-От, сукин кот, хриц он всягда хрицем остается! Покажь мне яго.

-Дед, оно тебе нужно?

Девятого мая дед вместе с мужиками стоял при полном параде на трибуне возле Редькина, среди своих ребят он был самым мелким и пожилым, и выпало на его долю больше всех поздравлений и цветов, особенно от маленьких деток, они целовали деда, желали ему здоровья, а дед, оглушенный вниманием, только успевал говорить: "Спасибо!" -От, унук, я ж у дяревне никогда такого унимания ня видел, ну хронтовик и ладно, кто ж не воявал, а здесь... невозможно как волнуюся. Эх, малец не дожил, вы как хотитя, но помянуть надо Хвилиппа нашаго.

-Дед, только не твоей горелкой, он у тебя жуткая, да ещё и с перцем!

-От тож и хорошо, болезнев не будеть, вона мужики одобрили зараз.

-Мужики и горлодёр твой одобряют, а это же ужас - синий дым и вонища.

-А, ничаго ты не разбираешь, горлодер у те годы только и спасал от дум тяжких у первые дни на хронте, особливо молодь, как бывалоча затянутся разок и весь день чумные, и про гибель думать не думают, а потом уже и привыкають, вона как Лешка. Он жа два года себе прибавил, ростом велик, а умишко-то дитячий был, я яго и оберегал, а ён, вишь, каким вымахал.

По утрам Минька теперь шел к деду, было смешно смотреть как старый и малый "одявались": оба кряхтели, кашляли, вздыхали. Дед умилялся, а малышок повторял все его движения, умывались, причесывались и отправлялись на "рработу", маму от этого категорически отстранили:-Миня с дедой!

Дед надоедал Редькину:

-Непорядок же, с дитём на частной, хорошо, Антоновна как родная. Да я, вот, няудобно себя чувствую, выдели хоть комнату у общаге.

- Старый, ты где слов таких нахватался: "общага"?

-Эге ж, а унук у меня, не студент разве?

В июне сдавали школу и два первых дома в эксплуатацию, и решением объединенной комиссии для молодых специалистов выделили аж три двухкомнатные квартиры, и одну из них - Альке.

Та совсем не поверила, что так может быть, но все было законно, в райкоме строго следили за порядком. Оказалось, что Алька как раз была третьим молодым специалистом, приехавшим в город по распределению, а учитывая её вклад в развитие производства и только положительные отзывы, да плюс героический дед фронтовик...

Она долго не верила, пока дед не узял ключи и повел их смотреть. Квартиры были готовы, но не успели доклеить обои в одной комнате, сейчас же все доделали, и пошли Цветковы в свою первую в жизни квартиру. Просторная, двенадцатиметровая кухня, две раздельные комнаты... Минька носился повсюду, дед проверял, все ли в порядке. А Алька, оглушенная, просто сидела на единственной табуретке и тихо обалдевала...

-Ну, что ты, девонька, невеселая? Вон какие хоромы у вас теперь есть, - похвалила квартиру вошедшая Антоновна. - Славно-то как, и этаж не первый, в окна никто не будет заглядывать!

-Да, все красиво. Только вот, чем и как обставлять, ну, одну комнату для Миньки, понятно, есть его кроватка, столик со стульчиками, шведскую стенку детскую Сережка давно сделал, а вот остальное... -Алька тяжело вздохнула, - ну не тащить же из Медведки кровать старую .

. -Я для чаго? - с какой-то обидой спросил вышедший из ванной дед, - я да единственной унучке не помогу? Это Мишка свою дочкУ на чужую поменял, а у мяне два унука и есть, вот Ванька ешчо родит, не переживай, помогу, я ж у деревне один живу, а много ли старому надо?

-Дед, но я....

-Заткнися и слухай мяне. Я ж до Мишки доехав у марте, и поругався с ним, он эту падчерицу Ирину восхваляет - она то, она сё, у институт поступила, умная, а то вы у мяне дураки? Я молчав, слухал-слухал, а опосля казав: "у меня два унука-Цветковы и один праунук, и боле нема". Он, гад, по тебе прошелся. Ну а я плюнув и уехав, так што уменя и есть Ванька и вы с Сяргеем.

- Ох, дед, он же твой сын, может не надо было?

-Сын, как жа, много он про вас и мяне вспоминает? Зато усе квитки на алименты сохраняеть, нечаго про него говорить, думай как лучше тута усё устроить. А я вот подумав... - он замялся, - можа, ты мяне прымешь на зиму? Как-то приляпився я до Миньки и заскучаю сильно у зиму?

- А пчелы твои?

-Да, сосед Ляксей давно их просит продать. Я ешче со своими Ваньками посоветуюсь, чаго скажуть?

-Дед, я с радостью, но вот табак твой...

- Я уже у окно углядел для лавки место, сирени насажаю и буду у удовольствие там сидеть.

-И Минька на лавку сидеть тозе.

- Ну куда-жа без тебя, пострелёнок?

Дед развил бурную деятельность, надоел Редькину с сиренью, тот позвонил в Пермь, и через два дня большой мешок с тоненькими прутиками сирени передали с поездом. Дед стал копать ямки для неё, вдоль подъездной дорожки и вокруг дома. Подбежал подросток, спросил, для чего ямки, куда-то ушел, и через полчаса возле дома копошилось с десяток мальчишек и девчонок. На их галдеж подходили любопытные, и спонтанно получился субботник.

Все с энтузиазмом убирали мусор, сажали сирень, обильно поливали, чтоб прижилась, кто-то притащил пару кустов смородины и дикого пиона, называемого в народе "Марьин корень", посадили его в клумбу, засеяли все вокруг ноготками и космеей. Дед утомленно присел на пенек:

-Ребяты, а вот вам ешчё задание будя, хто где найдеть всякие коряги и пяньки, тащитя, будем всякие нужные вешчи делать.

-Дедушка, а Вы Ивану Егоровичу скажите, вот с Вашего дома новая улица начинается, так пусть её Сиреневой и назовут, вон, сколько её, хватило и вокруг второго дома засадить. Дед теперь каждый день встречался с ребятами, те притаскивали изогнутые причудливые коряги, ветки, приволокли пару пеньков, что-то строгали, шкурили, стучали, и через неделю все любовались двумя оригинальными лавочками, с опорой из пеньков и спинкой из толстых ветвей. Дед умудрился из коряги сделать крокодила, из березовых чурочек сколотил зайца и козлика. Минька был в восторге, а дед довольно посмеивался:

-От я и пригодился!

Ванька, который Редькин, полностью поддержал решение деда пожить здесь, только спросил так ехидненько:

-Старый, а ты не замерзнешь в наших-то морозах?

-Тулуп жа есть, Вань.

К березовым фигуркам прибавились качели, песочница, цемзаводские привезли песок, поставили карусельки, дедова команда взялась мастерить горки, исполком привез стройматериалы - доски, гвозди, молотки - стремительно выросла детская площадка, и до позднего вечера на ней играли дети.

Редькин посоветовал последовать примеру ветерана Цветкова, и в двух противоположных концах города появились ещё две большие детские площадки. А дед был нарасхват - всем хотелось чтобы и у них были деревянные зайцы или какие-то зверушки из коряг.

Дедовым умением вплотную заинтересовался Васька Бутузов. Приезжал, выспрашивал дотошно, что и как, и к концу лета у его палисадника тоже поселились Баба-Яга и две кикиморы, сделанные из коряг.

Алька потихоньку обживала свои хоромы, Серега отказался поехать к отцу - тот давно звал сына в гости, и Серега вроде бы хотел съездить на недельку. Но сейчас ему было интереснее обустраивать Алькину квартирку - поставил шведскую стенку, на которой часами висел Минька, выпилил и прикрепил ажурные полочки для игрушек, начал выкладывать плитку в ванной, навесил шкафчики на кухне, в доме хозяйничали три мужика Цветковых пока Алька была на работе.

В июле у Альки наконец-то должен быть отпуск, собирались побыть в Медведке, но опять удивил и озадачил дед: взял всем троим путевки на турбазу 'Хрустальная' - "через профком, дешево, не ворчи" отвечал на бурчание Альки. Стоядинович отпустил свою Валечку, вот и оторвались вчетвером на турбазе, июль выдался теплый, мужики не вылазили из воды, Мишук с разбегу плюхался в воду, и вытащить его можно было только, когда он начинал дрожать.

Отдохнули классно, потом ещё неделю в Медведке дружно собирали ягоды, Минька с дедом ходили на полянки за земляникой, дед леса побаивался и ходил только поблизости - на трассу, где на солнцепеке краснела земляника, приносили немного ягод. Минька больше ел, чем собирал, и постоянно был чумазый. Алька с Валюхой и Серегой уходили в лесосеки, оставшиеся после порубки деревьев, за малиной, или Васька отвозил их километров за десять на чернику, Валька ахала, она никогда так не собирала ягоды - ведрами.

Тонков, похудевший, сильно повзрослевший, прожаренный и подсушенный афганским солнцем и ветрами, стал совсем другим, вся безалаберность и разгильдяйство выветрились из него, теперь это был жилистый, жесткий мужик. Мало что осталось от того фейерверка, суровая действительность наложила на него отпечаток. Он стал осмотрительнее, внимательнее, научился не бросаться вперед очертя голову, как это было по-первости - сунулся сдуру, не проверив, так называемую, "зеленку", и прилетело ему и ещё одному солдатику. Хорошо, что пуля прошла по касательной - содрало кожу на предплечье, а солдатика ранило в руку. Мишка долго ходил мрачный, было не так больно от раны, как мучило осознание вины. Полученный урок усвоил крепко, теперь старался все предусмотреть, чтобы не попасть впросак и, упаси Боже, кого-то из своих потерять. Много чего довелось ему уже и увидеть, и испытать, но никак не мог привыкнуть к потерям, слишком уж тяжело было осознавать, что там, в Союзе, все живут мирно, а здесь надо быть настороже все двадцать четыре часа в сутки, "или ты его, или он тебя" - не уставал повторять их комполка Поветкин - справедливейший мужик, неудобный для начальства, но "отец родной" для подчиненных.

Сейчас же отец родной выражался трехэтажным на совещании:

-Закопай все на... и поглубже... эти.... прислали... Чтоб им там...

Вчера в полку был праздник по случаю прибытия из Союза партии замороженного мяса. Поветкин приказал начпроду приготовить праздничный обед от пуза, а потом на следующий день - все по норме. Суп был наваристый - в каждой порции по большому куску мяса, котлеты размером с руку, уплетали за обе щеки. А сегодня с утра начпрод прилетел к командиру - мясо, оттаявшее в жарком климате, оказалось стратегическим запасом "времен Очаковских и покоренья Крыма" - зачервивело, вот и выражался Поветкин на чистом матерном.