Саша Ройс - Цвет жизни

— То есть ей не нужны деньги? — мужчина не остается в долгу.

— От денег мало кто откажется, — тут я была вынуждена согласиться со своим оппонентом, — но уж больно причина, по которой она оставила меня в баре, была вполне себе реалистичной. У нее в квартире ни с того ни сего включилась сигнализация. Ладно бы один раз, однако и после того, как ее сын-подросток ввел код, сигнализация сработала еще раз.

Услышав мои слова, Панкратов подтягивается и заметно напрягается. Мне тоже приходится сесть с прямой спиной, хотя так не хочется покидать нагретое местечко.

— «Ни с того ни с сего говоришь… — хмурится он. — Возможно, ты права. Я все-таки поручу Семенычу проверить твою информацию. Если рассуждать в пользу Таи, то КТО-ТО мог взломать сигнализацию, или даже купить коды.

Закатываю глаза от аксиомы современного мира, что все можно купить.

Панкратов молчит, а я вслушиваюсь в тихий шум двигателя. Бросаю взгляд на водителя и на Татта, чья голова мерно качается от неспешной езды. Пытаюсь отвлечься, а все равно чувствую, что мужчина, сидящий рядом со мной, ждет продолжение. Кожей ощущаю нарастающее напряжение, вместе с тем даю себе слово, что не заговорю первой и, в конце концов, сделаю все, чтобы закрыть эту тему навсегда.

Что это? Мне показалось, или я действительное услышала, как Панкратов скрипнул зубами?

— Он сразу подошел к тебе?

В голове промелькнуло непристойное ругательство, кое я вспоминала раз в столетие. Резко выдыхаю, как бык во время Корриды, и, развернувшись к Панкратову, устремляю на него непримиримый взгляд. Стараюсь настроиться на ровную речь, чтобы не привлечь чужого внимания.

— Нет, Валентин, больше ничего не скажу, — безапелляционно объявляю я и, раздраженно сложив руки на груди, жестко откидываюсь на спинку сиденья.

— Света…

— Не хочу ничего слышать! — решительно взмахиваю руками в воздухе, эмоционально жестикулируя. Упавшие на лицо пряди волос убираю назад и, сердито поджав губы, без интереса пялюсь в окно.

Мозг прожигает одна-единственная мысль, что тогда я обманула себя. Заставила себя поверь в то, что Акио — рекрут, не придав значения слишком говорящим мелочам, очевидным несостыковкам. Убедила себя в том, что нет ничего страшного в том, чтобы таким образом провести время. Свой редкий выходной. Ведь так многие делают. Сыграю в игру. Расслаблюсь. Получу кайф. И вроде бы это все имело место быть, но в какой-то краткий миг я четко поняла, что от очаровательного незнакомца веет смертельной опасностью. Я понимала, что если не последую за четко отведенной мне ролью, я умру…

— Валентин.

— Хм?

— Вот-вот должны объявить посадку на твой рейс, — Татт с видом заучки поправил на переносице очки и следом посмотрел на меня, — наш рейс через три часа.

Я с готовностью кивнула и поблагодарила за информацию.

— Я в кафетерий. Не скучайте тут без меня, — Михаэль явно имел представление, что возится с парочками, то еще неблагодарное дело.

Проводив взглядом Татта, я ненароком посмотрела в огромное панорамное окно, из которого открывался чудесный вид на взлетное поле. Вдалеке занимался рассвет, предвещая новый летний день, а меня мороз по коже пробрал.

— Бррр! — вроде бы тихо, а он услышал.

— Замерзла?

— Нет, — роняю я и присаживаюсь спиной к окну на маленький диванчик яблочного цвета. Скукоживаюсь, как прозябший воробей в зимнюю пору. Почему мне так холодно? Чуть смешок не вырывается, когда понимаю, что начала стучать зубами. — Как хочется, чтобы все скорее закончилось.

— Не терпеться, чтобы я уехал?

— И это тоже, — беспристрастно подтверждаю я.

— Ну спасибо!

— Не начинай, — почти шепчу я, обнимая себя за плечи и растирая их. — Не стоит сейчас поддаваться эмоциям. Ты лучше меня знаешь, что время все расставит на свои места. А если хочешь выяснить отношения перед дорогой, то тогда начни с самого начала. С необычного получения Григория Викторовича.

Мой спокойный тон остужает пыл Панкратова, и он молча садится рядом со мной.

— А сейчас, пожалуйста, послушай, что я тебе скажу. Прошу не перебивай, просто выслушай и попытайся понять, — говорю, а сама не спускаю глаз с геометрического узора, в который выложена кафельная плитка под ногами.

— Я слушаю, — дипломатично отзывается мужчина и тоже как я смотрит перед собой.

— Я знаю, почему ты злишься на меня. Из-за того, что я была с Комацу. Ни как с главой «Облаков», а как с мужчиной. Но если разобраться, то злиться на меня ты не имеешь ровным счетом никакого права. Потому что, скажу грубо, если убрать деловые отношения за скобки, то ты мне никто. Да, согласна, я поступила опрометчиво, но за свой поступок я не перед кем отчитываться не обязана, даже перед родителями, так как уже давно взрослая девочка. И как бы странно не звучало, но то событие касается только меня и Акио. А это значит, что я разберусь сама. Я говорю это не только тебе, но и себе самой тоже, чтобы избавится любых признаков неловкостей и ложного чувства вины. Ведь так правильно.

Едва я закончила свою речь, мне сразу стало легче. Стоило озвучить все то, к чему я пришла после анализа событий. Вот только Панкратов этого явно не оценил. Повернув голову в мою сторону, он без капли колебаний заявил:

— Ты явно не выспалась.

— Считай, как знаешь, я все сказала, — приятельским тоном выдаю я. Цокнув языком, слегка хлопаю мужчину по плечу и поднимаюсь на ноги.

Не успеваю я убрать свою руку и отступить как минимум на шаг, на Панкратов перехватывает мое запястье и рывком привлекает к себе так, что я оказываюсь на его коленях. Со стороны мне, кажется, глупо выпендриваться, потому сижу смирно. Хочет что-то сказать — пусть скажет! А пока я предпочитаю смотреть на людей вокруг, коих на втором этаже аэропорта сравнительно меньше, и чуть покачивать ногами. Меж тем кольцо из мужских рук становится теснее, и уже оба запястья скованны наручниками из мужских ладоней.

— Решила соскочить в последний момент, — упрекающе шепчет он.

Я задыхаюсь от нарастающего возмущения. Не сдерживаюсь и напрягаю руки, пытаясь и их высвободить — тщетно.

— Ты тупой осел, Панкратов, раз так подумал! — мятежно шиплю я, из последних сил изображая для посторонних глаз, что между нами ничего не происходит.

— А что я должен был подумать? — тихо цедит он сквозь зубы, прижимаясь щекой к моей щеке.

— Что мне совсем не все равно, что ты обо мне думаешь. Что на самом деле я очень сильно буду по тебе скучать. Что ты очень нравишься мне, и я не представляю, как проживу последующие месяцы без тебя!

Больше я не могу говорить, потому что слова застревают в горле, а глаза стали щипать слезы. Хватка на запястьях ослабела. Ну вот и все. Заставляю себя поднять глаза, но не успеваю ничего разглядеть, как в следующее мгновение чувствую, что Панкратов целует меня, крепко обнимает и прижимает к себе. Я не думаю ни о чем и полностью отдаюсь прощальному поцелую.

Едва заслышав за спиной звук приближающихся шагов, я сигналю Валентину, что пора завершить поцелуй, но у него на этот счет было свое мнение. Только когда диктор объявляет регистрацию на рейс «Москва — Брюссель», мы отрываемся друг от друга.

— Аллилуйя! — раздается возглас облегчения Татта.

— Кхе, кхе, — тут же послышалось знакомое покашливание. Магалов? Резко обернувшись, обнаруживаю неподалеку стоящих Михаэля и Кирилла Андреевича.

Ой!

— Кирилл Андреевич, здравствуйте, — спрыгнув с колен Панкратова и потупив взор, вполголоса произношу я.

— Андреич? Привет! — а вот кавалер мой ничуть не смутился. Нерасторопно поднялся на ноги и пожал руку своему наставнику. — Ну что, посетим старушку Европу?

— Да-а, — с улыбкой тянет Магалов, покручивая ус, — встряхнуть надо бабушку, а то залежалась.

— Кирилл Андреевич, вы тоже летите? — удивленно хлопаю глазами.

— Да, дочка, — мужчина с какой-то грустной радостью посмотрел на меня, — докторам его сдам, — ткнув локтем в своего подопечного, поясняет он, — а сам по Бельгии прошвырнусь. У меня там ученик живет. Давно зовет в гости. Я его заодно проведаю. На детишек его погляжу. Через недельку домой.

— И жена отпустила? — вопросительно приподнимаю бровь.

— Я ее в санаторий отвез, а сам в Европу подамся, — заговорщицки прищурив левый глаз, продолжал рассказывать Андреич. — Дома сын с невесткой под командованием внука будут за всем присматривать. Иногда надо друг от друга отдыхать, чтобы не надоесть.

— Это точно, — улыбнувшись, поддакнула я.

— Век слушать — не переслушать, — покачав головой, сдержанно заметил Татт.

— Торопишь нас? Успеем! Не переживай.

— Пойдемте, — позвал Валентин, и мы двинулись на третий этаж.

Магалов обсуждал с Михаэлем свою излюбленную тему — рыбалку, мы с Валентином, взявшись за руки, шли немного позади и договаривали.

— Я буду скучать по тебе, — скользя щекой по его плечу, по большому секрету шепчу я.

— Эх, Света, Света, наглый ты человек. Сначала проехалась по мне танком, а сейчас прощальную песню запела. — Я быстро стала придумывать оправдание и подбирать подходящие слова, как Панкратов добавил: — но я тоже хорош, накричал на тебя по телефону. Тут волей-неволей захочешь качать права. Так?

— Хм, — с предосторожностью хмыкнула я.

— Ну что, будешь моей девушкой?

Я почувствовала, как оказывая на меня «тяжелое» моральное давление, мужчина крепко сжал мою руку.

— Буду! — уверенно выдохнула я, и счастье розовым пятном растеклось по всей грудной клетке.

— Молодец, — деланно скалясь, одобрил Панкратов и до боли сжал мою руку.

— Ай!