— Обычно я не разглашаю добытую информацию никому, кроме моего основного клиента. Но из личной симпатии окажу тебе любезность. Расскажу, что уже раскопал. К тому же хочу, чтобы ты знала — я позвоню мистеру Хенсли и также поставлю его в известность.

— Хорошо… — это больше похоже на вопрос, чем на подтверждение моего понимания.

Я медленно киваю, выражая свое согласие, но он почему-то молчит. Мы выжидающе смотрим друг на друга через стол. Мне требуется минута, чтобы понять, чего же он ждет от меня. И я почти уверена — словесного подтверждения, что я готова услышать новые данные. Но ведь это далеко не так…

И все же я должна собраться.

— И что же вы нашли?

Если раньше я думала, что близка к приступу тревоги, то теперь я точно на пути к сердечному приступу. Мое сердце бешено колотится в груди. Пульс нервно бьется под кожей. На лбу выступает липкий холодный пот. Мышцы шеи и спины напрягаются. Я словно окаменела. И это не дает мне ослабить ни нарастающее вдоль позвоночника напряжение, ни волнами накатывающую тошноту в желудке.

Наконец, Джейкоб, приняв мой кивок, что-то передает мне.

— Это твое свидетельство о рождении. Ну, во всяком случае, его копия. Мне пришлось заплатить кое-каким очень большим людям, чтобы заполучить его. Но, к сожалению, там все же не хватает нужной информации. Дата выдачи свидетельства — спустя годы после твоего рождения. Прошло примерно еще пять лет с того момента, как этот документ должен был быть датирован и подписан. И там нет никакой информации о твоих биологических родителях. Эта бумага в целом не дает нам ничего, что мы действительно хотели бы знать. Есть что-то необычное в твоем детстве до того, как ты попала в приемную семью. Да и в причинах, по которым ты там оказалась.

Я просматриваю свидетельство, и мое сердце начинает биться медленнее, пока я пытаюсь все осознать.

— Но у меня есть также и хорошие новости.

Я отрываю взгляд от листа бумаги.

— Хорошие новости?

— Поскольку выдавшая свидетельство о рождении больница указана в документе, я смог получить их записи о сотрудниках. Я даже нашел медсестер, которые работали там в то время. Ты была госпитализирована в эту больницу прямо перед тем, как было выдано свидетельство.

— А это хорошая новость?

— Одна из медсестер вспомнила тебя и согласилась поговорить со мной.

— Это же было больше пятнадцати лет назад. Как она могла меня вспомнить?

— Возможно, это и совпадение. Но думаю, что не так уж часто ей встречались дети, подходящие под описание твоей ситуации. Мне показалось, что женщина с опаской отвечала на все мои вопросы. Но, в конце концов, она призналась, что после твоей выписки из больницы подписала договор о неразглашении. По профессиональным и юридическим вопросам она смогла сказать совсем немного. И пыталась убедить меня, что ты вряд ли захочешь узнать такую правду. Когда же я стал настаивать, то она все же рассказала мне одну вещь. По ее словам, помимо травм, из-за которых тебя привезли в больницу, были еще признаки длительного недоедания и физического насилия. Об этом свидетельствовали потраченные на твое восстановление годы.

Итак, что мы имеем? Один или оба моих родителя в детстве издевались надо мной. Я молчу, не желая делиться с этим мужчиной своими эмоциями. Слишком глубоко они спрятаны во мне. И я не хочу лгать, заявляя, что мое сердце в этот момент не дрогнуло. Мечты о том, что я жила когда-то в счастливом доме, и у меня были замечательные, любящие и ищущие меня родители, вдребезги разбиваются. А также исчезает та единственная зацепка, благодаря которой я смогла пережить ужас детских лет, проведенных в доме Джо.

Я чувствую себя больной. Опустошенной. Потерянной.

— Я хочу знать, не будешь ли ты возражать, если я продолжу поиски. Это ведь твоя жизнь. Конечно, я буду выполнять эту работу, так как меня нанял мистер Хенсли. Но с твоим согласием я буду чувствовать себя более комфортно.

— Д-да, у вас есть мое разрешение.

— И ты справишься с тем, что я накопаю? Даже если это будут плохие новости?

Я киваю. Не могу оторвать взгляд от бумаги, которую держу в руке. Его слова вертятся в голове. Вроде бы и нет никакой новой информации. И в то же время кое-что я все же узнаю. Мне по-прежнему неизвестны ни мои биологические родители, ни откуда я родом. Зато я чувствую, что в этой истории есть кое-что еще. Что-то, чего я никак не ожидаю.

— Спасибо вам. Я действительно благодарна, что теперь знаю о себе чуточку больше. Пусть даже такие не совсем приятные новости. Но, честно говоря, когда я думаю об этом, почему-то меня это совсем не удивляет. Мы закончили? Или вам еще что-то нужно от меня?

Джейкоб поднимается из-за стола. А когда я тоже встаю, его профессиональная этика впервые дает трещину. Это не такой уж явный сдвиг, но он очевиден. И я не спрашиваю о причинах, изменивших его настроение.

Он молча провожает меня к выходу, а я резко останавливаюсь.

— Извините. Наверное, я должна…

— Это твое. Оставь свидетельство себе. У меня есть и другие копии.

Я засовываю документ в сумочку и выхожу из кабинета.



На парковке меня уже ждет Бёрк. Утром сюда меня подвез Кай. И я, не спрашивая, решила, что он дождется меня. Видимо, я ошиблась. Конечно, это вовсе не значит, что от вида, ожидавшего меня в своей машине Бёрка у меня не перехватит дыхание. Еще как перехватывает. Этот мужчина чертовски красив. И лишь один его вид приносит покой в мою душу. Я старательно отталкивала его, но моя внутренняя реакция на его присутствие здесь — довольно явный признак того, что я идиотка, принявшая такое дурацкое решение.

Я вижу, что в его отношении ко мне — в сравнении со вчерашним днем — что-то изменилось. Версия Бёрка — недоступного и замкнутого в себе человека — исчезла. Я вижу, как он искренне улыбается мне одной из своих довольно редких очаровательных улыбок, которые не появлялись на его лице со дня моего похищения.

Я направляюсь к нему, и тщательно выстроенные вокруг моего сердца стены слегка трескаются. Он вылезает из машины, и я резко останавливаюсь. Его улыбка становится еще шире. Обойдя машину и не говоря ни слова, он подходит к пассажирской стороне и открывает мне дверцу. В его движениях и во взгляде читается легкая игривость.

Я сажусь в машину, и Бёрк закрывает за мной дверь. Я не знаю, что ему сказать. И, видимо, сейчас он чувствует то же самое — управляя машиной, ведет себя так же тихо, как и я. Когда же я замечаю, что мы направляемся не к его дому, то поворачиваюсь к нему и выгибаю бровь.