Ближе к десерту романтический ужин под бдительным взором повара перерос в дружеские посиделки на троих. Вита смеялась, слушая рассказы Луки об их с Артемом бурном институтском прошлом, а сам Мейсхер молчал, с удовольствием поглядывая на них и вслушиваясь в мелодичный женский голос. Уходить домой не хотелось, но после четвертого звонка Алессандры с требованием принести ей приправу, без которой она никак не может начать готовить ужин, и умоляющего голоса Джованни на заднем фоне Лука сдался.

Уже закрывая тратторию, он размышлял, что бы друг без него делал – с его немецкой педантичностью и русской немногословностью. Заперев дверь, Лука спрятал связку в карман, оглянулся – и тихо хмыкнул, стараясь как можно тише отойти в сторонку и не переставая поглядывать на парочку, притихшую под деревом.

Да, пожалуй, без него, Луки Сальвиани, Артем Мейсхер точно бы пропал.

Глава шестнадцатая

Великолепие старинных комнат поражало – наверно, поэтому Артем потратил целый день на разглядывание фотографий виллы в Кареджи и ди Кастелло, пропустив обед, на который его настойчиво звала Бьянка. От вида садов и внешнего фасада зданий захватывало дух, поэтому фото внутренней обстановки он открывал с еще большим нетерпением.

Нечто подобное он испытывал, когда в юности посетил Эрмитаж. Красочные вставки из малахита и разноцветного мрамора, расписные стены и потолки – все это внушало такой трепет, какой он не ощущал больше никогда до приезда во Флоренцию.

Впрочем, он поймал себя на мысли, что с главным собором города по великолепию пока так ничто и не сравнилось.

Первый раз он просмотрел все фотографии с предельным вниманием, старательно вглядываясь в темные участки и рассматривая с лупой отдельные детали отделки в попытке узнать хоть что-то. Второй раз он просто наслаждался увиденным убранством залов. Когда в глазах после пятого круга зарябило, он оставил всякую надежду увидеть на кадрах что-то новое или вспомнить что-то из прежней жизни.

Того зала из его воспоминаний на фотографиях не было, как не бейся. Раздраженно захлопнув крышку ноутбука, Артем бросил взгляд в окно на темнеющую улицу, откинулся на подушку и уставился на ангела под потолком. Фигурка глядела на него снисходительно, грустная улыбка ангела будто советовала не отчаиваться, хотя совет этот явно был лишним.

А, может, ну ее, эту картину? Найдут без него, в конце концов!..

От одной такой мысли на душе стало паршиво.

Нет, так тоже нельзя. Пусть все это и было до жути странно, но именно это свело его с потрясающими людьми, не говоря уже о Виттории. При воспоминании о девушке на сердце потеплело, Артем улыбнулся, подмигнул ангелу и сел обратно в постели.

Интересно, Боттичелли чувствовал то же самое, когда думал о Симонетте? Артем припомнил, что ощутил, когда впервые увидел ее в своем сне.

Восторг перед несравненной красотой. Изумление от неожиданной встречи. Трепет в груди, стоило ей взглянуть в его сторону и встретиться с ним глазами.

Ему всегда казалось, что любовь, если она настоящая, во все времена была одинаковой: сильной, возвышенной, преодолевающей все преграды на свете. А с появлением этих видений он осознал, что это совсем не так.

Да, любовь остается сильной всегда. Но это не только сила и страсть, это еще и нежность, забота, безграничное уважение и искреннее желание защитить. Это нетерпение перед новым свиданием, трепет в ожидании – придет или не придет?.. Боязнь сказать что-то не то, страх быть неверно понятым, жгучее желание видеть ее как можно чаще, попытка придумать новый повод только для того, чтобы ее увидеть...

Он вдруг подумал, что сейчас любят совсем по-другому. Вся эта нежность, весь трепет перед этим чувством, они ушли на второй план. Современная любовь напоминала ему книгу в электронном формате: вроде бы та же таинственная история под глянцевой обложкой, но нет прежнего уюта, когда ты листаешь страницы и гадаешь, что будет на следующей. Все стало более холодным и менее искренним. Сейчас показывать эмоции и настоящие чувства считается слабостью, тогда же этих чувств никто не страшился, напротив, ими гордились.

Господи, в какое жуткое время они живут!..

Артем не заметил, как вышел из дома, полностью погруженный в свои раздумья, дошел до галереи и затерялся в уже знакомых залах. В себя он пришел, когда обнаружил, что стоит перед огромным полотном с изображением Весны в сопровождении граций. Оглядев заполненную туристами залу, он присел на скамью в центре и глубоко вдохнул пропитанный стариной воздух.

Когда искренность ушла на задний план? Когда приоритетом стало мнение других, а не собственные чувства?

Ему вспомнилось, как у него перехватило дыхание, когда он впервые увидел Витторию, как замер Боттичелли при виде своей музы.

В прежние времена ради любви люди шли на жертвы, ради любимых разворачивались войны, влюбленные погибали во имя своих чувств. Еще век назад ради того, чтобы увидеть блеск в любимых глазах, можно было и разлуку выдержать, и пересечь Россию от одного края до другого. Сейчас пары распадаются, если один живет в Москве, а другой – в Санкт-Петербурге.

Тогда было в порядке вещей бороться за свои чувства, даже если весь остальной мир против. Даже если приходится скрываться от порицания соседей, держать любовь в тайне и встречаться украдкой.

А он бы смог также?..

Тихий перестук каблуков остановился рядом с его скамейкой. Артем оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Вита, придержав наброшенное на плечи пальто, села рядом и коротко улыбнулась в ответ на его взгляд.

- Я стала часто сюда приходить перед тем, как идти домой, – тихо сказала она. – Я и раньше любила сидеть здесь после работы, а с твоим появлением это стало неким ритуалом. Мне нравится просто разглядывать эти линии, думать о вложенных в эту картину эмоциях – пускай наверняка никто так и не узнает, что на самом деле чувствовал художник, когда ее писал.

- Тоску, – также негромко отозвался Артем. – Он чувствовал тоску. Ему ее не хватало, и холст и краски остались его единственным спасением, вот и все.

Виттория не ответила, только молча взяла его за руку, сплела их пальцы и неуверенно сжала. По коже побежало тепло, сердце мгновенно откликнулось на него очередным ударом и забилось сильнее и быстрее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ты уже все, да? – итальянка кивнула, и Артем потянул ее за руку, вставая. – Пойдем, погуляем? Просто так, ни о чем не думая, хотя бы один вечер.

Еще вчера ему бы и в голову не пришло предложить нечто подобное, хотя провести с ней лишнюю минуту он был бы рад в любое время. Но сегодня это казалось особенно важным.

- Ты сегодня другой, – с робкой улыбкой заметила Вита, вторя его мыслям. – Не задумчивый, а какой-то... просветленный что ли. Словно что-то решил для себя.

- Было время подумать.

- О чем?

- О том, за что стоит бороться, даже если вся вселенная против.

Виттория посмотрела на картину. Изображенная на полотне девушка будто поймала ее взгляд, и в глубине ее глаз ей почудилось какое-то умиротворение и спокойствие. Когда она снова взглянула на Артема, он тоже не сводил глаз с полотна.

- Я понимаю, о чем ты, – едва слышно призналась Вита. Артем улыбнулся уголками губ, бирюзовые глаза лукаво сверкнули.

- Я знаю.


Глава семнадцатая. Часть первая

Галерея осталась далеко позади. Петляя по лабиринту пестрых улочек, они углубились в город, уйдя с набережной, миновали Палаццо Веккьо, прошли мимо собора и свернули к северо-западной границе города, болтая о чем придется.

Время от времени Артем ловил на себе любопытствующие взгляды Виттории, неизменно отвечая на них спокойной улыбкой.

На душе было тихо и легко – впервые с того дня, как он приехал во Флоренцию. Встреченные прохожие и туристы счастливо улыбались, поглядывая на красивую пару, несколько человек весело смеялись у фонтана, пока маленький мальчуган бегал по кругу, гоняя голубей. Кто-то разглядывал быстро темнеющее небо в поисках загорающихся звезд, кто-то звонил по телефону в ожидании встречи. Мужчина под ближайшим фонарем нервничал и оглядывался, дожидаясь возлюбленную, еще одна парочка самозабвенно целовалась в тени деревьев.

Жизнь текла своим чередом, и Артем был рад быть ее частью.

Вита рядом с ним рассказывала о своем отце, напомнив ему, что стоит позвонить старшему Мейсхеру. Мама наверняка уже сбежала из своего санатория, а отец как раз собирался в скором времени приехать к Луке на открытие.

Подумать только, кажется, этот их разговор был совсем недавно!..

Мысли вновь убежали в привычное русло о художнике и его музе, стоило ему увидеть фреску на стене траттории. Проследив за его взглядом, Вита тихо вздохнула и крепче сжала его ладонь.

- Ты так ничего больше и не нашел?

- Хотелось бы сказать что-то жизнеутверждающее, но увы, – хмыкнул Артем. – Все твои фотографии коту под хвост, ничего не дали. Нет, красиво, конечно, и жаль, что нельзя это все увидеть вживую, но...

- Жалко, – девушка грустно улыбнулась, проводила взглядом группу туристов с экскурсоводом. – А с другой стороны, пускай. Проведешь время как самый обыкновенный турист.

- Кажется, у тебя есть какие-то предложения.

- Я экскурсовод или кто? – усмехнулась Виттория. – Как ты смотришь на то, чтобы на пару дней уехать в Рим? Проведем там выходные, погуляем по городу, в музеи заглянем. Можем еще и Ватикан посетить, город хоть и маленький, но очень насыщенный, много чего можно посмотреть.

- Я не против.

- Холодно только. Октябрь как-то резко закончился, похолодало сразу.

- Зато сейчас все начнет опадать, а потом будет снег. Впрочем, ваша зима с русской не идет ни в какое сравнение, – улыбнулся Мейсхер. – Вряд ли где-то можно увидеть больше снега и сугробов, чем в Петербурге или в Берлине.