Спать легла я тоже одна, устав маяться по огромной квартире без дела. Вообще, мне надо привыкнуть одиночеству. В моей реальности нет принцев, сказочной любви с первого взгляда и счастливого финала, только дракон с ледяным сердцем, неприступный замок и стылая постель.

Спать легла я тоже одна, устав маяться по огромной квартире без дела. Вообще, мне надо привыкнуть одиночеству. В моей реальности нет принцев, сказочной любви с первого взгляда и счастливого финала, только дракон с ледяным сердцем, неприступный замок и стылая постель.

А

А

к N

к N

Проснулась от того, что внезапно стало очень жарко, только откинуть одеяло, которое внезапно оказалось таким большим и тяжелым, я не сумела. Резко приоткрыв глаза, встретилась с взглядом босса.

— Что вы?!.. — удивленно воскликнула я, пытаясь скинуть с себя мужское тело.

— Тихо, мышка, — перебил Воскресенский, прежде чем впиться в мой рот жадным и голодным поцелуем. Я невольно ответила на него, впиваясь ему в шею ногтями, чтобы удержать стон.

Его рука, плавно исследуя изгибы тела и немного задержавшись на груди, спустилась к низу живота и залезла под пижамные штаны. Мой судорожный выдох, который я издала, едва он накрыл чувствительный участок кожи, а затем плавно ввел в меня один палец.

— Безумно хочу тебя.

Он оторвался от меня лишь на пару секунд, чтобы снять мои штаны и футболку, а затем снова накрыл меня собой.

— Черт... Какая же ты до умопомрачения узкая, — прошипел он, вторгаясь в меня. Мягко, так медленно, что хотелось самой бесстыдно прижаться к нему. А когда он заполнил целиком и сделал первый толчок - я закричала. От удовольствия, нахлынувшего на меня, будто волна, будто тьма, что поглотила в свои объятия. Но Воскресенский выпил мой крик до последней капли, словно не желая делить с пространством ладе мой голос.

Губы Дмитрия скользнули с моих вниз, от подбородка к шее, дальше, чтобы в итоге сомкнуться на остром соске, немного покусывая острые горошинки. При этом он продолжал медленные и тягуче­сладкие проникновения, от которых я буквально сходила с ума. Так приятно, что больно. Так сладко, что горько. Так вкусно, что... я хочу больше. Сильнее. Быстрее.

— Вика, не делай так больше, — прошипел сквозь зубы мужчина, когда я все же подалась вперед сама, и приказал: — Обними меня ножками.

Я послушно обхватила его за талию.

Он ударился в меня так резко и глубоко, что я вскрикнула. С каждым толчком, наполняющим меня концентрированным удовольствием, напряжение во мне нарастало. Я будто стояла на краю, у самой пропасти, не в силах упасть в зияющую червоточину. Мне не хватало чего-то. Я словно птица, чьи крылья зажали, не дают раскрыть их и взлететь. Туда, где искрятся звезды.

— Ты безупречна, Ви-и, — хриплый рык, и Дмитрий сжал разгоряченные соски, а ртом прижался к моему. Последний толчок разрядил меня такой искрой удовольствия, что я...

Это был взрыв. Я разлетелась на миллиарды звезд. Это было падение. В ту самую безграничную дыру, в шаге от которой я стояла. Я разбилась. И воскресла. Умерла и возродилась вновь новой версией себя.

— Что это было? — отдышавшись и немного успокоив бешено бьющееся сердце, спросила я у Воскресенского. Только озвучив, поняла, насколько глупым кажется вопрос.

— Секс, мышка, — насмешливо отозвался он. Но... на этот раз я не чувствовала его фирменной издевки. Я попыталась отстраниться и переползти на свою сторону кровати, но мне не дали: босс прижал меня крепче и, зарывшись пальцами в мои волосы, вдруг сказал: — Я уезжаю по делам на несколько дней.

Я не нашлась, что ответить, потому промолчала. Его пальцы начали как-то осторожно и... нежно массировать кожу головы, вызывая по всему телу мурашки. Мне инстинктивно захотелось отпрянуть от горячего тела, но отпускать меня никто не собирался.

— Ты останешься с Илоной, — продолжил мужчина. — Постарайся вести себя хорошо, мышка.

Я не знаю, что почувствовала: облегчение или что-то еще. Однозначно за период его отсутствия я сумею сделать так, чтобы не забеременеть после его приезда. Например, как-нибудь купить противозачаточные. Не думаю, что в первые два раза возникла бы беременность, но следующие без контрацепции я не допущу.

— И я буду сидеть с ней взаперти? — я решила, что уж теперь мое "вы" точно будет выглядеть глупо.

Спасибо за ожидание, дорогие читательницы! И жду ваши звездочки и комментарии;)

— Нет, — удивил меня Воскресенский. — Пожалуй, тебе стоит развеяться. Анастасия покажет тебе город, а Илона позаботится о том, чтобы ты ни в чем не нуждалась.

Интересно, а она даст мне свободу? В ней я очень нуждаюсь, хотя и понимаю: пока у меня нет возможности сбежать. У меня нет места, куда я могла бы уехать. Нет поддержки и денег, чтобы я сумела скрыться. Первый же полицейский патруль найдет меня и все, играм конец.

— Хорошо, — я безразлично кивнула.

Если прежний мир разрушился до основания, стоит начать заново его отстраивать. С нуля, но сделать так, чтобы он теперь не развалился от дуновения ветра. Мама всегда говорила, что ошибки делают нас сильнее и мудрее, и сейчас я очень надеялась, что это действительно так.

Глава 20

Когда Воскресенский ушел, я долго сидела на постели и пыталась привести мысли в порядок. На меня вдруг накатила апатия - ничего, абсолютно ничего не хотелось. Мне бы в душ, а потом снова лечь спать, потому что мужчина разбудил меня в половину пятого утра, но я не сразу смогла заставить себя подняться.

Я морально выдохлась, и мозг попросту отключился, чтобы немного перевести дух.

Весь день прошел словно в тумане. Я спала, ела, пыталась отвечать на вопросы примчавшейся, дабы нянчить меня, Илоны и читала книги, но ничего не приносило удовольствия. Разве что небольшая прогулка по территории жилого комплекса смогла немного реанимировать мое настроение. Оказывается, в прилежащем к дому парке есть искусственное озеро с утками, и кормить их мне очень понравилось. Что-то было в этом захватывающее: давать уткам еду, и понимать, что они доверяют человеку. Я тоже доверяла людям, но мне вместо хлеба всегда протягивали боль.

Но мое размеренное, тихое и серое существование перечеркнул один единственный звонок.

Я сидела уже в своей спальне с ноутбуком в руках и читала разные статьи, как зазвонил мой телефон. Я удивленно посмотрела на незнакомый номер и, немного подумав, приняла вызов. Вдруг опять Воскресенский звонит? Он несколько часов назад интересовался, как я устроилась, и спрашивал обо всякой ерунде из серии "Ты поела?" и "Все хорошо?".

— О, деточка, ты взяла трубку! — выдохнул облегченно женский голос на том конце провода.

— А вы кто? — удивленно спросила я.

— Тетка Маша, соседка ваша, — торопливо начала тараторить она. — Но главное вот что: худо папеньке твоему, срочно нужна ты ему. Мы всей деревней врачей с поселка ожидаем, даже старосте говорили, но он все никак. Куплено у нас все, понимаешь? И ты учившая из всех нас, авось как-то поможешь? Едь сюдыть, мабудь легче станет при виде кровинушки Михе.

У меня будто воздух вышибло из легких, и я еле сделала такой нужный вдох вязкого кислорода. Руки задрожали, а слезы выступили на глазах.

— Что с ним? — еле сумела выговорить я. — Скажите, а что говорят деревенские? Какой диагноз?

— Инфаркт... инсульт, не знаю. Валька, она же фельдшер, сказала, что плохо все. Ты приедешь?

— Да, конечно, да, приеду... — закивала я, вытирая слезы.

— Ждем тебя, милая. И Миха ждет тебя. Единственная ж у него осталась после смерти Лидушки. Я отключаюсь, меня дядь Толя зовет. Ждем тебя.

— А ты не можешь передать ему... — прошептала в пустоту я - соседка уже скинула вызов.

То, что говорила тетя Маша, никак в голове не укладывалось. У отца инфаркт или инсульт? Может, она что-то перепутала? Я очень надеялась на ошибку. Боже... Почему это все происходит со мной? Почему мой каждый день - минное поле с тысячами дополнительных испытаний? Куда не наступи - взрыв, что ни делай - погружение в бездну.

И что мне делать? У меня нет ни денег, ни возможности поехать. Вряд ли меня отпустят, поэтому... Поэтому надо бежать. И все равно, что будет потом, потому что самое важное - папа и его здоровье.

Проблема с деньгами решилась почти сразу. В тот день, когда Воскресенский повел меня на прием, он дал мне сережки. Золотые, с темно-синим сапфиром, похожим на ночное небо, и россыпью бриллиантов. Придется заложить одну сережку. Да, это очень низкий поступок, но я не могла иначе.

Я билась пойманной птицей по комнате, отчаянно думая, как быть. Как обмануть Илону? Как уехать из Москвы раньше, чем за меня хватятся? Мне нужно распланировать все до мельчайших деталей. Но мысли, словно пугливые тараканы, испугавшись света, бежали во все стороны, мешая мне концентрироваться.

Я очень боялась потерять единственного родного мне человека, пусть не любящего, но любимого мною. Перед глазами, словно старая кинолента, проходили выцветшие кадры похорон матери: противный мелкий дождик, впивающийся холодными каплями в лицо, и черная земля, покрывающая гроб. Мне семнадцать. Я только недавно закончила школу, и еще пару дней назад мамочка тайком перешивала свое платье, чтобы я надела его на выпускной, собирала меня на мою последнюю линейку и молча отдавала накопленные деньги - на фуршет в честь выпуска.

Я не хочу, до боли не хочу потерять и папу.

Решительно поднявшись и переместив ноутбук на стол, первым делом просмотрела все вокзалы Москвы через гугл-карту. Пятнадцать вокзалов, несколько из них находятся в центре столицы, все поезда ходят в разном направлении. В итоге выбор пал Курский: прямо рядом с ним находился крупный торговый центр с кинотеатром, так что алиби у меня есть.

К слову, фильм тоже нашелся достаточно быстро - помогла реклама. Все сошлось: сеанс новой голливудской комедии с участием Энн Хэтэуэй пересекался с отбытием поезда - я точно рассчитала каждую минуту.