехнулась Наташа. – Ты, кажется, втрескалась в своего писаку.


- Ха-ха-ха, – чеканя слоги, сказала Ольга и фыркнула: – Очень смешно.


Комментария в ответ она так и не услышала, а только получила снисходительную улыбку.


Островский знал, что разорвать договор Ольга не сможет – Самойлов ей не позволит. Многие пункты и подпункты контракта на экранизацию были внесены Анной, а режиссер сам виноват, что согласился работать на любых условиях.


«Жена», – подумал он и понял всю абсурдность ситуации.


На протяжении всех лет, пока у него стоял штамп в паспорте, Роман не чувствовал каких-то изменений в своей жизни. Этим штампом он просто помог своей подруге детства сделать карьеру, но никогда в их отношениях не было ни капли романтики с его стороны, а с ее и подавно. Анна была хорошим другом, почти сестрой, и их регистрация ничего не значила... До сегодняшнего дня, до встречи с Ольгой.