Саша Ройс - Цвет жизни

Мужчина начинает шевелиться и издает протяжный и разочарованный стон.

— Света? Какого хрена ты делаешь у меня в комнате? — возмущенно бубнит он в тупой угол между краем подушки и простыней.

— Записалась на прием пораньше, — паясничаю я, приняв позу сахарницы.

Валентин вытягивает ноги, но поворачиваться в мою сторону не спешит. Лишь недовольно восклицает:

— Охренеть!

— Панкратов, просыпайся, — берусь опять за свое и тереблю то плечо мужчины, которое мне ближе.

— М-м-м, — звучно тянет он, отходя ото сна, а потом поворачивается ко мне, — почему ты зовешь меня по фамилии? Что опять случилось?

— Чтобы ты не подумал, что я к тебе пристаю, — одергиваю руки от его плеча, словно от чего-то горячего.

Валентин заигрывающе усмехается.

— Разве так пристают, — сонно роняет он.

— Ну, мало ли, что может показаться в четыре утра, — произношу я тоном подростка, который задумал шалость.

— Сколько? — Панкратов резко сдвигает брови, — у тебя случайно нет немецких корней?

— Нет. У меня белорусские корни. Мой предок занимался производством свечей, — на полном серьезе говорю я.

— Как познавательно!

Вопреки установкам мои глаза скользят по телу мужчины. Мне по душе, что хозяин дома спит в белоснежной тонкой футболке и светлых боксерах. Легкой простыней прикрыта только нижняя часть его тела, и сей покров не полностью скрывает бедра Валентина.

«Ах ты, проказница! — мысленно укоряю я себя, — пора переходить к делу».

— Панкратов, — с интригой в голосе произношу я, — ответь мне на один-единственный вопрос и я тут же исчезну.

— О господи! — охая, мужчина утыкается в подушку.

— Мне нужно твое официальное «добро», что мы начинаем битву за компанию.

— Я убью тебя, Салевич! — перевожу его слова, как: «отстать от меня, я сплю!»

— Чуть позже. Ну, так что?

— ДОБ-РО! — отняв голову от подушки, чеканит Валентин.

Уголки моих губ доходят до ушей.

— Свет, ты что обиделась?

— Не-ет! — с улыбкой отвечаю, — я очень довольна и сейчас намереваюсь выполнить свое обещание.

Заручившись поддержкой Панкратова таким варварским способом, я осуществляю задуманное. Несколько дней у меня чесались руки, и вот дело сделано!

Пока Валентин досыпает, я готовлю завтрак. С аппетитом поглощаю рисовую кашу с ягодами и отправляюсь наверх, чтобы взять сумку.

Возвратившись, застаю на террасе хозяина дома. Он выглядит не выспавшимся, а на его лице я вижу брезгливую гримасу.

— Почему пахнет дымом?

— Потому что мы вступили на тропу войны, — отшучиваюсь я.

— А если серьезно?

Я едва сдерживаюсь, чтобы не назвать мужчину по имени.

— Не знаю, — стараюсь голосу придать непринужденность, — соседи, скорее всего, решили что-то сжечь.

Панкратов вздыхает. Он явно не верит моим словам. Ну и ладно!

— Валентин, мне нужно в город. Скопилось несколько вопросов, которые не терпят отлагательств.

— Все-таки отпуск это не про тебя, — качаясь с пятки на носок, приходит к выводу хозяин дома, — что было сегодня утром? Ты мне пояснишь?

— Когда вернусь — обязательно! — обещаю я, спускаясь со ступенек на каменную дорожку.

Весь день я верчусь словно белка в колесе. Я заезжаю на работу, встречаюсь с Аркадием Семеновичем. От него узнаю ценные сведения о предстоящих пятничных переговорах с японцами. А также от него же получаю предварительный вариант договора. Оригинал Ковров обещает мне отправить, едва он будет готов.

Затем заглядываю к Тае, и мы весело щебечем о последних новостях, о женской ерунде. Делюсь с ней намерением, купить шикарное платье для делового ужина, и она мне советует классный бутик.

Последующие несколько часов трачу на шоппинг. Потом заезжаю домой. Ужинаю в уютном ресторанчике. И наконец-то отправляюсь за город, в дом Валентина.

Стоило мне миновать калитку, как я сталкиваюсь лицом к лицу с наставником Панкратова. Я с лету замечаю удрученное состояние мужчины. Глаза его смотрят суетливо, а губы нервно подрагивают.

— Кирилл Андреевич, что случилось? — я обеспокоена не на шутку и, затаив дыхание, жду ответа.

Заметно, что слова не сразу идут на ум тренера. Он так расстроен, что не в состоянии просветить меня.

— Дочка, — он тепло обращается ко мне, — я не знаю, что делать.

Магалов разводит руками, а в уголках его глаз я замечаю слезы.

— Кирилл Андреевич, вы успокойтесь, пожалуйста, — я бережно беру его за локоть, — объясните толком, что случилось?

— Я как понял, его невеста приезжала. Они видимо поскандалили на полную катушку, что все в гостиной перевернуто, — влажный след от слезы пролег в глубокой морщинке на лице Магалова.

Чувствую, как мое сердце пускается галопом. Одна только фраза «его невеста» лезвием безжалостно полощет мою душу. Но я делаю глубокий вдох, морально готовясь услышать продолжение рассказа наставника.

— А как сам Валентин? — с осторожностью спрашиваю я, — он не пострадал?

Только озвучив вопрос, понимаю его двусмысленность. Виновато на миг прикрываю глаза.

— В том то и дело! Валек вышел из себя и… — запинается Кирилл Андреевич, — в общем, я даже рассказать не могу про весь этот ужас!

— Девушка здесь? — предполагаю, что она вряд ли еще в доме, уточняю на всякий случай.

— Когда я приехал, ее и след простыл.

— Пойдемте к нему.

— Что ты, дочка, не надо! — явно желая предостеречь меня, произносит тренер Панкратова.

— Что все настолько плохо?

— Света, ты к нему не лезь. Он сейчас злой, как черт! — по тону пожилого мужчины понимаю, что он не шутит.

— И что же делать, Кирилл Андреевич? — растеряно хлопаю ресницами.

— Не трогай его до утра. Я завтра приеду, и все будет хорошо.

— Вы уезжаете? — я только сейчас соображаю, что Магалов шел к выходу, а не встречать меня.

— Да. Не могу остаться. У жены давление прихватило! Переусердствовала с огородом. Даже «Скорую помощь» вызвали.

Выражаю мужчине свое сочувствие и провожаю его за ворота.

Когда Магалов уезжает, мне становится по-настоящему страшно. Я ведь осталась одна с Панкратовым. А между тем тихо наступил поздний вечер.

«Что же делать? — размышляю я, пересекая сад, — что делать! Что делать! Мужчина мне точно не причинит вреда. Ведь я не виновата в его бедах».

Прохожу в гостиную. Да, беспорядок присутствует: пара предметов некрупной мебели перевернуты, а с тумбочек сметено все содержимое. Лампы валяются на полу, и я слышу, как под моими ногами хрустит мелкая стеклянная крошка.

Прохожу в коридор, здесь все чисто. Недалеко вижу полоску света. Сглатываю. Все будет хорошо.

— Валентин, — тихо зову я, приоткрыв дверь кабинета.

То, что я вижу, меня удивляет.

Панкратов не рычит от злости и не носится по кабинету. Нет! Он преспокойно сидит в крутом офисном кресле, откинувшись на спинку, и едва заметно вертится туда-сюда.

Догадываюсь, что сдержанность эта обманчива. Валентин пережил стресс и еще не восстановился. А я твердо знаю одно, если человек находится в эмоциональной нестабильности, не стоит ему перечить.

Впервые в кабинете Панкратова улавливаю запах табака. Он что курил? Однако пепельница и сигареты на столе отсутствуют.

Подхожу ближе и замечаю, что голова у мужчины мокрая. А ворот и плечи рубашки влажные. Предполагаю, что он пытался охладить голову в прямом смысле этого слова.

— Валентин, — тихо шепчу я.

— Иди сюда, — ровно произносит Панкратов, смотря в моем направлении. Всякий раз убеждаюсь, что он хорошо видит силуэты, — бери стул и садись со мной рядом, — он взмахивает рукой в ближайшем от себя пространстве.

Валентин говорит спокойно. Ведет себя мирно. Спрашивается: чего тогда Магалов страху наводил?

— Ага, — отзываюсь я и, покорно прихватив стул, семеню, обходя стол.

Устанавливаю четвероного друга рядом с креслом хозяина дома и присаживаюсь. С лету улавливаю его мятное дыхание, сквозь который слышу запах табака. Мне не показалось, мужчина точно курил.

— Что дальше?

— Справа от тебя ящики. Выдвини первый и достань папку, которую ты привезла.

Мое сердце так и упало. Затем отскочило назад и стало биться где-то в области горла.

Новых идей никаких нет. Решаю исполнить роль послушного сотрудника. Чуть наклоняюсь к ящикам, выдвигаю первый и, выудив папку, возвращаю в исходное положение.

— Вот, — кладу документы перед Панкратовым.

Пока течет время, осознаю, что моя идея не так уж и плоха. Валентин наверняка ждет, что я окажу жесточайшее сопротивление по поводу его решения. Однако нестандартные действия в подобных ситуациях, зачастую отрезвляют «злоумышленника».

От моего взгляда не ускользнули изменения во внешности мужчины. Он стал давать реакцию на мое поведение, значит, стал переключаться со своих негативных мыслей. Я опять вижу складочку меж его бровей. Панкратов то повернется в мою сторону, то вновь уставиться перед собой. Наконец с его губ срывается:

— Свет, ты понимаешь, что я решил подписать документы.

— Да, — продолжаю я тем же невозмутимым тоном. Обычно так я разговариваю на начальной стадии деловых переговоров.

— И ты не будешь пытаться отговорить меня? — в полном изумлении произносит он.

— Да, не буду, — после короткой паузы, натянуто выдаю: — И плакать не стану и рвать на себе волосы от горя.

Валентин выглядит крайне удивленным. Я понимаю, что после встречи с Алисой ему трудно и невозможно держать лицо. Но в данный момент мне кажется, что он вообще находится в состояние ступора.