— Ты в порядке? — поинтересовался Адем за завтраком. — Выглядишь бледной.

— Немного тошнит, — соврала я, не желая тревожить его мыслями о том, что все может быть не так просто.

— Я нашел клинику и хорошего доктора, Аня. Съездим туда сегодня? Встанешь на учет, сдашь анализы.

— Да, пожалуй, — согласилась я, решив, что это не такая плохая идея.

— После завтрака поедем, — кивнул мужчина. — Как тебе здесь?

— Непривычно, — без лжи ответила я. — Все разговаривают на неизвестном мне языке, как-то странно смотрят, но это и нормально, — поспешно оправдалась я. — Они видят меня впервые.

— Нет, Аня. Не нормально, — замотал головой Адем. — Отец всегда хотел, чтобы его сыновья женились на мусульманских девушках. Тимуру успели найти невесту, потому что он старше, а мне не искали. Отец недоволен, но примет наш брак. А после свадьбы мы переедем. Я отвезу тебя в наш дом сегодня, посмотришь его. Я хочу, чтобы тебе понравилось.

— Хорошо, — согласилась я, закончив поглощать пищу.

В последнее время аппетит разгулялся, и я практически все время хотела есть. Чувствовала голод почти постоянно и сомневалась, что так и должно быть. Хотела проконсультироваться со специалистом, пускай у меня и был срок чуть больше месяца.

Через час Адем пришел за мной в комнату, взял меня за руку и вывел на улицу, помог сесть в автомобиль и разместился рядом. Пока мы выезжали из особняка, я рассматривала сооружение и все время думала о том, как здесь можно жить. Холодный камень, огромное здание без намека на то, что здесь кто-то живет. Внутренне молилась, чтобы наш с Адемом и ребенком дом был не похож на этот.

Осмотр у врача занял всего минут двадцать. Меня приняли строго в оговоренное время, расспросили о самочувствии, осмотрели на кресле, прописали витамины и успокоительное, чтобы я меньше нервничала. Врач заверила, что со мной все в порядке, а неестественный аппетит из-за нервов от предстоящей беременности и после приема препаратов он должен прийти в норму.

— Дам вам рекомендации по поводу питания, — сказала гинеколог. — Вот, — протянула мне листочек. — Старайтесь придерживаться их и кушать больше фруктов и овощей. Меньше мучного, больше полезной пищи.

— Да, конечно, — тут же закивала я, решив, что буду выполнять все предписания доктора.

— Можете быть свободны, — она протянула мне небольшую карточку, и я встала, попрощалась и вышла в коридор.

— Ну как? — тут же спросил Адем. — Все в порядке?

— Да. Я здорова. Прописали витамины и успокоительное, — улыбнулась и протянула Адему карточку, хотя не знала, как себя вести и стоит ли всем делиться с ним.

— Отлично, — мужчина взял с моих рук карточку и повел на выход, по пути остановившись, чтобы купить то, что было прописано доктором. — Поедем посмотрим дом?

— Да, конечно.

Вопреки моим надеждам и ожиданиям, дом оказался точно таким же, как и дом его родителей: безликим, громадным и холодным. Я вздохнула, но все же выдавила из себя улыбку, придя к выводу, что я слишком многого хочу. Скорее всего, мне было неуютно из-за того, что я не любила мужчину. Не хотела быть с ним вместе, не желала его, как должна была желать невеста.

— Адем, — решилась на разговор. — Я больше не уверена, что это хорошая идея, — спокойно сказала я. — Ну думаю, что смогу…

— Не думай, Аня, пожалуйста, — он взял мои холодные руки в свои и поднес к губам, согревая. — У нас все будет хорошо. Я готов ждать столько, сколько нужно, лишь бы с тобой было все хорошо и…

— Нет, — тихо прошептала и одернула руки. — Нет, Адем. Так нельзя. Я не люблю тебя, — заплакала, чувствуя, как внутри все сжимается.

Мне было так жаль мужчину, который решился мне помочь. Жаль, что я так поступала с ним, но глядя на этот огромный чужой дом, на другой менталитет, я не хотела жить с ним. Не хотела быть здесь, не знала окружающих меня людей.

— Аня, — шепнул Адем и его лицо скривилось в гримасе боли.

Чувствовала себя так паршиво, что хотелось првалиться сквозь землю, но я знала, что поступаю правильно. Знала, что будет лучше, если я уйду, если не стану мучить Адема.

— Я никогда не полюблю тебя. Никогда не захочу как мужчину. Ты очень хороший. Прекрасный, но только как друг, брат, но не как мужчина. Я все еще люблю Тимура. Несмотря на все — люблю.

 — Ты хочешь вернуться к нему? — ошарашенно спросил мужчина, и я тут же замотала головой.

— Нет, Адем. Ни за что. Я поеду куда-то в деревню. Попробую продать квартиру, если получится, и перееду в деревню. Я не могу остаться с тобой. Не могу, прости, — вырвала руку, когда Адем попытался ухватить меня и отошла.

— Позволь помочь тебе с деньгами, Аня. Защитить тебя.

Я кивнула и уперлась спиной о стену, прикрыла глаза и попыталась унять бешеное сердцебиение. Я вспомнила о Тимуре. О его руках, которые обнимали меня, о губах, шептавших нежные слова, о том, как нам хорошо было вместе.

Я задыхалась здесь. В этой стране. Рядом с его братом. Внутренности сжимало в спазме, а из горла рвался дикий крик отчаяния. Я запуталась, не знала как поступить. Я устала крепиться и думать о завтрашнем дне, устала жить дальше и переживать о том, что меня найдут, отберут у меня ребенка.

Живя с мужем я и не подозревала, что бывает такая любовь — странная, дикая, всепоглощающая и заставляющая страдать. Эта любовь ужасна. Она пробирается так глубоко, что трудно сделать вдох. порабощает тебя изнутри и делает зависимой. Это не та любовь, которой болеют в браке, не то чувство, которое заставляет улыбаться и быть счастливой. Я могла назвать эту любовь зависимостью, от которой невозможно избавиться. Я многое могла бы, но знала, что всегда буду любить Тимура, мужчину, который является отцом моего ребенка.

Глава 59



Тимур

— Слушаю тебя, Зеки, — Тиму оторвал взгляд от экрана монитора и перевел его на слугу. — Есть новости от нашего посыльного?

— Есть, — мужчина утвердительно кивнул и продолжил: — Ваша мать поехала на свадьбу к Адему.

Замер. Дрогнувшей рукой закрыл крышку ноутбука и впился взглядом в Зеки.

— Дальше, — почувствовал, как в горле тут же стало сухо от полученного сообщения. — С кем свадьба?

Он и сам знал, с кем, но хотел это услышать. Зеки сделал несколько шагов назад, видимо, опасаясь его реакции, и произнес:

— С Анной, Тимур Эмирович.

Оскалился.

— Фото? — спросил, кивнув на конверт в руках Зеки.

Мужчина кивнул, но протягивать его Тимуру не спешил.

— Вы уверены, что…

— Уверен, Зеки. Ставь на стол и можешь быть свободен.

Никакого взрыва, разбитой мебели в кабинете, раскрошенного в щепки стола. Ничего. Боль — единственный его спутник. Верный и постоянный. Он знал, чувствовал, что так будет. Догадывался, что сама она бы ни за что не скрылась так, чтобы его люди ее не нашли.

Взял белый конверт в руки, раздумывая открывать или нет. С одной стороны хотел сам убедиться в том, что все правда, а с другой, не знал, как отреагирует, когда сделает это.

Сидел с ним довольно долго. Уже и виски закончилось в бутылке, но легче не стало, как бы он не надеялся. Вскрыл рывком и фотографии тут же вывалились на стол.

Она.

Такая безумно красивая и невероятная. Привлекательная. Стройная. В нежном розовом платье и таком же хиджабе. Смотрит на его брата с нежностью и, будь он проклят, если она не улыбается под накидкой. Если не сияет от счастья, становясь женой другого. Выходя замуж и отдавая их ребенка другому.

Знал, что не позволит. Что заберет ее у брата, отнимет. Как? Тимур пока не знал, но был уверен в этом. Ребенок, которого она носит под сердцем — его. И будь он проклят, если это не так.

Посмотрел на другое фото. Мать и отец. Предательница. Та, которую он всегда защищал, предала его. Ничего не сказала, скрыла, не сообщила, а сейчас радуется, глядя на Адема. Приняла Аню в качестве его жены. Приняла. А в качестве спутницы Тимуру не желала видеть.

— Зеки, — рыкнул во все горло.

Слуга тут же появился на пороге. Тимур поднял голову и спросил:

— Ну как? Что скажешь? Почему Адема не заметили в России? Как получилось так, что он не вылетал.

— Под другим именем? — предположил Зеки.

— Ты меня спрашиваешь? — не заметил, как повысил голос на друга. На брата. На того, кто единственный остался верным ему. — Я должен ее забрать, Зеки. Она носит моего ребенка. Она должна быть моей, Зеки. Моей.

Ударил кулаком по столу, срываясь. Не сдержался. Да и разве смог бы, когда зверь внутри него рвался наружу, жаждал убивать и крошить все вокруг. Когда до ломоты во всем теле хотел прикоснуться к ней. Даже сейчас, когда она его предала, все равно хотел ее. Не мог даже представить, что причинит ей вред, но знал, что заберет.

— Забронировать билет на самолет, Тимур Эмирович? — учтиво поинтересовался Зеки.

— Нет, брат. Приставь к ним слежку. Я хочу получать фотографии. Раз в месяц отчет об их семейной жизни. И чтобы никто ничего не знал. Чтобы мать ни сном, ни духом, понятно? Я нанесу удар, когда они расслабятся, — уверенно заявил Тимур. — Когда поймут, что им ничего не угрожает.

— Тимур… — Зеки запнулся и Тимур тут же перевел на него взгляд. — Вдруг это его ребенок?

Нет. Не верил. Не может быть правдой. Он знал, что ребенка, которого Аня носит под сердцем, они зачали вместе. Иначе бы она не вернулась.

— Мне плевать, Зеки. Плевать. Даже если его. Я Тимур Четин, Зеки. Я хочу эту женщину. И она будет моей, даже если мне придется пролить родную кровь. Они предали меня, все предали. Мать и брат — кровные родственники защитили постороннюю девушку. Им никогда не прощу. Всегда будут помнить. И они ответят за это.

За его боль, которая сжигает изнутри, ответят. За то, что не посчитались с его мнением. Он ведь сгорал рядом с ней, жил, чувствовал, она была для него эпицентром. И ее отняли у него. Ее он не смел винить, хотя предательство больно резануло по живому. А когда представлял, что она будет делить постель с другим, хотелось кожу рвать на себе живьем. Сдирать с мясом и орать от боли, лишь бы не вариться в этом котле. Тимур сам себя не понимал, не знал, что делать с чувствами, обуревающими его.