К счастью, я смог вернуться домой после того, как я был перебронирован на рейс на следующий вечер.

***

Буря прошла,и моему боссу удалось изменить расписание. Он сказал мне взять несколько дополнительных выходных, чтобы мне не пришлось разворачиваться и сразу же возвращаться домой, как только я приеду в Калифорнию.

– Желаю хорошо провести время, – сказал он.

Конечно. Какая это будет вечеринка.

В ту ночь я сел в самолет, и мы без дальнейших задержек вылетели в сияющий закат, от которого у меня перехватило дыхание. До этого было чертовски трудно добраться, но внезапно я почувствовал себя счастливым, получив место у окна, где я мог с благоговением смотреть на розовый горизонт и крошечные белые огоньки города внизу, когда мы набирали высоту.

Когда солнечный свет потускнел до черноты, и я не мог видеть ничего, кроме темноты, я надел наушники и посмотрел фильм.

Потом я заснул.

Я проснулся через час или два, где–то на Среднем Западе. Загорелись огни в салоне, и пилот заговорил с нами через шумную акустическую систему.

Он сообщил нам, что нам нужно будет совершить незапланированную посадку в Солт–Лейк–Сити, потому что могут возникнуть некоторые проблемы с оборудованием. Он явно смутно представлял себе природу проблем, и в салоне немедленно воцарилась тишина.

Даже стюардессы выглядели потрясенными и встревоженными, когда они двигались вверх и вниз по проходам, собирая пустые пластиковые стаканчики и смятые обертки от закусок, вежливо прося всех пристегнуть ремни и вернуть свои места в вертикальное положение.

Панический звон кнопок вызова над головой добавил напряжения, и тишина среди пассажиров была особенно нервирующей, когда мы спустились в облака и попали в плохой участок турбулентности.

Женщину передо мной вырвало в ее пакетик. Мужчина рядом со мной так крепко вцепился в подлокотники, что побелели костяшки пальцев.

Откинувшись на спинку сиденья, он повернул ко мне голову. – Интересно, в чем проблема. – Его верхняя губа блестела от пота. Его щеки были бледно–серыми.

– Думаю, пилот слишком занят, чтобы объяснять, – ответил я, повернувшись к своему отражению в темном окне.

Неужели это все? Неужели так закончится моя жизнь?

Мы продолжали натыкаться и толкаться над плотными воздушными карманами в облаках, и я задавался вопросом, собираюсь ли я умереть в этой безумной спасательной миссии, чтобы спасти мою бывшую подругу от самой страшной ошибки в ее жизни.

И что Бентли будет делать, если я никогда не вернусь домой? О Господи, я бы посадил его в конуру за день до этого. Мои родители пойдут и заберут его? Я хотел позвонить им и спросить, не сделают ли они это в последний раз для меня…

Правда, Боже?

Кроме всего прочего, это действительно необходимо? Неужели ты не можешь дать мне передышку, хотя бы на этот раз, когда я пытаюсь сделать что–то хорошее для того, кто растоптал мое сердце и раздавил его, как жука?

В этот самый момент турбулентность прекратилась.

Остальная часть спуска была гладкой и удивительно обычной, хотя потребовалось некоторое время, чтобы мой бешеный пульс замедлился до нормального ритма.

Мы приземлились без каких–либо проблем в Солт–Лейк–Сити, и когда мы приземлились, пассажиры разразились громом аплодисментов.

Я так и не узнал, что пошло не так с оборудованием, но мы все неустанно обсуждали это, когда мы вышли из самолета и должны были ждать в длинной очереди, чтобы перебронировать на другие рейсы.

Остаток ночи я провел в аэропорту, спал на полу у выхода на посадку, а проснувшись, узнал, что мой следующий рейс тоже задерживается. Очевидно, несколько торнадо в Оклахоме превратили расписание вылетов и прилетов во вращающиеся вихри по всей стране.

Теперь, похоже, я не приземлюсь в Лос–Анджелесе до утра пятницы.

Я нашел телефон–автомат и попытался позвонить Анджеле.


Глава 20

Я звонил каждый час и оставлял сообщения, пока не пришло время садиться на мой рейс. К тому времени, как мы приземлились в Лос–Анджелесе, я чувствовал себя как гигантский мешок грязного белья. К счастью, я упаковал все свои вещи в рюкзак, так что, по крайней мере, я смог почистить зубы и сменить рубашку, прежде чем выйти из самолета и сесть в такси.

Это был мой первый раз в Лос–Анджелесе, но я только мельком интересовался видом за окном машины, потому что я не мог перестать думать об Анджеле. Может быть, она думала, что я передумал приезжать сюда. Я надеялся, что мои сообщения дошли до нее.

Но даже если бы это было так, я не знал, как я собираюсь решить ее проблемы и сделать все лучше. Рик никогда раньше не слушал меня, когда я пытался дать ему совет или когда я просил его что–то сделать. Он всегда делал то, что ему, черт возьми, нравилось. Что бы ни было для него лучше всего.

Тогда какого черта я здесь делаю? Удивился я, когда мы мчались по автостраде. Чего я надеялся достичь? Я здесь только для того, чтобы морально поддержать Анджелу? Или я намеревался стать ее рыцарем в сияющих доспехах, как в тот день на парковке, когда она заперла ключи в машине?

Я не был уверен. Все, что я знал, это то, что я не мог позволить Рику запугивать человека или манипулировать ею, чтобы сделать то, что она не хотела делать.

Не в этот раз.

***

Никто не ответил, Когда я постучал в дверь квартиры Рика и Анджелы. Это меня не удивило, потому что я звонил из аэропорта и был вынужден оставить сообщение на автоответчике.

У меня не было с собой много денег, поэтому я решил присесть на корточки в коридоре, положить голову на рюкзак и закрыть глаза, пока один из них не вернется домой.

Я долго спал. Поездка через всю страну, должно быть, утомила меня больше, чем я думал, потому что когда Рик в сотый раз сильно пнул меня ногой, я вздрогнул и проснулся, сонный и с головокружением. Я покосился на него в изумлении.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он, нахмурившись.

Он был одет в черный костюм с синим галстуком и нес коричневый бумажный пакет, который выглядел и пахнул так, как будто был полон китайской еды.

– Сколько сейчас времени? – спросил я.

– Почти семь, – ответил он. – И ты не ответил на мой вопрос. Какого черта ты здесь делаешь? Тебе звонила Анджела?

– Да. – Я с трудом поднялся на ноги.

Он покачал головой и полез в карман за ключами от квартиры. – Я сказал ей не делать этого.

Он отпер дверь, и я последовал за ним внутрь. Пока он ставил сумку с едой на стол, я оглядела потертый диван, заваленный бумагами стол и металлическую книжную полку и посмотрела в сторону кухни, которая была еще меньше моей.

– Это только временно, – объяснил Рик, – пока я не смогу позволить себе лучшее место. Я работаю всего пару месяцев.

– Я не критикую, – сказал я. Я посмотрел на то, что, как я предположил, было дверью спальни. – Анджелы здесь нет? Ты не знаешь, где она?

– Понятия не имею, – ответил Рик. – Мы вчера поссорились, и я ушел и спал на диване в доме друга. – Он снял пиджак, повесил его на спинку стула у стола и вытащил галстук из–под накрахмаленного белого воротничка рубашки. Он сложил его поверх пиджака и начал рвать бумажный пакет с обедом.

– Теперь, когда я думаю об этом, – добавил он, – это, вероятно, твоя вина, что мы поссорились в первую очередь. И она не сказала мне, что ты придешь.

– Из–за чего вы поссорились? – спросил я, все еще стоя у двери и, наконец, снимая рюкзак с плеча. Я позволил ему тяжело упасть на пол.

Рик жестом подозвал меня. – Хочешь немного этого? Там их много.

Я не ел весь день, и от запаха жареного риса с говядиной, куриных шариков и яичных рулетов у меня потекли слюнки.

– Конечно. – Я подошел к столу, а Рик пошел за тарелками и парой ложек.

– Палочки для еды в сумке, – сказал он.

Я помог ему открыть контейнеры, и мы сели есть.

– Так из–за чего вы с Анджелой поссорились? – спросил я во второй раз, все больше беспокоясь, что она все–таки могла пойти на встречу сегодня утром.

Он поднял глаза. – Это ведь не твое дело, правда?

– Думаю, да, – ответил я, – поскольку она была моей девушкой, и очень расстроилась, когда позвонила мне.

Рик взял яичный рулет, покрутил его вокруг лужицы сливового соуса на своей тарелке и откусил большой кусок. – Я полагаю, она сказала тебе тогда.

Внезапно потеряв аппетит, я откинулся на спинку стула. – Да, она мне все рассказала. Иначе зачем бы мне лететь сюда?

Рик указал на меня палочками для еды. – Тогда это твоя вина. Потому что все шло просто отлично до вчерашнего вечера, когда она сказала мне, что передумала насчет того, что мы решили и что она отменила встречу.

Я почувствовал огромное облегчение, услышав, что она не сдалась. Я только хотел быть там, чтобы поддержать ее.

– Значит, она не прошла через это? – спросил я.

– Насколько мне известно, нет, – ответил он.

Я удивлялся, как он мог встать с постели этим утром и идти на работу весь день, не зная наверняка. Но это был Рик.

Он зачерпнул еще риса из контейнера и снова наполнил свою тарелку. – Дай угадаю, – сказал он. – Ты предложил приехать сюда и все исправить. Возможно, ты даже сказал ей, что женишься на ней.

– Нет, – решительно ответил я. – Я ей этого не говорил.

– Но ведь ты на это надеешься, не так ли? Что ты ее вернешь?

– Нет, – повторил я более твердо. – Я пришел только помочь ей понять, что она собирается делать. Она говорила так, будто ей нужен друг.

Рик закатил глаза и усмехнулся. – Да, конечно. Ты продолжаешь убеждать себя в этом.

– В чем твоя проблема? – спросил я. – Почему ты ведешь себя так, будто я здесь эгоист?

– Эгоист? Господи! Все, что я делал, это отдавал, отдавал, отдавал этой девушке, но этого никогда не бывает достаточно. Не пойми меня неправильно, когда она впервые приехала сюда, она была очень веселой, но потом она стала цепкой и требовательной, и внезапно она захотела выйти замуж. Через пять месяцев! Честно говоря, я думаю, что она пыталась заманить меня в ловушку с этой беременностью. Если это вообще реально. У меня есть сомнения.