Глава 40

Тимур


Музыка резала слух. Люди раздражали. Аромат свежих цветов вызывал тошноту. Я сидел в первых рядах и ждал ту, которая вывернула меня наизнанку. Ждал, но не так, как хотел бы ждать… Не с места приглашенного гостя.

Когда в зале воцарилась тишина, я крепче сжал кулаки и сконцентрировался на дыхании. На рваных попытках ухватить воздух. А потом… его и вовсе не стало. Горло перекрыло и вдоха не сделать. Она шла по проходу, усыпанному лепестками роз, а я жадно ловил каждый шаг, каждое движение, каждую деталь. Чтобы запомнить. Запомнить, и никогда не забывать свою главную ошибку в жизни.

Все звуки вернулись, но через пару минут все исчезло… Когда она повернулась и посмотрела прямо в душу. Выдирая ее голыми руками и протягивая обратно мне. Чтобы посмотрел на то, к чему я нас привел.

Она так отчаянно хотела, что бы я хоть что-то сделал… хоть что-то сказал, а я не мог… Рука сильнее сжала телефон, и стекло захрустело под пальцами.

Телефон, который определил мою подальшую судьбу. Телефон, на который пришло смс. Прямо на вопросе регистратора. В тот самый момент, когда я уже начинал подниматься, что бы сказать, что Я!!! Здесь есть я, и я против!!!

«Молчи!» …

Одно слово, 5 букв и фото… Её фото… а на улыбающемся лице красная мишень…

Глава 41

Тимур


Меня хватило максимум на час. Больше находиться на этом мероприятии я не смог. Приходить сюда, изначально, было плохой идеей.

Карман жгло от телефона с фотографией Тины. Мои ребята уже минут 40 пытались расшифровать номер, с которого прислали смс, но пока безрезультатно.

Мобильный завибрировал в тот момент, когда я спускался на первый этаж, покидая свадебное торжество.

— Да!

— Тимур? Это Леонид Островский. Удобно говорить? — Быстро закрываю за собой дверь и бреду к своей машине.

— Да, удобно. — Мужчина, не теряя ни минуты, предлагает встретиться и обсудить пару моментов связанных с покушением, и спустя 45 минут я паркуюсь у роскошного частного дома.


Экономка проводит к кабинету, я легонько стучу и сразу же распахиваю дверь, не дожидаясь ответа.

— Вечер добрый, Леонид Максимович!

— А, привет-привет, проходи.


Располагаюсь напротив мужчины, в удобном кожаном кресле, и жду…

— Значит так, проверил я парочку партнеров твоего отца — чисты, как стекло. Бизнес делили честно, разошлись мирно, так что сам понимаешь, трогать тебя им нет смысла.

— Я уже ничего не понимаю. — Тяжело вздыхаю и прикрываю лицо ладонью.

— Ну-ну, не раскисай. Найдем мы твоих обидчиков.

Я внимательно изучаю мужчину. Человек, которого я, изначально, окрестил похотливым извращенным ублюдком, сейчас сидит и пытается помочь. Если пытается, конечно…

— Если бы Вы знали, что я потерял из-за этих угроз…

— Бессаевскую дочку имеешь в виду?

Я резко вскинул голову и впился в Островского ледяным взглядом.

— Спокойно! — Поднял руки и улыбнулся. — Молчу-молчу.

— Я не знаю, что мне делать… Ни найти, ни понять их мотивы не могу… Будто мстят за что-то, но причин не раскрывают, и от этого еще запутанней всё становится.

— Послушай, Тимур, рано или поздно они заявят о себе. Мы подождем, но искать не перестанем. Мне нужен доступ к документации твоего отца.

Хмуро выслушав просьбу, я немного застопорился. Если Островский мне врет, втираясь в доверие, я ему карт-бланш в руки дам этими документами. С другой стороны, если он действительно хочет помочь… эти бумаги могут быть единственным, благодаря чему можно размотать этот змеиный клубок.

— Опасаешься? — усмехнулся Леонид, — Правильно! Согласился бы сразу, я б тебя идиотом счел. Решай, сынок. Взвесь всё, и возвращайся. Я подожду.

По-отечески похлопал меня по плечу и провел к выходу.


А я действительно сомневался. Я изучал бумаги. Долго изучал… Там есть то, что может уничтожить многих высокопоставленных личностей страны. И там же есть то, что может уничтожить дело всей отцовской жизни. А соответственно и меня…

Сутки я ломал себе голову, взвешивая все «за» и «против», а потом написал короткое смс Островскому.

Всё! Назад дороги нет!


Леонид Максимович перезвонил через неделю и отчитался о проделанной работе. Я до сих пор не мог понять, почему, а главное зачем, он мне помогает. Денег я ему не плачу, с отцом друзьями они не были, а тогда что им движет?

Решил задать ему этот вопрос лично, и, чтоб не передумать быстро спустился в подземный паркинг.

Дорога была абсолютно свободной, я наслаждался быстрой ездой, не беспокоясь о нарушениях и штрафах.

Телефон завибрировал. Ответил, не глядя на экран. Из динамиков полился громкий женский плач. Мне потребовалась всего секунда, что бы понять, кто плачет:

— ТИНА??? ЧТО??? ЧТО С ТОБОЙ???

Девушка рыдала взахлеб, и я не мог разобрать ни слова. Сердце неприятно заныло, руки впились в руль, и я в голове уже прокрутил кучу вариантов того, что сделаю с её муженьком, если причина её слёз он. Хотя с собой мне стояло бы сделать тоже самое.

— Я… я… не могу так больше… — заикалась и продолжала всхлипывать в трубку.

— Где ты?

— Дооомааа… Приезжай, Тим… — протянула и звонок оборвался.

Утопил педаль газа в пол, не разбирая дороге. Все действия на автомате, а потом…


Руль не поддался управлению. Крутанул его влево, но машина продолжала мчаться вперед. Со всей силы ударил по нему рукой, но ничего не изменилось. Впереди поворот, а я ничего сделать не могу.

Машина меня не слушается. Видеть не мог, но ощущал, будто колеса крутятся в разные стороны. Словно еще секунда, и они вот-вот просто отвалятся.

Резко давлю на тормоз, но ничего не происходит. Педаль проваливается, а машина продолжает мчаться вперед на бешеной скорости, виляя из стороны в сторону.

Последнее, что успеваю заметить, как пропуская нужный поворот, машина вылетает, капот подбивается насыпью гравия, и все… Бесконечные перевороты, земля во рту и характерный металлический привкус.

Груда железа, не сделав последнего броска, падает на крышу и в лицо сыпется тысячи острых осколков. А потом темнота…

Глава 42

Тина


— Кристина Викторовна? — едва ощутимое прикосновение к плечу и тихий голос рядом с ухом. — Проснитесь…

Разлепляю глаза, в которые будто песка насыпали, и пытаюсь сфокусировать взгляд на помещении.

Всё такой же приглушенный свет, никуда не девшиеся белые стены, размеренный писк приборов и мужчина… Бледное лицо, заостренные черты, синие вены, так ярко контрастирующие с бледностью кожи.

— Что? Что случилось? — Поворачиваюсь к врачу и пытаюсь понять по выражению его лица, плохо все или нет.

— Ничего… Может, домой пойдете? Вам бы отдохнуть…

— Нет! Я останусь здесь. — Перевожу взгляд обратно на лежащего парня и сжимаю до скрипа зубы. — Есть что-то?

— Нет… Послушайте, — врач присаживается на корточки и тревожно заглядывает мне в глаза, — Вы должны быть готовы ко всему. Если он очнется… мы не можем предугадать, каким он будет. Он может помнить всё, или не помнить ничего… абсолютно ничего, либо же какие-то определенные моменты. Всё-таки, как-никак прошло 2 месяца…

— Когда… — Глухо произношу.

— Что, простите?

— КОГДА он очнется, а не «если»!!! — Мужчина слегка отшатывается от моего тона, но лишь кивает головой.

— Вас в коридоре ожидают…

Откидываю плед и выхожу из палаты. Приваливаюсь к двери спиной, глядя на мужа.

Леша сидит на длинной скамейке и, упершись губами в замок из рук, внимательно изучает паркет.

Медленно бреду к нему, опускаюсь рядом, прислоняюсь головой к плечу и, тяжело выдохнув, прикрываю глаза.

— Прости меня, Лёш… — В ответ тишина. Муж едва касается моего лба губами, и обвивает плечи руками.

— Всё хорошо… — Шепчет мне в волосы.

— Прости, я… я не могу сейчас его бросить… У него никого нет… — «…и меня тоже нет…» думаю про себя.

— Я понимаю.

А мне впору удавится. Откуда у этого мужчины столько доброты и терпения? Твоя жена сутками сидит у постели другого мужчины… соперника, а ты «понимаешь»?

— Есть новости? — Я знаю, что Леша интересуется искренне. Любой другой уже по тихой приложил бы подушку к лицу Князева, и не церемонился особо, а он…он беспокоится.

— Нет… — Слёзы начинают катиться по моим щекам, и я даже не пытаюсь их сдержать. — Они сдались, Лёш… Никто не верит, что он очнется. Они даже не пытаются за него бороться.

— Мы будем!

Смотрю на мужа сквозь слезы, и целую его теплую щеку.

— Спасибо…


Просидев в тишине еще пол часа, Леша нарушает молчание:

— Домой приедешь?

— Да, только через пару часов, ладно?

Муж кивает, целует мою руку и бредет по коридору в сторону выхода.

Смотрю ему в след, и не могу унять нарастающее чувство внутри. Я ведь мучаю его… Обещала, что у нас будет нормальная семья, а что в итоге?

Под невеселые мысли возвращаюсь в палату и присаживаюсь на край кровати. Едва дотрагиваюсь до холодной руки, вторую тяну к лицу, и кончиками пальцев провожу по щеке:

— Очнись… прошу тебя… Я навсегда исчезну, перееду куда угодно, лишь бы не мешать тебе, только очнись… — Шепчу и знаю, что мне не ответят… Меня, скорее всего, даже не слышат…

Прибор начинает пищать громче, и я перевожу взгляд с него на Тимура, и так раз двадцать.

— Тим… Ты слышишь меня? Открой глаза! Пожалуйста, открой глаза. — Меня оттягивают от кровати. Все приборы, будто сошли с ума, начинают верещать противным звуком. Вокруг суета, бегают медсестры. Меня мертвой хваткой удерживают и пытаются выволочь из палаты.