Саша Ройс - Цвет жизни

— Света, прости меня, — с усилием выдает он, сжимая обложку документов.

Да пошел ты! Из-за какой-то бабы сдаешь всю партию. Тюфяк!

— Хм. Валентин, я всего лишь наемный работник. Я не могу повлиять на тебя, раз ты принял такое решение. Я понимаю, что это далось тебе с большим трудом, — играю голосом сочувствие как могу, а саму аж разрывает.

Это же надо, неделю парить мне мозг. Готовить из меня главного сподвижника переворота и противно взвизгнуть тормозами перед финишной линией.

— Прости, — повторно срывается с его губ, и я четко представляю, что если он произнесет это слово в третий раз, я не выдержу!

— Приступим? — сиплю я. Пододвигаю папку ближе, вынимаю листы из первого файла, готовя их к подписи.

Я хорошо запомнила, что в оригинальных бумагах было девяносто шесть страниц. Разумеется, подпись нужна не на всех. Панкратов заверял в среднем каждую третью страницу.

Мне представилась возможность прикасаться к нему. Точнее к его рукам. За те минуты, которые мы потратили на подпись бумаг, я поняла, что Панкратов и в самом деле находится не в лучшем состоянии. Казалось бы стоит пожалеть… Но меня захлестывает волна возмущения и боли. В глазах ощущаю резь, еще немного и из них брызнут слезы.

— Это все, — объявляю я, возвращая листы в последний файл, — что ты чувствуешь.

Да, сейчас многое будет зависеть от его ответа.

— Чувствую, что я предатель.

Этот ответ меня вполне удовлетворяет. Я закрываю папку, поднимаюсь и выхожу из-за стола.

— Я надеюсь, у тебя в ближайших планах сон.

— Да, — Панкратов устало прикрывает глаза.

— Валенти-ин.

— Да.

— Ты действительно думаешь, что я бы так просто дала бы тебе подписать ТАКИЕ документы?

— Это не те бумаги! — доходит до Панкратова.

— Конечно не те, — подтверждаю я, — оригинал договора я приговорила еще утром. Сожгла в печи барбекю, которая в саду. Валентин, что произошло такого, что ты вдруг сдался? Эта капитуляция из-за Алисы?

— Это не твое дело, — холодно подмечает он.

— Не мое дело? Тогда я пошла, — сама себе поражаюсь, как спокойно мне даются эти слова. Я разворачиваюсь и выхожу из кабинета, плотно притворив за собой дверь.

Поскольку только вечерние часы — спать не хочется. Решаю прибраться в гостиной. Насколько мне известно, обычно сюда три раза в неделю приходит наемный работник и все прибирает. За мной не убудет, если я наведу порядок в гостиной, уничтожив тем самым следы скандала.

Ставлю мебель на место. Поднимаю лампы, стряхивая с них осколки. Завтра нужно будет заказать специальные лампочки. Крупные стекла собираю с помощью веника и совка, которые приволокла с террасы. Все остальное — дело робота-пылесоса.

Сажусь на диванчик, подбираю под себя ноги и, наблюдая за тем, как пылесос выполняет работу, размышляю. У меня возникло слишком много вопросов, чтобы оставлять их не озвученными.

Я вздрагиваю, когда чувствую прикосновение мужской теплой ладони к своему плечу.

— Ты здесь, — произносит Панкратов и, обойдя диван, он присаживается рядом.

Я выключаю пылесос с помощью пульта.

— Чего ты хочешь? — внезапно спрашиваю я. Сама пугаюсь своего вопроса, еще больше возможных вариантов ответа на него.

Напрасно. Мужчина отвечает очень лаконично.

— Я хочу покоя, — разбито роняет он, опустив затылок на диванную подушку.

— Он у тебя будет. Но впредь ты не делаешь мне непристойных предложений. Даже в шутку! И не прикасаешься ко мне, если на то нет необходимости. Сугубо деловые отношения. Понятно?

— Я согласен, — не сразу отвечает он.

— Взамен я тебя не буду мучить допросом, сам понимаешь о ком, и не стану напоминать о том, что ты едва было не сдался.

— Прости…

Я нервно подбираюсь на диване.

— Я то прощу! А вот Виктор Станиславович не простил бы! Сотрудники компании и их семьи тебя точно не поймут, если все отдашь Григорию. Так что даже не начинай!

Мужчина молчит.

— Я понимаю, что ты любишь ее! — я не в силах больше сдержаться. — Я понимаю, что ты совсем недавно потерял отца. Я так же знаю, что твой старший брат спит и видит себя единоличным владельцем бизнеса. Но ты должен быть сильнее обстоятельств, Валентин!

— Света…

— Не стоило играть мной, потому что я тоже человек! — срываюсь я на крик, в попытке достучаться до Панкратова. Спустя секунды продолжаю гораздо тише, но в моем голосе прекрасно слышны слезы. — Нужно проводить четкие и видимые границы между работой и прочим. Ты хотел, чтобы я помогла тебе пойти против брата — я пойду. Однако больше ничего делать не нужно!

Дышу, прежде чем признаться.

— И я должна тебе сказать правду. Я прекрасно знаю, что ты можешь поправить свое здоровье. Тебе нужно только время и хорошие люди, которые смогут вести твои дела, на период твоего восстановления. Такие люди есть. Нужно просто довериться и начать действовать. Валентин… Я ни в кого не верила так сильно, как верю в тебя сейчас.

— Я…

— Постой! — едва сдерживаю себя, чтобы не прикоснуться к Панкратову. — Было еще кое-что. Люди Комацу пытались переманить меня в свою компанию, но я им сразу ответила категоричным отказом. Это признание — знак моего доверия тебе. Я хочу, чтобы ты знал об этом. Ведь скоро переговоры. Поверь мне, японцы как никогда заинтересованы в сотрудничестве с нашей компанией. Их очень привлекает наш филиал в Финляндии.

— Там пока рулит Михаэль. И он неплохо справляется, — меня радует, что собеседник переходит на здоровый деловой тон.

— Да, но о делах достаточно. Тебе надо успокоиться, отдохнуть и сделать судьбоносный ход. Самому. Все в твоих руках.

Наступает утро четверга. В сознании предсказуемо возникает одна из мыслей этого дня, что я сегодня должна вернуться на работу. А это значит — встреча с Григорием Викторовичем мне обеспечена. Видеть его, честно говоря, не хочется. Тем не менее, все решено и наступил тот день, когда он узнает о наличии серьезной оппозиции.

Я проснулась очень рано. Ведь нахожусь за городом и потому необходим запас времени, дабы успеть вовремя оказаться на работе. Вещи я собрала с вечера. Сегодня я возвращаюсь к себе домой, и это обстоятельство приносит мне облегчение.

Спускаюсь вниз. Завтракаю. Валентина не видно. После вчерашнего скандала с Алисой он, очевидно, забыл, что неделя закончилась и мне пора возвращаться домой. Пакую вещи в машину и выезжаю.

По приезде в город обязательно запишу для Панкратова голосовое сообщение, чтоб не терял.

Я попадаю домой. По-армейски переодеваюсь и собираюсь на работу. Звоню Соне — предупредить, что опоздаю на полчасика не больше.

Ноги чуть подкашиваются, когда вижу родную обитель. Поднимаюсь на нужный этаж.

В спешке шагаю по коридору офиса к своему кабинету, когда меня перехватывает Ковров.

— Привет, — бросает он, поглядывая по сторонам, — зайди ко мне?

— Что? — с плохо скрываемым удивлением пялюсь на Аркадия Семеновича. Мой логичный вопрос он встречает слышным вздохом и вместо ответа крепко цепляет меня за локоть и тянет за собой.

До кабинета зама всего ничего, и совсем скоро я оказываюсь в светлом и душноватом помещении. Мужчина тут же освобождает мою руку.

Мы проходим через небольшую приемную. Только и успеваю кивнуть секретарше Коврова, как заместитель босса открывает следующую дверь. Дверь своего кабинета.

— Давай шустрее. У нас мало времени.

Вожу глазами, не понимая, что происходит. Быстро перебираю ногами и уже через секунду слышу, как за спиной захлопнулась дверь.

— Аркадий Семенович, впервые вас таким вижу. В чем причина?

Замечаю, что Ковров с успокоением выдыхает, когда мы оказываемся в его владениях. Он проходит к своему столу и, опустив руки на столешницу, наклоняется вперед.

— Тебе лучше здесь не появляться, — приглушенно произносит он.

— Не поняла, — озадаченно пожимаю плечами.

Зам выпрямляется и важно поправляет лацканы пиджака.

— Я на стороне Валентина.

Мой мозг-компьютер быстро осеняет догадка.

— Вы в курсе?

— В курсе, в курсе, — кивает он.

— Что значит не появляться? Я же здесь работаю.

— Тебя перевели, — Ковров отбрасывает полы пиджака и засовывает руки в карманы брюк.

— Это как?

— Ты теперь работаешь под началом Михаэля Татта.

Твою ж мать!

— На каком основании, Аркадий Семенович?

Мужчина в изумлении смотрит на меня.

— Твой перевод был согласован между Гришей и Таттом. Я думал, что ты ознакомлена с данной договоренностью. А неделя отпуска это всего лишь время, чтобы подготовиться к переезду.

Охренеть!

— Я, конечно, догадывалась, что Григорий… — сглатываю, — Викторович хотел от меня избавиться, но Татту то я зачем?

— Инициатива исходила не от него, а от Валентина.

Челюсть моя так и отвисает. Не в силах справится с шоковым состоянием, оседаю на стул. Мне кажется, что сейчас я похожа на рыбу — рот мой не закрывается, и я то и дело жадно хватаю им воздух.

— Все было решено неделю назад? А Валентин тут причем? Он же не работает?

У Аркадия Семеновича вырывается нервный смешок.

— Панкратов младший до сих пор глава филиала в Финляндии. Татт — всего лишь И.О.!

— А как же бумаги по наследству? Что компания остается за старшим братом? А Валентину положена ежемесячная финансовая поддержка…

Я произношу слова, и практически сразу осознаю, что несу несуразицу, потому как реагирует Ковров. Он запрокидывает голову и надрывно смеется. Недолго. Поняв степень моей дезинформированности, он уже через несколько секунд смотрит на меня с добродушной снисходительностью.