- Не ищи логику, – посоветовал Лука. – Просто наслаждайся. Хоть раз плыви по течению, гуляй, отдыхай, позови свою Виту куда-нибудь. А если тебе так уж не дают покоя эти твои странности – которых, кстати, у тебя и без того полно – попробуй понять, не почему все это с тобой творится, а для чего.

- То есть искать не логику возникновения, а причинно-следственную связь?

- Именно. Глядишь, и на человека станешь похож.

И Лука отсалютовал ему чашкой, широко ухмыляясь. Артем мог только улыбнуться в ответ, мысленно возвращаясь к творившейся вокруг него дьявольщине.

В конце концов, что он теряет? Репутацией в почти незнакомом городе он вполне может пожертвовать – зато, может быть, начнет спокойно спать и перестанет чувствовать себя параноиком. Хорошо, попробуем относиться ко всему проще, хотя природный скептицизм еще никто не отменял. И в первую очередь нужно выяснить, что это была за картина.

Наверняка Артем знал только одно: ему до смерти хотелось как можно скорее увидеть Витторию.

Кажется, Лука и здесь накаркал.

Глава двенадцатая

Виттория с самого утра не находила себе места. Ночью она почти не спала – все думала об Артеме. Мысли вертелись вокруг художника, скользили по известным фактам и снова возвращались к русскому мужчине.

Интернет по ее запросу выдал несколько страниц, и полночи она изучала их, всматривалась в бирюзовые глаза Артема на фотографиях и невольно улыбалась, ловя себя на том, что вспоминает тот старомодный поцелуй, который он запечатлел на ее ладони.

Она старалась не привязываться к людям. Все люди склонны покидать и предавать других, а подстраиваться под кого-то, чтобы этого избежать, было не в ее правилах. Она говорила, что думала, резала правду в глаза, потому что считала, что по-настоящему твой человек на правду не обидится. Многим в ее окружении такая позиция не нравилась.

А вот Артем оценил и отвечал ей тем же.

Он вообще сильно отличался от итальянцев. И дело было не в непривычной бледности и ярких для ее родной страны глазах. Главное отличие заключалось в том, как он держался, как говорил, двигался. Ни одного лишнего слова или движения, все четко и выверено, словно в армии. Такая скупость и самообладание удивляли и манили, притягивали магнитом – и не сказать что она была против.

От своих размышлений Виттория оторвалась только на рассвете, переключилась на работу, но все равно продолжила украдкой думать об Артеме.

Вчера, спросив о фреске, он жутко ее напугал. Только-только она собралась с духом, чтобы рассказать о своих предположениях, как всего одним вопросом он загнал ее в тупик. В тот момент ее уверенность в правдивости выводов лишь увеличилась. А при виде бывшей мастерской художника ее и вовсе охватил восторг.

Артем ее чувств явно не разделял и принял новости с должным ему скептицизмом. Ничего другого она и не ожидала, но в глубине души все же надеялась, что он поверит в ее теорию.

Хотя, признаться честно, ей и самой в нее верилось с трудом.

Поэтому когда ближе к полудню в дверь неожиданно позвонили, она подскочила от испуга, так и не отойдя от раздумий.

А увидев на пороге Артема Мейсхера, растерялась еще больше.

- Войти можно?

Вита молча отступила в сторону, впуская его в квартиру. Бегло оглядевшись, мужчина снял пальто, перекинул его через руку, взлохматил темные волосы и устремил на нее бирюзовый взгляд. Вконец смутившись, Виттория закрыла дверь.

- Что-то случилось?

- Я думаю, ты права, – без обиняков сказал Артем. – Я действительно когда-то мог быть... кем-то другим.

Повисшую паузу прервал нервный женский смешок.

- То есть ты в это веришь? – на всякий случай уточнила итальянка. – С чего вдруг?

Артем тяжело вздохнул, сгрудил пальто на диван рядом и плюхнулся сам. Вита села в кресло напротив.

- Помнишь, я рассказывал, что видел девушку с картины, Симонетту, во сне? – она кивнула. – Сегодня мне приснился еще один. Мастерская, незаконченная картина с двумя влюбленными, а я сам метался по комнате и думал, что о нашей с Симонеттой любви никто не должен узнать – а на картине как раз мы и изображены.

- Что за картина? – деловито спросила Виттория. – В подробностях.

Артем вместо ответа протянул ей исписанный клочок бумаги, и девушка усмехнулась.

Рациональность как она есть, даже в деталях.

И как ему удается жить спокойно?

Несмотря на подробное описание, на ум ничего не шло. Хмуря брови, она задумчиво прикусила губу, сходила за ноутбуком, открыла рабочие записи, просмотрела их несколько раз подряд.

Ни-че-го.

За своими мыслями она не сразу заметила, что стало подозрительно тихо, подняла голову и тут же наткнулась на потемневший взгляд Артема. В ясных глазах волнами плескалось что-то темное, этот взгляд завораживал. Блеснувшее в глубине волнение смешалось со страстью, губы приоткрылись сами собой, выпуская прерывистый вздох.

В следующую секунду Артем оказался рядом, совсем близко к ней, обжигая своим теплом. Она задержала дыхание, ощутив легкое прикосновение губ, зажмурилась крепко-крепко, и вдруг поняла, что держится за его плечи, окончательно разрушая то небольшое расстояние, что между ними было.

Он отстранился слишком быстро, тяжело дыша, судорожно прижимая к себе тонкий податливый девичий стан. Переведя дыхание, Виттория взглянула на него снизу вверх.

- Прости, не удержался...

- Нет, я тоже... не удержалась.

Отпустив ее, Артем нервно взлохматил волосы, с силой выдохнул и сел обратно. Бирюзовые глаза внимательно вгляделись в девичьи зеленые, губы тронула легкая улыбка.

- Хотя я не жалею.

Виттория покраснела и отвела глаза, уткнувшись в монитор.

- Так что там с картиной? – напомнил Артем, и девушка облегченно вздохнула.

- Ничего, такой нет.

- А это может быть какая-нибудь неизвестная работа?

- В принципе да, но это маловероятно. Боттичелли всю жизнь был на виду, его картины знали и любили. К тому же, это полотно должно было где-то или у кого-то храниться, кто-то должен был о нем знать.

- В моем сне он как раз думал о том, что эту картину никто и никогда не должен увидеть. Он мог где-то ее спрятать – просто для себя.

- Картина, где изображен он сам и его любимая, – протянула Виттория. – Возможно, конечно. Тогда непонятно, где ее искать. Мастерская после Боттичелли сто раз переделывалась, его родной дом тоже. Можно поискать в церкви или где-то возле бывшего дома или места погребения Симонетты, но... я вообще ни в чем не уверена.

- Давай для начала определим, где он любил бывать, где чаще всего работал, а там уже начнем искать, – предложил Артем. Итальянка пожала плечами.

- Давай, но таких мест вроде не особо много. Я еще поищу в запасниках и архивах, по биографии пройдусь, составлю список...

- Я могу помочь, – предложение прозвучало неожиданно, отчего Виттория растерялась, и Артем ободряюще улыбнулся одними глазами. – Если позволишь, конечно.

- Буду рада.

Из соседней комнаты Виттория вскоре вернулась с кипой книг, сгрудила ее неровной стопкой на журнальный столик и ушла за второй, которую водрузила уже на диван. Коротко обрисовав содержимое каждого тома, она спряталась за первой попавшейся книгой, раскрыв ее вверх ногами и не сразу это заметив. Артем откровенно веселился, наблюдая за ней, и только усилием воли заставил себя сосредоточиться на книгах.

Ничего полезного он так и не увидел. Самые основные факты, которые можно было легко найти в интернете. Жил и работал, ездил по Италии, участвовал в светских мероприятиях. Работал и работал.

Мастерская, отчий дом, место захоронения.

Черт его знает, где спрятана эта картина.

Судя по раздраженному виду Виттории, она в поисках тоже не преуспела: то и дело раздавались разочарованные вздохи и тихие проклятия на итальянском.

Спустя несколько часов стало окончательно ясно, что они зашли в тупик. Виттория принялась мерить комнату шагами, вслух рассуждая о том, где еще мог бывать Боттичелли. А Артем вдруг вспомнил первый приснившийся ему сон.

- Вита, а насколько Боттичелли был дружен с Лоренцо Медичи?

Она остановилась на месте, задумчиво глядя на мужчину.

- Очень дружен. Лоренцо был его покровителем, помогал во всем, знакомил с людьми, сам заказывал ему картины.

- А мог он спрятать картину где-то в его доме? Или сам Лоренцо мог знать об этой картине?

- Ну таких подробностей я не знаю, но в общем-то... почему нет? Но дома Медичи тоже много раз осматривались, да и сейчас почти во всех них музеи. Они изучены вдоль и поперек, кто-нибудь бы нашел эту картину. С другой стороны, резиденций было очень много, да и территории там немаленькие...

- Просто во время сцены приема во сне он разговаривал с Полициано и искал Лоренцо. Может, в этом есть какой-то смысл?

- А ты помнишь, что это был за дом? – пытливо посмотрела на него Вита. Артем медленно покачал головой.

- Не очень. Я видел всего один зал.

- Значит, нам остается ждать твоего нового озарения – потому что обыскивать все эти залы будет полнейшей ерундой.

- Можно попробовать еще что-то узнать о художнике и его музе, – снова предложил Артем. – Вдруг у них было какое-то свое тайное место? Или вообще этот тайник где-нибудь в ее гробнице или в чем-то подобном.

- Я завтра поищу, а ты лучше Луке пока помоги. Он с этим рестораном совсем перестал на людях бывать.

- Да он меня за Можай загонит, – усмехнулся Артем и в ответ на недоуменный взгляд девушки пояснил: – Выражение в России такое. Но деваться некуда. Может, он меня еще на какие идеи наведет.

Уже выходя, Артем обернулся у самых дверей, будто хотел что-то сказать, но в последний момент передумал – лишь шагнул ей навстречу, еще раз быстро поцеловал, улыбнулся озорной улыбкой и скрылся за дверью, оставив Виту в очередной раз успокаивать бешено стучащее сердце.