Леша пошел на кухню, откуда сразу же послышался звук открываемой банки пива, а Роман через пару минут к нему присоединился, гадая, что же сподвигло друга появиться у него после хорошей пьянки и ночного секс-марафона.


- Значит, так, – начал Леха, – ты мне должен дать интервью об экранизации своей книги. Эксклюзив. И дай контакты и режиссера и сценариста, с которыми ты работал.


- Хочешь пробиться в столичный журнал?


- Да! И это мой шанс.


- Я-то не против, но не факт, что Самойлов захочет говорить об экранизации до премьеры, а Ольга... Михайловна вообще работала только над этим проектом и вроде продолжать сценаристскую деятельность не собиралась.


- Но попробовать-то можно!


Роман пожал плечами и спросил:


- И ты поедешь за несколько сот километров ради интервью?


- Зачем? – удивился Леха. – Перешлю вопросы по электронке, попрошу пару фотографий...


- Понимаешь, для хорошего материала этого будет мало. Я бы тоже мог контролировать процесс написания сценария посредством электронной почты. Но лично работать намного эффективнее.


Вспомнив об эффективной работе с Ольгой, Роман почувствовал, что ему снова необходим душ. И на этот раз холодный.


- Может, ты и прав... – задумчиво протянул Леша, открывая вторую банку пенного, а потом спросил: – А она хоть симпатичная?


- Кто?


- Сценарист. Может, скрашу рабочие моменты обществом красивой женщины.


Островский сжал зубы так, что, казалось, они вот-вот начнут крошиться, а в глазах даже потемнело от злости, но не зря он столько тренировался в управлении эмоциями. Быстро взял себя в руки и ответил:


- Обычная, – подумав: «Ни черта она не обычная!»


- Ладно, давай телефон режиссера.


Роман развел руками:


- Я вчера телефон случайно разбил. А там все контакты. Но могу дать адрес его электронной почты.


- Давай, – согласился Леша.


Островский открыл ноутбук, переписал «мыло» и протянул лист для заметок другу со словами:


- Держи меня в курсе.


- Так, может, со мной съездишь?


Хоть и тянуло Романа согласиться и, бросив все, поехать... Но что это даст? Еще одну встречу с Ольгой, после которой снова придется поправлять свое эмоциональное состояние.


- Я подумаю.


Утром Ольга первым делом написала Олегу смс: «Спасибо за ужин». Он перезвонил почти сразу и спросил:


- Как дела?


- Нормально.


- По голосу не скажешь, что нормально. Островскому перезванивала?


- Да, недоступен.


Олег понял, что она расстроена, поэтому предложил:


- Давай я приеду.


- Зачем? Нянчиться с бабой, у которой шалят гормоны, или держать волосы, пока я буду обниматься с унитазом?


- Для этого ведь и нужны друзья.


- Если тебе больше не с кем скоротать выходной день, то приезжай.


Ольга хотела, чтобы он приехал, точнее просто не хотела оставаться наедине со своими мыслями и эмоциями, разрывающими голову на части. Она еще несколько раз набирала номер Романа, но все так же безуспешно.


Не покидала мысль, что она вчера упустила ту призрачную иллюзорную надежду, которая гнездилась в мыслях, но которую Ольга упорно отгоняла. Что он хотел ей сказать? Этот вопрос не давал покоя, заставляя метаться по квартире из угла в угол, потому что на месте сидеть было невозможно. Хотелось что-то сделать, куда-то сорваться, просто выговориться...


Она почти довела себя до грани сумасшествия за то время, пока ехал Олег. Он открыл дверь взятыми вчера запасными ключами в тот момент, когда Ольга запустила в стену кухни кружку с остатками чая.


- Что за шум, а драки нету? – спросил, появившись в дверном проеме, укоризненно покачал головой и стал убирать осколки.


- О чем вы вчера говорили? – спросила Ольга.


Олег пожал плечами:


- Ни о чем. Он хотел поговорить с тобой, я сказал, что ты спишь. И все.


- Твою ж мать!


- Что?


- Он знает, что мы когда-то почти дошли до ЗАГСа, и мог подумать, что опять...


- Трахаемся по старой дружбе?


- Вроде того.


- Оль, послушай, но ведь это бред. Или Островский о тебе настолько низкого мнения, что решил, будто ты сразу из его постели прыгнула в мою?


- Не знаю, не знаю... – покачала она головой. Если бы на его месте была она, то точно бы нарисовала в воображении картины эротического характера. – Он меня трахнул едва ли не на второй день знакомства, так что моим целомудрием он вряд ли впечатлился.


Олег, убрав осколки, разогрел остатки вчерашней еды и спросил:


- Завтракала? Я не успел.


Ольга отрицательно покачала головой. Он поставил перед ней тарелку, протянул вилку и сел напротив, глядя, как она неохотно и без особого аппетита отправляет куски в рот.


- Что делать будешь? Решила? – спросил Олег, отправив тарелки в мойку и заваривая чай.


- Не знаю. Вчера пыталась сделать медикаментозный аборт, но таблетки надолго во мне не задержались, – тихо ответила Ольга, ожидая шквал осуждения.


- Жизнь твоя, и ты вправе делать с ней все, что захочешь, – после непродолжительной паузы начал Олег. – Но я бы подумал, взвесил все «за» и «против» и не принимал бы скоропалительных решений. Работой я тебя обеспечу, и работать ты сможешь, не выходя из дома без лишней необходимости. Да и возраст... Не в обиду, но ты уже не девочка, и шанса родить потом может не представиться. Островскому можешь не говорить, если не хочешь, но помни, что тебе еще придется, возможно, с ним встретиться.


- Зачем? – Ольга даже вздрогнула от последних слов.


- Пресс-конференции, премьера, закрытые показы... Конечно, заставлять ни тебя, ни его никто не будет, но это было бы плюсом к карме фильма. Обязательным пунктом присутствие на подобных мероприятиях я добавляю только в контракты актеров.


Она, конечно, знала обо всех пиарских ходах, но как-то не подумала, что придется во всем этом участвовать. Хотела ли она видеть Островского? Хотела. Но не знала, что может им принести эта встреча. Проще похоронить все, что было, иногда орошая могилу чувств слезами, чем проводить реанимационные действия в борьбе за то, что не удалось сохранить.


Одной любви мало. А Ольга уже поняла, что напоролась именно на это чувство, для которого, казалось, она не создана. И если любовь – это так больно, то она и дальше бы не хотела с ней знакомиться. Тем более когда чувство только одностороннее.


Роман два дня почти не отрывался от ноутбука. Писать, писать и еще раз писать, чтобы забыться в рабочем процессе. Но удавалось это слабо, потому что в каждой строчке, в каждом слове он видел созданный им образ и вспоминал о прототипе этого самого образа.


Когда Островский почти довел себя до психоза, на пороге квартиры снова появился Леха и недовольно заворчал:


- Ты когда новый телефон купишь? Пришлось тащиться к тебе.


- Я работал, – отозвался Роман.


- Такое ощущение, что ты ночами вагоны разгружал, – подняв брови, сказал Леша, рассматривая друга. – Налицо недосып, усталость и перенапряжение.


- Вдохновение посетило, – махнул рукой Островский и спросил: – А что хотел-то?


- Связался я с Олегом... Как его там? Забыл.


- Викторовичем, – подсказал Роман.


- С ним самым. Он согласился на интервью. Пришлось, конечно, сказать, что ты мой друг, а то бы послал он очередного журналиста далеко и надолго.


- А Ольга?


- Олег Викторович с ней поговорит. Так ты поедешь со мной?


- Не знаю, – выдохнул Роман. – Когда?


- Через неделю. Потом он уезжает куда-то на съемки и вряд ли скоро появится. Ладно, – Леха посмотрел на часы, – мне еще статью дописывать. Пока, – и выйдя за дверь, добавил: – Телефон купи.


Островский кивнул и попрощался. Устало потер глаза, подняв очки на голову, и задумался. Ехать или не ехать? Вот в чем вопрос...


Глава 15


Прикосновения... Прикосновения, почти забытые уже, но такие родные. Руки, скользившие по телу, оставляя память, оставляя боль, оставляя удовольствие. Что могло быть лучше, чем чувствовать их, забываться в них, любить, как в последний раз. Это было ярко, по-настоящему, живо. Она чувствовала его тело, запах, слышала голос.


Он был в ней, с ней, любил ее. Как никогда. Старый диван скрипел под натиском тел, простынь сминалась так, что ни один утюг не разгладил бы ее, стоны, казалось, должны были услышать все жители подъезда. И вдруг все стало отдаляться... Ей нужно было удержать его рядом, вырвать у подсознания еще минуту удовольствия, но нет. Всему настает конец.


Оттого пробуждение было сродни пытке, хотелось вернуться туда, в свой сон. Быть рядом, чувствовать, любить.


В ухо затекла маленькая соленая капля, стало щекотно, но все ощущения притупляло то, что жгло в груди. Тупая, тягучая боль, которую невозможно было выжечь, вытравить из себя. Память, которая рвала, терзала изнутри, заставляла каменное сердце плакать.


- Оставь меня, – прошептала Ольга в пустоту и темноту ночи.


Она никогда не чувствовала себя одинокой, скорее просто свободной, но теперь одиночество накрывало, становилось болезненным. Люди свободны, пока не потеряют того, кто становится смыслом жизни, родственной душой, а потом только одиночество. Такое острое, невыносимое...